А она нет.
Элеонора робко опустилась в кресло, насторожившись, боясь услышать тихий щелчок. Звука не было. Кресло осталось обычным креслом. Она медленно расслабила часть мускулов.
– Слишком много ловушек для излишне доверчивых.
– Слишком много ловушек для привораживающих. – Тело Ахилла звенело в готовности, когда он глазами обводил мягкие очертания Элеоноры, сидевшей в кресле, обтянутом розовым бархатом. Бездумным жестом, перед тем как сесть, она перекинула захватывающий дух водопад своих волос через плечо вперед, и теперь они частично покрывали ее тело, как извилистый ручей, журчащий вдоль вычурных изгибов берега.
Ахилл сорвал с себя остатки рваной рубашки и куртки и намеренно бросил их поверх ее юбок. Символичный, но недвусмысленный жест, и, увидев в свете свечей, что она покраснела, он понял, что жест не был напрасным. Он тоже мог привораживать.
– Но скоро я и сама окажусь в недоумении, – заметила она. Ее слова донеслись до Ахилла через дымку собственных мыслей. – Я здесь, сижу с вами, пью вино…
– Будучи чрезвычайно привораживающей, – прервал он ее.
– Сейчас да, но чуть раньше… Я и правда подумала, что вы можете… – Через полуприкрытые глаза Ахилл увидел, как Элеонора повернулась к нему, ее грудь приподнялась. Боже милосердный, он хотел ее! – Я подумала, что вы можете… – Она осеклась, облизнула губы и закончила шепотом: – Можете изнасиловать меня.
– А теперь вы думаете, что нет?
В ее глазах засветилась тревога. Бокал слегка задрожал в руке. Его тело на мгновение напряглось, но он убедил себя, что ее беспокойство происходит от смущения, а не от ситуации.
– Что я за женщина, если сижу здесь в таком виде… и пью с вами вино! – Элеонора поставила бокал на рядом стоящий столик.
Ахилл прошелся глазами по ее ласкающему взор телу, потом подумал о женщине, с которой он играл в карты, о ее сообразительности, когда они сидели, притворяясь в отсутствии интереса друг к другу, подумал о том, как она схватила его за руку, когда он вел ее к ужину и ей задали вопросы о детях. Картинки одна за другой вспыхивали в его мозгу…
– Что вы за женщина, Элеонора? Красивая женщина. Но ваша красота заключается не только в лице и фигуре, но и в вашем уме, понятливости, силе, страсти, мужестве…
– Мужестве! Я в ужасе неслась от вас!
– В ужасе ли, Элеонора? А? Она отвела глаза.
– Да, черт вас дери. С чего бы это я побежала? Ответьте мне? С чего? – Она встала и начала ходить взад-вперед. – Посмотрите на себя! Вы скорее похожи на того проклятого сатира, чем на обычного мужчину. – Она сложила руки под грудью. – Разумеется, я бежала от вас в ужасе. Вы привязали меня к дереву, порвали на мне одежду…
– Я человек страстей.
Она была прекрасна в своем возбуждении. Волосы овевали ее великолепное тело, словно нимб огня… В ней была такая страсть! Она почти соответствовала его собственной.
Он замер от этой мысли. Возможно, она действительно была такой же.
– Страсть, – бросила Элеонора, ее глаза горели ярче любого пламени. – Это то, что вы…
– Посмотрите на меня, Элеонора. И скажите, что вы видите. – Скажет ли она ему правду?
Она бросила на него быстрый взгляд сверху вниз, в то время как он сидел расслабившись в кресле. На ее щеках проступили красные пятна, и она отвернулась.
– Посмотрите на меня, – потребовал Ахилл. – Что вы видите?
– Это еще одна из ваших дьявольских игр? Что, вы думаете, я вижу? Уверена, здесь есть где-нибудь зеркало. Вот и посмотритесь в него.
– Я хочу, чтобы вы мне сказали об этом.
– Сказать вам что, черт подери? – раздраженно спросила она. – Какое это имеет значение?
– Правду, Элеонора. Правда имеет значение. В этом мире притворства и положения в обществе глаза – единственные ворота к истине. Что вы видите?
– Что я вижу? Мужчину, развалившегося в кресле.
– Забудьте о кресле. Скажите мне о мужчине. Она посмотрела на него.
– Он не носит согласно моде парик, а лишь длинные черные волосы до плеч и оставляет их не по моде ненапудренными.
– Неискренне, Элеонора. Для вас это не имеет значения.
– Искренне то, что его черные глаза похожи на глаза дьявола, поэтому… – Она запнулась, ее глаза заполнило смятение. – Святой Стефан, Святой Стефан, как я здесь оказалась? – Она подбежала к куче одежды, вытащила свой жакет и набросила его на себя.
– Почему вы не продолжаете? – спросил Ахилл. Элеонора покачала головой, но не ответила.
– Что вы увидели такого, о чем не хотите мне сказать?
– Зачем вы дразните меня своими играми? – прошептала она.
– Это больше не игра, так ведь, Элеонора? – Ахилл встал и подошел к ней сзади. Он погладил ее плечи, открывая для себя тепло ее кожи цвета слоновой кости. – Что вы видите, когда смотрите на меня в страсти, а? – Он потерся лицом о ее волосы. – Что? Ведь вы видите не мою страсть – хотя она несомненна, – вы видите свою…
– Не говорите так, – попросила она.
– Почему нет? Почему не сказать, что ваша собственная страсть так же велика, как и моя?
– Нет, нет, слова делают ее реальной. – Она протянула руку и коснулась его, тепло ее пальцев слилось с его теплом. – Я не хочу, чтобы она была реальной.
Он провел руками вдоль ее рук, потом обратно. Знала ли она, о чем говорят даже незаметные движения ее тела?
– Вы хотите, чтобы она была реальной, Элеонора, но вы боитесь, что этого не произойдет. Так ведь? В этом заключается ваш страх.
Он поцеловал ее в шею и почувствовал, как ее тело ответило ему дрожью.
– Нет, Ахилл. Мой страх – это вы.
Он обнял ее, прижавшись грудью к спине Элеоноры и обхватив ее грудь руками.
– Я не хочу, чтобы ты боялась. Я хочу быть твоим любимым.
Она покачала головой, ее волосы прошуршали по его коже дразнящей мягкостью и сказала:
– Нет. Я не могу. Я не могу.
Он поцеловал нежное место под ухом.
– Ахилл, нет.
Он поцеловал ее еще раз и медленно провел губами по шее, вверх и вниз, и тихо сказал:
– Скажи мне, что ты не хочешь меня. Тогда я остановлюсь.
Ахилл слегка провел подушечками пальцев по соблазнительным холмам ее груди. «Возьми ее!» – ревело его тело. Он почти дрожал, стараясь удержаться от желания наброситься на нее. Он жаждал ее всю и поэтому поклялся кровью своих предков, что получит от нее все – тело, разум, душу…
– Нет, снова нет, – прошептала Элеонора. – Ты вынуждаешь меня потерять себя. Ты вынуждаешь меня забыть себя. Как ты можешь поступать со мной так?
Он заставил свои ищущие руки прекратить ласки. Чуть позже он уже не смог бы остановиться, это было даже труднее, чем остановить на полном скаку лошадь, летящую в кавалерийской атаке. Элеонора отшатнулась от него, но он поддержал ее и отошел.
– Так кто теперь играет, Элеонора?
– Что? Я не понимаю.
– Разве? Это достаточно легко – играть, так ведь? Называть меня дьяволом, тая в моих руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Элеонора робко опустилась в кресло, насторожившись, боясь услышать тихий щелчок. Звука не было. Кресло осталось обычным креслом. Она медленно расслабила часть мускулов.
– Слишком много ловушек для излишне доверчивых.
– Слишком много ловушек для привораживающих. – Тело Ахилла звенело в готовности, когда он глазами обводил мягкие очертания Элеоноры, сидевшей в кресле, обтянутом розовым бархатом. Бездумным жестом, перед тем как сесть, она перекинула захватывающий дух водопад своих волос через плечо вперед, и теперь они частично покрывали ее тело, как извилистый ручей, журчащий вдоль вычурных изгибов берега.
Ахилл сорвал с себя остатки рваной рубашки и куртки и намеренно бросил их поверх ее юбок. Символичный, но недвусмысленный жест, и, увидев в свете свечей, что она покраснела, он понял, что жест не был напрасным. Он тоже мог привораживать.
– Но скоро я и сама окажусь в недоумении, – заметила она. Ее слова донеслись до Ахилла через дымку собственных мыслей. – Я здесь, сижу с вами, пью вино…
– Будучи чрезвычайно привораживающей, – прервал он ее.
– Сейчас да, но чуть раньше… Я и правда подумала, что вы можете… – Через полуприкрытые глаза Ахилл увидел, как Элеонора повернулась к нему, ее грудь приподнялась. Боже милосердный, он хотел ее! – Я подумала, что вы можете… – Она осеклась, облизнула губы и закончила шепотом: – Можете изнасиловать меня.
– А теперь вы думаете, что нет?
В ее глазах засветилась тревога. Бокал слегка задрожал в руке. Его тело на мгновение напряглось, но он убедил себя, что ее беспокойство происходит от смущения, а не от ситуации.
– Что я за женщина, если сижу здесь в таком виде… и пью с вами вино! – Элеонора поставила бокал на рядом стоящий столик.
Ахилл прошелся глазами по ее ласкающему взор телу, потом подумал о женщине, с которой он играл в карты, о ее сообразительности, когда они сидели, притворяясь в отсутствии интереса друг к другу, подумал о том, как она схватила его за руку, когда он вел ее к ужину и ей задали вопросы о детях. Картинки одна за другой вспыхивали в его мозгу…
– Что вы за женщина, Элеонора? Красивая женщина. Но ваша красота заключается не только в лице и фигуре, но и в вашем уме, понятливости, силе, страсти, мужестве…
– Мужестве! Я в ужасе неслась от вас!
– В ужасе ли, Элеонора? А? Она отвела глаза.
– Да, черт вас дери. С чего бы это я побежала? Ответьте мне? С чего? – Она встала и начала ходить взад-вперед. – Посмотрите на себя! Вы скорее похожи на того проклятого сатира, чем на обычного мужчину. – Она сложила руки под грудью. – Разумеется, я бежала от вас в ужасе. Вы привязали меня к дереву, порвали на мне одежду…
– Я человек страстей.
Она была прекрасна в своем возбуждении. Волосы овевали ее великолепное тело, словно нимб огня… В ней была такая страсть! Она почти соответствовала его собственной.
Он замер от этой мысли. Возможно, она действительно была такой же.
– Страсть, – бросила Элеонора, ее глаза горели ярче любого пламени. – Это то, что вы…
– Посмотрите на меня, Элеонора. И скажите, что вы видите. – Скажет ли она ему правду?
Она бросила на него быстрый взгляд сверху вниз, в то время как он сидел расслабившись в кресле. На ее щеках проступили красные пятна, и она отвернулась.
– Посмотрите на меня, – потребовал Ахилл. – Что вы видите?
– Это еще одна из ваших дьявольских игр? Что, вы думаете, я вижу? Уверена, здесь есть где-нибудь зеркало. Вот и посмотритесь в него.
– Я хочу, чтобы вы мне сказали об этом.
– Сказать вам что, черт подери? – раздраженно спросила она. – Какое это имеет значение?
– Правду, Элеонора. Правда имеет значение. В этом мире притворства и положения в обществе глаза – единственные ворота к истине. Что вы видите?
– Что я вижу? Мужчину, развалившегося в кресле.
– Забудьте о кресле. Скажите мне о мужчине. Она посмотрела на него.
– Он не носит согласно моде парик, а лишь длинные черные волосы до плеч и оставляет их не по моде ненапудренными.
– Неискренне, Элеонора. Для вас это не имеет значения.
– Искренне то, что его черные глаза похожи на глаза дьявола, поэтому… – Она запнулась, ее глаза заполнило смятение. – Святой Стефан, Святой Стефан, как я здесь оказалась? – Она подбежала к куче одежды, вытащила свой жакет и набросила его на себя.
– Почему вы не продолжаете? – спросил Ахилл. Элеонора покачала головой, но не ответила.
– Что вы увидели такого, о чем не хотите мне сказать?
– Зачем вы дразните меня своими играми? – прошептала она.
– Это больше не игра, так ведь, Элеонора? – Ахилл встал и подошел к ней сзади. Он погладил ее плечи, открывая для себя тепло ее кожи цвета слоновой кости. – Что вы видите, когда смотрите на меня в страсти, а? – Он потерся лицом о ее волосы. – Что? Ведь вы видите не мою страсть – хотя она несомненна, – вы видите свою…
– Не говорите так, – попросила она.
– Почему нет? Почему не сказать, что ваша собственная страсть так же велика, как и моя?
– Нет, нет, слова делают ее реальной. – Она протянула руку и коснулась его, тепло ее пальцев слилось с его теплом. – Я не хочу, чтобы она была реальной.
Он провел руками вдоль ее рук, потом обратно. Знала ли она, о чем говорят даже незаметные движения ее тела?
– Вы хотите, чтобы она была реальной, Элеонора, но вы боитесь, что этого не произойдет. Так ведь? В этом заключается ваш страх.
Он поцеловал ее в шею и почувствовал, как ее тело ответило ему дрожью.
– Нет, Ахилл. Мой страх – это вы.
Он обнял ее, прижавшись грудью к спине Элеоноры и обхватив ее грудь руками.
– Я не хочу, чтобы ты боялась. Я хочу быть твоим любимым.
Она покачала головой, ее волосы прошуршали по его коже дразнящей мягкостью и сказала:
– Нет. Я не могу. Я не могу.
Он поцеловал нежное место под ухом.
– Ахилл, нет.
Он поцеловал ее еще раз и медленно провел губами по шее, вверх и вниз, и тихо сказал:
– Скажи мне, что ты не хочешь меня. Тогда я остановлюсь.
Ахилл слегка провел подушечками пальцев по соблазнительным холмам ее груди. «Возьми ее!» – ревело его тело. Он почти дрожал, стараясь удержаться от желания наброситься на нее. Он жаждал ее всю и поэтому поклялся кровью своих предков, что получит от нее все – тело, разум, душу…
– Нет, снова нет, – прошептала Элеонора. – Ты вынуждаешь меня потерять себя. Ты вынуждаешь меня забыть себя. Как ты можешь поступать со мной так?
Он заставил свои ищущие руки прекратить ласки. Чуть позже он уже не смог бы остановиться, это было даже труднее, чем остановить на полном скаку лошадь, летящую в кавалерийской атаке. Элеонора отшатнулась от него, но он поддержал ее и отошел.
– Так кто теперь играет, Элеонора?
– Что? Я не понимаю.
– Разве? Это достаточно легко – играть, так ведь? Называть меня дьяволом, тая в моих руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100