Если между нами не будет этой последней преграды, я не смогу больше сдерживаться, — ответил он глухим голосом.
— Но это еще не последняя преграда, — отвечала она. — Я почти одета.
Она потянулась к нему, стараясь прикоснуться к тому, что приковывало ее взгляд.
— Но это ненадолго, Ноэль, — выдохнул Эшфорд и отшатнулся, когда ее пальцы легли ему на плечи, скользнули по его груди, по темным кудрявым волоскам, коснулись сосков и спустились к плоскому животу, — Ты и святого можешь ввести в искушение.
— Но ты не святой. — Он сорвал с нее платье и белье. Его пальцы дрожали и путались в складках ее шелковых панталон. Он спустил их с ее ног и бросил на пол. Он пожирал взглядом каждый изгиб ее тела, каждую выпуклость и впадинку, задержавшись дольше на пушистом облачке темных волос между бедрами.
Его пылающий взор встретился с ее вопрошающими глазами.
— Нет слов, чтобы описать твою красоту, Ноэль. По ее губам скользнула обольстительная улыбка.
— Но действиям, я надеюсь, она не помешает.
— О нет, действиям не помешает.
И кончики его пальцев снова заскользили по ее телу — к бедрам и темному гнездышку между ними, потом спустились ниже, к нежным складкам и самой сердцевине ее женского естества. Тело Ноэль пронизало током — наслаждение было почти нестерпимым. Она изгибалась под ласками Эшфорда, все ее тело горело, трепетало, изнывало от безумного томления. Оно жаждало еще большей близости, полного слияния. Она уже не могла противиться зову плоти. На лбу Эшфорда выступила испарина. Грудь его тяжело вздымалась. Он овладевал ею медленно. Сначала прикоснулся к ней пальцами и ощутил ее влажную, разбухшую плоть, ее жар в ответ на его прикосновения.
— Ноэль, — прошептал он, и ее имя прозвучало в его устах изумленно, проникновенно, как откровение. Он прижался губами к ее лонному бугорку, продолжая ласкать ее. — Ты такая теплая и нежная. Откройся для меня, любовь моя. Позволь мне обладать тобой.
Она повиновалась ему мгновенно. Ее бедра раздвинулись, и она слабо вскрикнула, когда пальцы Эшфорда скользнули глубже, лаская ее сокровенную плоть и ритмично двигаясь вместе с языком, проникшим в ее рот. Она все крепче прижималась к нему, яростно обвивая руками его шею, утонув в наслаждении, но все еще не удовлетворенная и желаюшая большего. «Еще, еще!» — стучало у нее в висках. Она не думала, что произнесла это вслух, но, должно быть, это было так, потому что Эшфорд застонал снова, и она почувствовала по движению его губ согласие, не облеченное в слова. Движения его пальцев участились, и вот уже большой палец нашел бутон ее желания и принялся ласкать его снова, снова и снова. На этот раз Ноэль вскрикнула. Она слышала собственные рыдания, бессвязные слова. Она извивалась, с каждым мгновением чувствуя все большую потребность в нем, и эта потребность все нарастала с каждой новой лаской.
— Пожалуйста, пожалуйста! — выдохнула она. Эшфорд, по-видимому, понял, о чем она просит, и потому поднял голову и заглянул ей в глаза.
— Ты обещал мне все, — бормотала Ноэль, задыхаясь. — А все, чего я хочу, это чувствовать тебя совсем близко, чувствовать тебя во мне!
Ее руки потянулись к нему и принялись расстегивать еще оставшиеся пуговицы.
— Пожалуйста! Я хочу, чтобы мы были совсем вместе! Не отрывая от нее глаз, Эшфорд поднялся на ноги и сорвал с себя оставшуюся одежду.
Он склонился над ней, и впервые их обнаженные тела соприкоснулись. Он стоял, а она обнимала его своими сильными стройными йогами, будто баюкала, и он с обожанием смотрел на ее прекрасное распростертое перед ним обнаженное и жаждущее тело.
Благоговейно приподняв ее лицо обеими руками, он прошептал:
— Ноэль, я люблю тебя! Боже, как я тебя люблю!
Ее веки жгли готовые пролиться слезы, и она не знала, сможет ли выдержать этот почти непереносимый экстаз, эту безудержную радость, эти волшебные ощущения, вызванные соприкосновением их обнаженных тел.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала она, обвивая его руками и ногами и изгибаясь, инстинктивно поощряя его. — О Эшфорд, я так сильно тебя люблю!
И все же он был еще полон сомнений, хотя при этих ее словах зрачки его расширились, и он скрипнул зубами, пытаясь обуздать себя, совладать с инстинктивным движением своих бедер, рванувшихся к ней.
— Выходи за меня замуж!
«Любовь моя, когда мы наконец будем принадлежать друг другу, это будет означать все — слова, действия, обязательства, — все!»
Ноэль не колеблясь ответила: «да!»
Но ее ответ был заглушен его поцелуем, и его мужское естество постепенно, дюйм за дюймом, начало проникать в ее тело. Ноэль еще крепче обвила его руками, еще сильнее прижалась к нему, и руки ее ощутили влажную и гладкую кожу его спины, напряженные сильные мускулы. Он изо всех сил старался сдерживать себя и замедлить их полное слияние. Время остановилось, и Ноэль старалась запомнить каждое новое впечатление — ширину его плеч, восхитительное прикосновение его груди с мягким руном кудрявых волос к ее чувствительным соскам, мощные, как колонны, бедра, оказавшиеся между ее бедер. Но больше всего — неописуемое чудо его мужественности, его решительное и нежное вторжение и то, как он заполнил ее всю, вступая во владение тем, что могло и должно было принадлежать ему, и ему одному.
— Ты такая маленькая и такая… нетронутая. Я… я попытаюсь не причинить тебе боли. — Он мотнул головой в безуспешном усилии сдержать естественный порыв.
— Не бойся! — Она поцеловала его в плечо и подняла кверху колени, пытаясь сжать ими его бока. — Ты не можешь сделать мне больно! Пожалуйста, не бойся причинить мне боль. Не сдерживай себя! — Она изогнулась, стараясь облегчить ему проникновение. — Пожалуйста!
И Эшфорд перестал сопротивляться. Он проник в ее тело, сломав хрупкую и тонкую преграду ее девственности, и проникал все глубже и глубже. Ноэль зарылась лицом в его шею, вздрогнув от боли, но эта боль была желанна и радостна. Теперь она полностью принадлежала ему, принадлежала своему Эшфорду — отныне и навсегда.
— Любовь моя. — Его голос был хриплым от страсти и волнения.
— Пусть будет все до конца, что должно быть, — прошептала она, почувствовав, что боль утихает.
— До конца, — эхом отозвался он, почувствовав сначала ее боль, а потом наслаждение. — Ноэль…
Он двигался медленно и легко, но проник в нее глубоко, и их тела слились, зажженные единым огнем любви.
— Любовь моя! Ноэль! О Боже!
В теле Ноэль будто взорвался целый фейерверк ракет, приближая ее к еще более сильному взрыву, которого, как ей казалось, она не сможет пережить. Все ее тело напряглось, ногти вцепились в спину Эшфорда. Она откинула голову на подушки кушетки, пока наконец не наступил момент высочайшего наслаждения, и она вскрикнула, забыв обо всем на свете, кроме этого ощущения, и отдаваясь восторгу принадлежать и обладать им.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Но это еще не последняя преграда, — отвечала она. — Я почти одета.
Она потянулась к нему, стараясь прикоснуться к тому, что приковывало ее взгляд.
— Но это ненадолго, Ноэль, — выдохнул Эшфорд и отшатнулся, когда ее пальцы легли ему на плечи, скользнули по его груди, по темным кудрявым волоскам, коснулись сосков и спустились к плоскому животу, — Ты и святого можешь ввести в искушение.
— Но ты не святой. — Он сорвал с нее платье и белье. Его пальцы дрожали и путались в складках ее шелковых панталон. Он спустил их с ее ног и бросил на пол. Он пожирал взглядом каждый изгиб ее тела, каждую выпуклость и впадинку, задержавшись дольше на пушистом облачке темных волос между бедрами.
Его пылающий взор встретился с ее вопрошающими глазами.
— Нет слов, чтобы описать твою красоту, Ноэль. По ее губам скользнула обольстительная улыбка.
— Но действиям, я надеюсь, она не помешает.
— О нет, действиям не помешает.
И кончики его пальцев снова заскользили по ее телу — к бедрам и темному гнездышку между ними, потом спустились ниже, к нежным складкам и самой сердцевине ее женского естества. Тело Ноэль пронизало током — наслаждение было почти нестерпимым. Она изгибалась под ласками Эшфорда, все ее тело горело, трепетало, изнывало от безумного томления. Оно жаждало еще большей близости, полного слияния. Она уже не могла противиться зову плоти. На лбу Эшфорда выступила испарина. Грудь его тяжело вздымалась. Он овладевал ею медленно. Сначала прикоснулся к ней пальцами и ощутил ее влажную, разбухшую плоть, ее жар в ответ на его прикосновения.
— Ноэль, — прошептал он, и ее имя прозвучало в его устах изумленно, проникновенно, как откровение. Он прижался губами к ее лонному бугорку, продолжая ласкать ее. — Ты такая теплая и нежная. Откройся для меня, любовь моя. Позволь мне обладать тобой.
Она повиновалась ему мгновенно. Ее бедра раздвинулись, и она слабо вскрикнула, когда пальцы Эшфорда скользнули глубже, лаская ее сокровенную плоть и ритмично двигаясь вместе с языком, проникшим в ее рот. Она все крепче прижималась к нему, яростно обвивая руками его шею, утонув в наслаждении, но все еще не удовлетворенная и желаюшая большего. «Еще, еще!» — стучало у нее в висках. Она не думала, что произнесла это вслух, но, должно быть, это было так, потому что Эшфорд застонал снова, и она почувствовала по движению его губ согласие, не облеченное в слова. Движения его пальцев участились, и вот уже большой палец нашел бутон ее желания и принялся ласкать его снова, снова и снова. На этот раз Ноэль вскрикнула. Она слышала собственные рыдания, бессвязные слова. Она извивалась, с каждым мгновением чувствуя все большую потребность в нем, и эта потребность все нарастала с каждой новой лаской.
— Пожалуйста, пожалуйста! — выдохнула она. Эшфорд, по-видимому, понял, о чем она просит, и потому поднял голову и заглянул ей в глаза.
— Ты обещал мне все, — бормотала Ноэль, задыхаясь. — А все, чего я хочу, это чувствовать тебя совсем близко, чувствовать тебя во мне!
Ее руки потянулись к нему и принялись расстегивать еще оставшиеся пуговицы.
— Пожалуйста! Я хочу, чтобы мы были совсем вместе! Не отрывая от нее глаз, Эшфорд поднялся на ноги и сорвал с себя оставшуюся одежду.
Он склонился над ней, и впервые их обнаженные тела соприкоснулись. Он стоял, а она обнимала его своими сильными стройными йогами, будто баюкала, и он с обожанием смотрел на ее прекрасное распростертое перед ним обнаженное и жаждущее тело.
Благоговейно приподняв ее лицо обеими руками, он прошептал:
— Ноэль, я люблю тебя! Боже, как я тебя люблю!
Ее веки жгли готовые пролиться слезы, и она не знала, сможет ли выдержать этот почти непереносимый экстаз, эту безудержную радость, эти волшебные ощущения, вызванные соприкосновением их обнаженных тел.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала она, обвивая его руками и ногами и изгибаясь, инстинктивно поощряя его. — О Эшфорд, я так сильно тебя люблю!
И все же он был еще полон сомнений, хотя при этих ее словах зрачки его расширились, и он скрипнул зубами, пытаясь обуздать себя, совладать с инстинктивным движением своих бедер, рванувшихся к ней.
— Выходи за меня замуж!
«Любовь моя, когда мы наконец будем принадлежать друг другу, это будет означать все — слова, действия, обязательства, — все!»
Ноэль не колеблясь ответила: «да!»
Но ее ответ был заглушен его поцелуем, и его мужское естество постепенно, дюйм за дюймом, начало проникать в ее тело. Ноэль еще крепче обвила его руками, еще сильнее прижалась к нему, и руки ее ощутили влажную и гладкую кожу его спины, напряженные сильные мускулы. Он изо всех сил старался сдерживать себя и замедлить их полное слияние. Время остановилось, и Ноэль старалась запомнить каждое новое впечатление — ширину его плеч, восхитительное прикосновение его груди с мягким руном кудрявых волос к ее чувствительным соскам, мощные, как колонны, бедра, оказавшиеся между ее бедер. Но больше всего — неописуемое чудо его мужественности, его решительное и нежное вторжение и то, как он заполнил ее всю, вступая во владение тем, что могло и должно было принадлежать ему, и ему одному.
— Ты такая маленькая и такая… нетронутая. Я… я попытаюсь не причинить тебе боли. — Он мотнул головой в безуспешном усилии сдержать естественный порыв.
— Не бойся! — Она поцеловала его в плечо и подняла кверху колени, пытаясь сжать ими его бока. — Ты не можешь сделать мне больно! Пожалуйста, не бойся причинить мне боль. Не сдерживай себя! — Она изогнулась, стараясь облегчить ему проникновение. — Пожалуйста!
И Эшфорд перестал сопротивляться. Он проник в ее тело, сломав хрупкую и тонкую преграду ее девственности, и проникал все глубже и глубже. Ноэль зарылась лицом в его шею, вздрогнув от боли, но эта боль была желанна и радостна. Теперь она полностью принадлежала ему, принадлежала своему Эшфорду — отныне и навсегда.
— Любовь моя. — Его голос был хриплым от страсти и волнения.
— Пусть будет все до конца, что должно быть, — прошептала она, почувствовав, что боль утихает.
— До конца, — эхом отозвался он, почувствовав сначала ее боль, а потом наслаждение. — Ноэль…
Он двигался медленно и легко, но проник в нее глубоко, и их тела слились, зажженные единым огнем любви.
— Любовь моя! Ноэль! О Боже!
В теле Ноэль будто взорвался целый фейерверк ракет, приближая ее к еще более сильному взрыву, которого, как ей казалось, она не сможет пережить. Все ее тело напряглось, ногти вцепились в спину Эшфорда. Она откинула голову на подушки кушетки, пока наконец не наступил момент высочайшего наслаждения, и она вскрикнула, забыв обо всем на свете, кроме этого ощущения, и отдаваясь восторгу принадлежать и обладать им.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80