Вот, почтительно просит моего разрешения приехать в Фаррингтон-Мэнор.
— Когда же? — спросил Эшфорд.
— Сегодня, — был ответ.
— Похоже, что Бариччи начинает волноваться. Это хорошо, — заметал Эшфорд — Дадим ему повод для беспокойства.
Глава 10
— Благодарю вас, Ноэль, за то, что изыскали время для меня.
Андре, все существо которого источали обаяние и магнетизм, танцующей походкой вошел в гостиную и, приблизившись к Ноэль, поцеловал ее руку.
— Как я уже объяснил вашему отцу, я провел утро, делая зарисовки Малуорт-Коув, это такое захватывающее зрелище даже зимой! Затем я остановился в небольшой таверне в Пуле, чтобы подкрепиться чашкой чаю. И тогда мне пришло в голову, что я нахожусь совсем рядом с Фаррингтон-Мэнор. Знаю, что мне следовало подождать, пока вы сами меня пригласите, но я не мог вернуться в Лондон, не сделав попытки повидать вас. Надеюсь, вы не разгневались…
— Разумеется, нет, — заверила его Ноэль. — По правде, говоря, я как раз собиралась послать вам записку. Именно сегодня. Я так же, как и вы, полна нетерпения и хочу, чтобы вы поскорее начали писать мой портрет.
— Неужели? — Андре отступил, не выпуская ее рук из своих. — Вы еще красивее, чем запомнились мне. Я не могу дождаться минуты, когда смогу приняться за работу.
— Прекрасно.
Теперь Ноэль смотрела на художника новыми глазами. В первый раз она полагала, что Андре пребывает в полном неведении относительно тайных помыслов Бариччи. Теперь же маска с него спала, очарование его облика разрушилось.
— Прошу вас, входите, — пригласила Ноэль, — и проходите вот сюда. — Она указала на длинный ряд окон. — Я освободила для вас пространство, чтобы вы могли работать при хорошем освещении. Ведь вам потребуется много света-
— Блестяще, — восхитился Андре, оглядев комнату, и принялся извлекать кисти и краски, раскладывая их для работы. — Эта комната идеально подходит для занятий живописью.
— Я рада, — сказала Ноэль и принялась оправлять складки своего роскошного фиолетового платья. — Надеюсь, это платье подойдет? Я хотела выбрать что-нибудь яркое, сочное, надеясь облегчить этим вашу задачу.
Андре начал раскладывать свой мольберт, но при ее словах замер.
— Моя работа уже и так необычайно легка и приятна, — сказал он хрипло. — По правде говоря, она настолько приятна, что мне как-то совестно даже брать за нее деньги. Но мы не станем сообщать это мистеру Бариччи.
— Конечно, не станем. — Ноэль одарила его солнечной улыбкой. — А теперь где вы прикажете мне сесть. Андре указал место как раз напротив окон:
— Пусть ваша горничная принесет сюда высокий стул и поставит его здесь. В этом случае на вас будет падать как раз столько света, сколько требуется.
Он сделал несколько шагов к Ноэль и приподнял ее лицо за подбородок, заставив склонить голову в одну, затем в другую сторону, выбирая наиболее удачный ракурс.
— Поразительно! Ваши глаза сверкают как сапфиры. Они способны испепелить любого мужчину, взглянувшего на вас. А ваша кожа… — его рука прогулялась по ее щеке, — нежная, безупречно матовая. И ваша головка окружена сиянием шелковистых волос. — Он приподнял ее локон, пропустив сквозь свои изящные длинные пальцы. — Восхитительно!
— Благодарю вас, — только и сумела выговорить Ноэль, делая усилие, чтобы ее голос звучал искренне. По правде говоря, она считала столь откровенную и грубую лесть отвратительной. — Я пошлю лакея принести стул. — Она помолчала, готовясь сказать то, что Андре, безусловно, сочтет, своей величайшей победой. — Что касается моей горничной, то она не будет присутствовать на сеансах. Я убедила папу, что вам трудно сосредоточиться на работе, свободно творить.
— Благодарю, cherie, — пробормотал Андре в порыве благодарности. — Это так разумно и деликатно с вашей стороны. Вы правы, мы добьемся гораздо большего успеха, если никто не будет нам мешать. И мы совершим чудо, прославив вашу красоту.
— Ну, это не совсем так, — с лукавой улыбкой возразила Ноэль. — У нас будет один свидетель и зритель, который категорически возражает против того, чтобы его отсюда выдворили.
Это заявление было встречено недоуменным и хмурым взглядом;
— И кто же это такой?
— Моя кошка. — Ноэль жестом указала на нишу, где скрывался Эшфорд и где на диване в лучах солнца нежилась Буря, уютно устроившись на боку.
Андре взглядом проследил за движением ее руки и рассмеялся — его мрачность мгновенно рассеялась.
— Думаю, мне удастся не замечать спящую кошку. Если, конечно, она не станет жалобно мяукать во время нашего сеанса.
— Этого можно не опасаться, — ответила Ноэль. — Буря никогда в жизни не мяукала жалобно. Это не в ее характере.
— Прекрасно. Тогда мы можем считать, что у нас нет свидетелей, мы одни.
Андре задержался возле нее еше мгновение — вокруг него как бы сгустилась атмосфера особого магнетизма, и Ноэль подумала, скольких женщин ему удалось залучить в свою постель с помощью исходившего от него почти животного эротизма. Его вкрадчивая манера говорить, глубокий, выразительный, ласкающий н чувственный взгляд производили сильное впечатление.
Лежа в нише под подоконником, Эшфорд размышлял о том же самом. Слушая, как Сардо, пытается обольстить Ноэль, он чувствовал, что в нем клокочет ярость, чувство столь несвойс1венное ему, привыкшему держать себя в узде и при. более сложных обстоятельствах.
Господи! Да он готов был задушить Сардо голыми руками, а ведь этот мерзавец едва прикоснулся к ней.
Сардо смешивал краски и располагал поудобнее палитру, а Ноэль усаживалась на только что принесенном стуле.
— Я всегда питала особое почтение к художникам, — призналась Ноэль, оправляя складки юбки. — Особенно потому, наверное, что сама не смогу провести даже прямой линии, я считаю чудом то, что другие могут воспроизвести на бумаге или холсте контуры, формы человеческой фигуры и даже настроение.
— Это дар, — ответил Сардо и умолк, задумчиво глядя на свой мастихин. — Но иногда это бывает проклятием.
— Как это понять?
— Когда меня преследует видение, я не знаю покоя, пока не воспроизведу то, что мне пригрезилось. Я пленник голосов, звучащих во мне и приказывающих взять в руки карандаш или кисть. — Он снова принялся смешивать краски на своей палитре.
— Это восхитительно. — Ноэль сложила руки на коленях. — А случается вам так привязаться к своему произведению, что вы не хотите его продавать?
— Да, иногда так бывает. Некоторые мои картины как бы срастаются с моей личностью, с моей душой, и продать их — все равно что вырвать кусок своего сердца. — Уголок его рта приподнялся в кривоватой улыбке. — А почему вы так спросили? Вы боитесь, что мне захочется оставить ваш портрет себе, вместо того чтобы доставить его мистеру Бариччи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Когда же? — спросил Эшфорд.
— Сегодня, — был ответ.
— Похоже, что Бариччи начинает волноваться. Это хорошо, — заметал Эшфорд — Дадим ему повод для беспокойства.
Глава 10
— Благодарю вас, Ноэль, за то, что изыскали время для меня.
Андре, все существо которого источали обаяние и магнетизм, танцующей походкой вошел в гостиную и, приблизившись к Ноэль, поцеловал ее руку.
— Как я уже объяснил вашему отцу, я провел утро, делая зарисовки Малуорт-Коув, это такое захватывающее зрелище даже зимой! Затем я остановился в небольшой таверне в Пуле, чтобы подкрепиться чашкой чаю. И тогда мне пришло в голову, что я нахожусь совсем рядом с Фаррингтон-Мэнор. Знаю, что мне следовало подождать, пока вы сами меня пригласите, но я не мог вернуться в Лондон, не сделав попытки повидать вас. Надеюсь, вы не разгневались…
— Разумеется, нет, — заверила его Ноэль. — По правде, говоря, я как раз собиралась послать вам записку. Именно сегодня. Я так же, как и вы, полна нетерпения и хочу, чтобы вы поскорее начали писать мой портрет.
— Неужели? — Андре отступил, не выпуская ее рук из своих. — Вы еще красивее, чем запомнились мне. Я не могу дождаться минуты, когда смогу приняться за работу.
— Прекрасно.
Теперь Ноэль смотрела на художника новыми глазами. В первый раз она полагала, что Андре пребывает в полном неведении относительно тайных помыслов Бариччи. Теперь же маска с него спала, очарование его облика разрушилось.
— Прошу вас, входите, — пригласила Ноэль, — и проходите вот сюда. — Она указала на длинный ряд окон. — Я освободила для вас пространство, чтобы вы могли работать при хорошем освещении. Ведь вам потребуется много света-
— Блестяще, — восхитился Андре, оглядев комнату, и принялся извлекать кисти и краски, раскладывая их для работы. — Эта комната идеально подходит для занятий живописью.
— Я рада, — сказала Ноэль и принялась оправлять складки своего роскошного фиолетового платья. — Надеюсь, это платье подойдет? Я хотела выбрать что-нибудь яркое, сочное, надеясь облегчить этим вашу задачу.
Андре начал раскладывать свой мольберт, но при ее словах замер.
— Моя работа уже и так необычайно легка и приятна, — сказал он хрипло. — По правде говоря, она настолько приятна, что мне как-то совестно даже брать за нее деньги. Но мы не станем сообщать это мистеру Бариччи.
— Конечно, не станем. — Ноэль одарила его солнечной улыбкой. — А теперь где вы прикажете мне сесть. Андре указал место как раз напротив окон:
— Пусть ваша горничная принесет сюда высокий стул и поставит его здесь. В этом случае на вас будет падать как раз столько света, сколько требуется.
Он сделал несколько шагов к Ноэль и приподнял ее лицо за подбородок, заставив склонить голову в одну, затем в другую сторону, выбирая наиболее удачный ракурс.
— Поразительно! Ваши глаза сверкают как сапфиры. Они способны испепелить любого мужчину, взглянувшего на вас. А ваша кожа… — его рука прогулялась по ее щеке, — нежная, безупречно матовая. И ваша головка окружена сиянием шелковистых волос. — Он приподнял ее локон, пропустив сквозь свои изящные длинные пальцы. — Восхитительно!
— Благодарю вас, — только и сумела выговорить Ноэль, делая усилие, чтобы ее голос звучал искренне. По правде говоря, она считала столь откровенную и грубую лесть отвратительной. — Я пошлю лакея принести стул. — Она помолчала, готовясь сказать то, что Андре, безусловно, сочтет, своей величайшей победой. — Что касается моей горничной, то она не будет присутствовать на сеансах. Я убедила папу, что вам трудно сосредоточиться на работе, свободно творить.
— Благодарю, cherie, — пробормотал Андре в порыве благодарности. — Это так разумно и деликатно с вашей стороны. Вы правы, мы добьемся гораздо большего успеха, если никто не будет нам мешать. И мы совершим чудо, прославив вашу красоту.
— Ну, это не совсем так, — с лукавой улыбкой возразила Ноэль. — У нас будет один свидетель и зритель, который категорически возражает против того, чтобы его отсюда выдворили.
Это заявление было встречено недоуменным и хмурым взглядом;
— И кто же это такой?
— Моя кошка. — Ноэль жестом указала на нишу, где скрывался Эшфорд и где на диване в лучах солнца нежилась Буря, уютно устроившись на боку.
Андре взглядом проследил за движением ее руки и рассмеялся — его мрачность мгновенно рассеялась.
— Думаю, мне удастся не замечать спящую кошку. Если, конечно, она не станет жалобно мяукать во время нашего сеанса.
— Этого можно не опасаться, — ответила Ноэль. — Буря никогда в жизни не мяукала жалобно. Это не в ее характере.
— Прекрасно. Тогда мы можем считать, что у нас нет свидетелей, мы одни.
Андре задержался возле нее еше мгновение — вокруг него как бы сгустилась атмосфера особого магнетизма, и Ноэль подумала, скольких женщин ему удалось залучить в свою постель с помощью исходившего от него почти животного эротизма. Его вкрадчивая манера говорить, глубокий, выразительный, ласкающий н чувственный взгляд производили сильное впечатление.
Лежа в нише под подоконником, Эшфорд размышлял о том же самом. Слушая, как Сардо, пытается обольстить Ноэль, он чувствовал, что в нем клокочет ярость, чувство столь несвойс1венное ему, привыкшему держать себя в узде и при. более сложных обстоятельствах.
Господи! Да он готов был задушить Сардо голыми руками, а ведь этот мерзавец едва прикоснулся к ней.
Сардо смешивал краски и располагал поудобнее палитру, а Ноэль усаживалась на только что принесенном стуле.
— Я всегда питала особое почтение к художникам, — призналась Ноэль, оправляя складки юбки. — Особенно потому, наверное, что сама не смогу провести даже прямой линии, я считаю чудом то, что другие могут воспроизвести на бумаге или холсте контуры, формы человеческой фигуры и даже настроение.
— Это дар, — ответил Сардо и умолк, задумчиво глядя на свой мастихин. — Но иногда это бывает проклятием.
— Как это понять?
— Когда меня преследует видение, я не знаю покоя, пока не воспроизведу то, что мне пригрезилось. Я пленник голосов, звучащих во мне и приказывающих взять в руки карандаш или кисть. — Он снова принялся смешивать краски на своей палитре.
— Это восхитительно. — Ноэль сложила руки на коленях. — А случается вам так привязаться к своему произведению, что вы не хотите его продавать?
— Да, иногда так бывает. Некоторые мои картины как бы срастаются с моей личностью, с моей душой, и продать их — все равно что вырвать кусок своего сердца. — Уголок его рта приподнялся в кривоватой улыбке. — А почему вы так спросили? Вы боитесь, что мне захочется оставить ваш портрет себе, вместо того чтобы доставить его мистеру Бариччи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80