– Я Ральф, егерь. Мой господин – рептонский шериф.
Теперь она его вспомнила. Черные курчавые волосы, гордый, вовсе неподобающий виллану, взгляд.
– Леди, – продолжил Ральф, – я обязан вам и своей жизнью, и своим счастьем. У нас с женой родилась чудесная девочка. С вашего разрешения мы назвали бы ее благородным именем Констанс. – Он предостерегающе взглянул на Сенреда. – Умоляю вас, дайте мне какое-нибудь поручение. Любое, какое хотите, чтобы я, недостойный, мог хоть чуть-чуть отблагодарить вас за то счастье, которым вам обязан.
Констанс могла только молча смотреть на него.
Стоявший подле нее Сенред, откинув голову, расхохотался.
26
Снова посыпал снег.
– Неужели нам придется ждать на улице? – Констанс продрогла до костей, а ее соломенный парик стал похож на небольшой сугроб. Сенред обнял ее за талию и прижал к себе, чтобы хоть как-то согреть. Они уже довольно долго стояли во дворе замка, возле кухни, среди толпы комедиантов, которые должны были развлечь Жюльена, Фицджилбертов и их гостей.
Празднество было устроено грандиозное: отмечая свой триумф, Клеры пригласили пограничных союзников, северных и западных аристократов, которые не были с королем во Франции. Не только двор, но и земли, примыкающие к крепостным стенам снаружи, были заполнены большим количеством людей.
Неподалеку от лицедеев, греясь у костров, стояли рыцари Клеров. Констанс исподтишка оглянулась, зная, что Эверард должен находиться где-то в замке. Ткачи задумали ввести его в пиршественный зал, переодев вилланом, чтобы он мог возглавить верных ей рыцарей Морле.
– Потерпи, – тихо сказал ей Сенред. – На кухне нет свободного места. Такова уж судьба комедиантов, что им приходится стоять под снегом и дождем, молясь, чтобы их поскорее впустили в зал.
Милая девушка – мальчик с размалеванными щеками и тенью уже пробивающейся бороды держал небольшого дрожащего песика. Племянник антрепренера, жонглер, тренировался, подбрасывая в воздух по четыре или шесть серебряных шаров. Констанс прислонилась к теплому телу за спиной, которое вселяло в нее бодрость.
– Пошли нам бог удачу, – прошептала она, едва сдерживая нервное напряжение. Она даже подумать не могла о том, что произойдет, если их постигнет неудача.
Сенред крепко сжал ее в объятиях.
– Мы непременно одержим верх, – шепнул он и тихо продекламировал ей на ухо:
Малое дело, но честь не мала, если будет угодно
То благосклонным богам, и не тщетна мольба Аполлону.
И посмотрел на нее сверху вниз.
– Очень милые строки из Вергилиевых «Георгик», хотя и посвящены они пчелам.
Откинув голову, она улыбнулась ему.
– Так-то лучше. – Он улыбнулся в ответ. – Это обычная робость актера перед первым выступлением на публике. Подумай о том, что нам предстоит сделать. Мы репетировали это уже много раз. Все пройдет успешно.
«Да, все пройдет успешно», – сказала себе Констанс. В его устах эти слова звучали очень убедительно.
Она осмотрела двор. Здесь было множество рыцарей Морле; не будь на ней этого соломенного парика, многие из них наверняка узнали бы ее. Пеших воинов было совсем мало, зато двор был забит фургонами и боевыми конями. Время от времени она видела слуг, помощников бейлифа, оружейных мастеров, которые куда-то спешили по своим делам. У всех был похоронный вид.
– Они скорбят по тебе, – сказал Сенред.
Констанс испытывала какое-то странное чувство. Похоже, егерь Ральф очень искусно распространил по округе известие о ее гибели.
Из зала то и дело доносились громкие взрывы хохота. Выступал дрессированный медведь со своим хозяином, очевидно, они проделывали какие-то уморительные трюки.
Сильно волнуясь, Констанс до боли в пальцах стиснула ручку своего ведерка. Оно было с двойным дном и заполнено песком. Пресвятая Богородица, никогда в жизни не думала она, что будет выступать в дешевой комедии в своем собственном замке. В роли Маленького Джека она не должна была подавать никаких реплик, только помогать придурочному фермеру, которого играл Сенред, строить свинарник.
Кроме ведерка, Сенред должен был дать ей жердь. Свою репризу они отрабатывали много дней. Констанс должна была крутиться на месте с жердью на плечах, а Сенред очень ловко увертываться. Она все еще побаивалась задеть его.
Она глубоко вздохнула и как раз в этот момент увидела, что двор пересекает бейлиф с одним из своих помощников.
Констанс застыла на месте. Это был Кларемболд, ее бейлиф, и направлялся он прямо к кухонной двери, где стояли вереницей лицедеи. Сенред почувствовал ее волнение и крепко обнял.
– Держись, – прошептал он.
Бейлиф прошелся вдоль вереницы комедиантов, придирчиво оглядывая их. Констанс опустила голову, ее лицо скрылось под соломенным париком. Глядя вниз, она увидела, что башмаки бейлифа остановились прямо перед ними.
– Что это такое? Как можно? – резким тоном спросил Кларемболд. – Мы здесь не допустим ничего подобного.
Сенред мгновенно убрал руки с ее талии. Констанс едва не лишилась чувств от страха. Господь и святая Мария! Он подумал, что Сенред ласкает ее. Ведь они оба забыли, как она одета.
– Это мой племянник, – мгновенно нашелся Сенред. – Бедняжка совсем замерз.
– Неужели? – Рука бейлифа легла на ее плечо. – А ну-ка посмотрим, кто это такой.
Он откинул ее голову назад.
Констанс беспомощно уставилась на него. Она знала Кларемболда с самого детства. У нее не было ни малейшего сомнения, что он узнал ее. Опасность была смертельно велика. Однако блеснувшие в глазах старика искры тут же погасли. Он потрепал ее по плечу.
– Смотри, чтобы этот мужлан не распускал рук, понятно?
Она молча кивнула. Даже под угрозой смерти она не могла бы выдавить из себя ни слова.
Вперед выступил помощник бейлифа.
– Проходите, проходите, – повелительно замахал он руками. – Проходите на кухню.
Сенред подтолкнул ее. Они прошли мимо толпы поваров, жарко пылающих кухонных очагов.
– А ты знаешь, – шепнул ей на ухо Сенред, – в уме я держу целую тысячу посвященных тебе стихотворений. Какой я олух, что не прихватил с собой ни бумаги, ни пера!
От его неожиданного признания она даже споткнулась.
– Не останавливайся, – сказал Сенред. Положив руку ей на плечо, он направился к двери, ведущей в зал, где уже стояли в ожидании остальные члены труппы.
Хозяин труппы хлопнул в ладоши.
– Поторопитесь, поторопитесь. Ваша очередь сразу за медведем.
– Ты посвятил мне стихи? – Констанс взглянула на него широко открытыми глазами.
– Да. – Быстро нагнувшись, Сенред поцеловал ее в губы. Это был прощальный поцелуй – мимолетный и горький. – Не забывай обо мне, Констанс…
– Почему ты так говоришь?
Не ответив на ее вопрос, Сенред сунул ей жердь. Хозяин труппы крепко схватил ее за кисть и вывел в зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84