Идя на рождественскую мессу, прихожане переступали через строительные материалы, нагибались, чтобы не задеть леса.
Констанс ехала вместе с Карсфу во главе колонны. Рядом с лошадьми, прося милостыню, бежали ребятишки.
– Проваливайте! – погрозив кулаком, крикнул Карсфу. – Не такие уж вы нищие, чтобы попрошайничать.
Это были дети торговцев. Констанс со смехом сказала ему, чтобы он бросил им несколько фартингов. Сержант достал свой кожаный кошелек и вынул оттуда горсть монет. Дети с громкими воплями бросились собирать со звоном раскатившиеся по мостовой деньги.
Винчестерское святилище, хотя и строилось почти полвека, было далеко от завершения. Старый сакский храм снесли в последние годы правления Вильгельма Завоевателя, чтобы построить на его месте гигантский нормандский кафедрал. Самый большой во всей Англии, как не преминул похвалиться епископ. И не только в Англии, но и в Европе.
С другой стороны площади стояла большая повозка с натянутым над ней навесом, которая использовалась как сцена для представления мистерии. Опираясь на свою косу, одетая во все черное, Смерть наблюдала, как толстяк, олицетворение Обжорства и Порока, соблазнял молодого человека в парике с длинными белокурыми волосами, который пытался изображать девушку.
– Храни нас святой Георгий от таких уродин, – пробурчал Карсфу. – Не знаю, найдется ли глупец, который поверит в ее добродетель.
Констанс внимательно наблюдала за фигурой Смерти. Когда она повернула свою размалеванную белой краской маску в ее сторону, по ее спине пробежали мурашки. Во рту пересохло. Глаза в прорезях маски были темными, а не голубыми, как она ожидала, фигура довольно приземистая. И все же Констанс была потрясена. Пришпорив кобылу, она поехала сквозь толпу.
– Миледи! – крикнул один из ее рыцарей.
Натянув поводья, она обернулась.
Ее свита остановилась. Незнакомый рыцарь в доспехах, с открытым забралом, проехал на своем жеребце мимо Карсфу.
Она не сразу узнала его, все же уловив в нем что-то знакомое. Рыцарь был всего в нескольких футах от нее, когда его задержали продавцы пирожками. Только теперь Констанс узнала плотно сколоченную фигуру, лицо под шлемом. Это был Юбер де Варренн, муж ее сестры Мабель.
Он остановил своего боевого коня рядом с ее кобылой.
– Она зовет вас к себе! – крикнул он. – У нее начинаются роды. И она хочет видеть вас, только вас.
Оправившись от первого потрясения, Констанс подумала, что Мабель, должно быть, умирает. Она крепко сжала поводья.
– Где она?
Он оглянулся на ее рыцарей, на застрявшие в толпе фургоны.
– В поместье моей матери к северу от Бейсингстока. Вы поедете со мной, графиня?
Да, конечно. Ее ладони стали влажными от страха. Слава Христу, Бейсингсток находится не очень далеко отсюда.
Констанс схватила его поводья:
– Как она? У нее какие-то осложнения?
– Я ничего не знаю. Знаю только, что она просила послать за вами. Да, моя мать сказала, что у нее начинаются роды.
На какой-то миг Юбер де Варенн утратил свое привычное высокомерие. Вообще-то он был недурен собой. Сестра даже считала его красивым, но Констанс не любила мужчин с мясистыми лицами.
– Мой отец, мои братья и я – мы все как можно быстрее едем на север. Наши слуги последуют сзади с нашим обозом.
Констанс осмотрелась. Трудно было сказать, по какой именно причине Мабель послала за ней. Потому ли, что роды проходят трудно, потому ли, что ей угрожает какая-то опасность. Или просто она хочет ее видеть. Только бы, храни ее господь, она не умерла.
Тем временем Юбер говорил, что он, его отец и братья постараются доскакать до Бейсингстока еще засветло. Констанс знала, что ее кобыла не сможет выдержать такой скачки.
Она вспомнила, что у ее гонца Гизульфа превосходный жеребец. Он очень быстро доскакал из Морле в Винчестер, показал просто отличное время.
– Я должна поговорить со своими людьми, – сказала Констанс и поехала к авангарду рыцарей.
Ее зять развернул коня и последовал за ней.
– Моя сестра рожает в поместье графини Селфорд, в Бейсингстоке, – объяснила она Карсфу, – и послала за мной. – Ее голос заметно дрожал. Заметив на его лице беспокойство, она добавила: – Я ничего не знаю. Только молюсь богу, чтобы все прошло благополучно.
– И я тоже буду молиться, леди.
Когда Констанс сказала ему, что пересядет на другую лошадь и поедет вместе с де Варреннами, он скользнул цепким взглядом по мужу Мабель.
– Я разделю пополам отряд наших рыцарей, миледи, – сказал он вполголоса. – Половина останется с обозом, половина будет сопровождать вас в Бейсингсток.
Она сразу поняла, о чем он думает. В сильном беспокойстве за сестру она готова была помчаться одна, без всякой защиты, с де Варреннами, а это могло быть небезопасно.
– С вашего позволения, – сказал Карсфу, – я возьму на себя командование вашим эскортом.
Констанс смотрела, как Юбер де Варренн, сгорбившись, сидит в седле, его лицо было насуплено. Он и его братья – сущие звери. Она не верила, что он питает сколько-нибудь теплые чувства к ее сестре.
– Хорошо, – согласилась Констанс, – поезжайте со мной.
Она соскользнула с седла наземь и стала ждать, когда Гизульф подведет к ней своего скакуна.
17
Девушка шла медленно-медленно, притворяясь, будто собирает валежник. Время от времени она останавливалась и смотрела по сторонам, как бы ожидая кого-то.
Лвид внимательно наблюдала, как она трижды обошла поляну – высокая сильная девушка с заплетенными в косы каштановыми волосами. На ней был серо-коричневый плащ, который в свете зимнего солнца делал ее похожей на типичную лесную обитательницу. Когда она находилась на противоположной стороне поляны, Лвид с трудом различала ее.
Лвид была уверена, что девушка та же самая, которая принесла ей послание от угольщиков. Но она знала, что должна быть предельно осторожна, даже просто находиться в Морле было для нее опасно. Она соблюдала старые обряды и обычаи, поклонялась старым богам и верила в их сверхъестественное могущество. Людей ее веры осталось в Англии совсем немного – по пальцам пересчитать. Даже в земле кимвров в Уэльсе. В последний раз, когда она зашла далеко на восток, монахи из монастыря Святого Давида схватили ее и, заковав в цепи, передали ирландским монахам, для того чтобы ее судили как колдунью. Ее увезла с собой леди Морле. Тогда она спаслась лишь благодаря вмешательству главнейшего из богов Водена и дружеской помощи товарища по несчастью Сенреда.
Лвид спустилась в яму, засыпанную сухими листьями, и стала обдумывать, как ей поступить. Угольщики только сказали, что послание сообщит ей девушка-ткачиха, это послание она должна, в свою очередь, передать графине Морле, хотя никто и не знает, где она находится.
Лвид предполагала, что нашла именно эту девушку, однако у нее оставались сомнения, и, когда эти сомнения становились сильнее, она вновь поворачивалась в сторону гор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Констанс ехала вместе с Карсфу во главе колонны. Рядом с лошадьми, прося милостыню, бежали ребятишки.
– Проваливайте! – погрозив кулаком, крикнул Карсфу. – Не такие уж вы нищие, чтобы попрошайничать.
Это были дети торговцев. Констанс со смехом сказала ему, чтобы он бросил им несколько фартингов. Сержант достал свой кожаный кошелек и вынул оттуда горсть монет. Дети с громкими воплями бросились собирать со звоном раскатившиеся по мостовой деньги.
Винчестерское святилище, хотя и строилось почти полвека, было далеко от завершения. Старый сакский храм снесли в последние годы правления Вильгельма Завоевателя, чтобы построить на его месте гигантский нормандский кафедрал. Самый большой во всей Англии, как не преминул похвалиться епископ. И не только в Англии, но и в Европе.
С другой стороны площади стояла большая повозка с натянутым над ней навесом, которая использовалась как сцена для представления мистерии. Опираясь на свою косу, одетая во все черное, Смерть наблюдала, как толстяк, олицетворение Обжорства и Порока, соблазнял молодого человека в парике с длинными белокурыми волосами, который пытался изображать девушку.
– Храни нас святой Георгий от таких уродин, – пробурчал Карсфу. – Не знаю, найдется ли глупец, который поверит в ее добродетель.
Констанс внимательно наблюдала за фигурой Смерти. Когда она повернула свою размалеванную белой краской маску в ее сторону, по ее спине пробежали мурашки. Во рту пересохло. Глаза в прорезях маски были темными, а не голубыми, как она ожидала, фигура довольно приземистая. И все же Констанс была потрясена. Пришпорив кобылу, она поехала сквозь толпу.
– Миледи! – крикнул один из ее рыцарей.
Натянув поводья, она обернулась.
Ее свита остановилась. Незнакомый рыцарь в доспехах, с открытым забралом, проехал на своем жеребце мимо Карсфу.
Она не сразу узнала его, все же уловив в нем что-то знакомое. Рыцарь был всего в нескольких футах от нее, когда его задержали продавцы пирожками. Только теперь Констанс узнала плотно сколоченную фигуру, лицо под шлемом. Это был Юбер де Варренн, муж ее сестры Мабель.
Он остановил своего боевого коня рядом с ее кобылой.
– Она зовет вас к себе! – крикнул он. – У нее начинаются роды. И она хочет видеть вас, только вас.
Оправившись от первого потрясения, Констанс подумала, что Мабель, должно быть, умирает. Она крепко сжала поводья.
– Где она?
Он оглянулся на ее рыцарей, на застрявшие в толпе фургоны.
– В поместье моей матери к северу от Бейсингстока. Вы поедете со мной, графиня?
Да, конечно. Ее ладони стали влажными от страха. Слава Христу, Бейсингсток находится не очень далеко отсюда.
Констанс схватила его поводья:
– Как она? У нее какие-то осложнения?
– Я ничего не знаю. Знаю только, что она просила послать за вами. Да, моя мать сказала, что у нее начинаются роды.
На какой-то миг Юбер де Варенн утратил свое привычное высокомерие. Вообще-то он был недурен собой. Сестра даже считала его красивым, но Констанс не любила мужчин с мясистыми лицами.
– Мой отец, мои братья и я – мы все как можно быстрее едем на север. Наши слуги последуют сзади с нашим обозом.
Констанс осмотрелась. Трудно было сказать, по какой именно причине Мабель послала за ней. Потому ли, что роды проходят трудно, потому ли, что ей угрожает какая-то опасность. Или просто она хочет ее видеть. Только бы, храни ее господь, она не умерла.
Тем временем Юбер говорил, что он, его отец и братья постараются доскакать до Бейсингстока еще засветло. Констанс знала, что ее кобыла не сможет выдержать такой скачки.
Она вспомнила, что у ее гонца Гизульфа превосходный жеребец. Он очень быстро доскакал из Морле в Винчестер, показал просто отличное время.
– Я должна поговорить со своими людьми, – сказала Констанс и поехала к авангарду рыцарей.
Ее зять развернул коня и последовал за ней.
– Моя сестра рожает в поместье графини Селфорд, в Бейсингстоке, – объяснила она Карсфу, – и послала за мной. – Ее голос заметно дрожал. Заметив на его лице беспокойство, она добавила: – Я ничего не знаю. Только молюсь богу, чтобы все прошло благополучно.
– И я тоже буду молиться, леди.
Когда Констанс сказала ему, что пересядет на другую лошадь и поедет вместе с де Варреннами, он скользнул цепким взглядом по мужу Мабель.
– Я разделю пополам отряд наших рыцарей, миледи, – сказал он вполголоса. – Половина останется с обозом, половина будет сопровождать вас в Бейсингсток.
Она сразу поняла, о чем он думает. В сильном беспокойстве за сестру она готова была помчаться одна, без всякой защиты, с де Варреннами, а это могло быть небезопасно.
– С вашего позволения, – сказал Карсфу, – я возьму на себя командование вашим эскортом.
Констанс смотрела, как Юбер де Варренн, сгорбившись, сидит в седле, его лицо было насуплено. Он и его братья – сущие звери. Она не верила, что он питает сколько-нибудь теплые чувства к ее сестре.
– Хорошо, – согласилась Констанс, – поезжайте со мной.
Она соскользнула с седла наземь и стала ждать, когда Гизульф подведет к ней своего скакуна.
17
Девушка шла медленно-медленно, притворяясь, будто собирает валежник. Время от времени она останавливалась и смотрела по сторонам, как бы ожидая кого-то.
Лвид внимательно наблюдала, как она трижды обошла поляну – высокая сильная девушка с заплетенными в косы каштановыми волосами. На ней был серо-коричневый плащ, который в свете зимнего солнца делал ее похожей на типичную лесную обитательницу. Когда она находилась на противоположной стороне поляны, Лвид с трудом различала ее.
Лвид была уверена, что девушка та же самая, которая принесла ей послание от угольщиков. Но она знала, что должна быть предельно осторожна, даже просто находиться в Морле было для нее опасно. Она соблюдала старые обряды и обычаи, поклонялась старым богам и верила в их сверхъестественное могущество. Людей ее веры осталось в Англии совсем немного – по пальцам пересчитать. Даже в земле кимвров в Уэльсе. В последний раз, когда она зашла далеко на восток, монахи из монастыря Святого Давида схватили ее и, заковав в цепи, передали ирландским монахам, для того чтобы ее судили как колдунью. Ее увезла с собой леди Морле. Тогда она спаслась лишь благодаря вмешательству главнейшего из богов Водена и дружеской помощи товарища по несчастью Сенреда.
Лвид спустилась в яму, засыпанную сухими листьями, и стала обдумывать, как ей поступить. Угольщики только сказали, что послание сообщит ей девушка-ткачиха, это послание она должна, в свою очередь, передать графине Морле, хотя никто и не знает, где она находится.
Лвид предполагала, что нашла именно эту девушку, однако у нее оставались сомнения, и, когда эти сомнения становились сильнее, она вновь поворачивалась в сторону гор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84