называемого брака, поэтому все чувствовали себя немного неловко, а некоторые от смущения лепетали смешные нелепости. Однако в основном все были с ней любезны и оказывали такое уважение, которое ей даже присниться не могло.
Кассандра понимала, что обязана всем этим почтительным вниманием высокому положению Риордана в свете. Да, деньги и власть, кажется, могут придать респектабельность кому угодно, даже такой, как она. Но стоя в дверях об руку с Риорданом, улыбаясь и произнося в ответ на поздравления вежливые слова благодарности, она невольно спрашивала себя, что было бы, если бы она на минутку попросила всеобщего внимания и объявила бы правду во всеуслышание. Вероятнее всего, даже его немалое влияние и вес в обществе не смогли бы спасти их обоих от позора.
Так почему же она этого не сделала? Нет, не потому, что ей не хватало смелости. Осуждения со стороны всех этих людей Кассандра не боялась. С болезненным содроганием она поняла, что не может опозорить его, потому что все еще любит. Глубоко, страстно, каждой клеточкой своего тела и всей душой. Ее охватило чувство отвращения к себе. Единственным слабым утешением ей служила мысль о том, что она до сих пор так и не бросила правду в лицо ему самому.
– Филипп, дорогой!
Ритуальным жестом Риордан коснулся своей щекой щеки невысокой, хрупкого сложения дамы средних лет или, пожалуй, даже постарше. Еще раньше, чем он успел ее представить, Кассандра догадалась, что это его мать, потому что у дамы были такие же, как у него, большие темно-синие глаза. Она щебетала, как птичка, манеры у нее были девически кокетливые, никак не вязавшиеся с возрастом, который она изо всех сил старалась скрыть под густым слоем пудры и румян.
Перед глазами у Кассандры само собой возникло непрошеное видение: семилетний мальчик в садовом домике застает эту женщину с любовником. Как могло повлиять подобное открытие на маленького мальчика? – невольно спросила она себя. Воображение отказывалось ей служить. Вероятно, он мог решить, что все женщины – грязные и доступные, а так называемая «любовь» – весьма недорогое развлечение. А может, это заставило его не доверять женщинам, когда он вырос? Она задумчиво посмотрела на Риордана.
Он представил свою мать как леди Миллисент.
– Но вы должны называть меня Милли, – зачирикала она, – все меня так зовут. Я категорически запрещаю называть себя маменькой.
– Мне бы и в голову не пришло, – заверила ее Кассандра.
– О, Родди, как это глупо с моей стороны, я и забыла о тебе.
С этими словами леди Миллисент взяла под руку стоявшего рядом с ней господина.
– Кассандра, это Родерик МакФи. Родди, познакомься с моей очаровательной новой дочкой. Ах да, я уверена, что с моим сыном Филиппом ты тоже незнаком.
Кавалер леди Миллисент оказался щегольски одетым красавцем года на два моложе Риордана. Мужчины пожали друг другу руки без особого тепла.
– Как поживает отец? – вежливо осведомился Риордан.
Слегка раздувшиеся ноздри леди Миллисент стали единственным намеком на то, что она находит вопрос бестактным.
– Боюсь, он чувствует себя не слишком хорошо, но об этом мы поговорим позже. Итак, это правда? Младший из моих детей действительно женат?
– Как видите.
Он поднес к губам холодную руку Кассандры и нежно поцеловал костяшки пальцев.
– Я очень за тебя рада, разумеется, но должна сознаться, что твой выбор меня чуточку удивил. Мне казалось, ты и эта прелестная леди Харвеллин когда-нибудь… Но ведь в сердечных делах никогда не знаешь наверняка, не так ли? И кто может с уверенностью утверждать, что скоропалительный брак имеет меньше шансов стать счастливым, чем хорошо обдуманный?
Никто не ответил.
– Во всяком случае, желаю вам обоим долгих лет жизни и безоблачного счастья.
Заметив в зале кого-то из знакомых, ее светлость утратила интерес к разговору.
– О Господи, на этих многолюдных сборищах совершенно нет времени поговорить толком, верно? Но ничего, все мы завтра встречаемся у Джорджа, тогда и наговоримся всласть. Будут только члены семьи, разве это не замечательно? Увидимся!
И она отчалила, таща на буксире своего кавалера. Риордан с кривой усмешкой посмотрел ей вслед.
– Что я в ней больше всего люблю, так это материнское тепло, – заметил он, цинично подмигнув Кассандре. – Разве ты теперь не чувствуешь себя принятой в лоно семьи, дорогая? Можешь не сомневаться, все остальные окажут тебе столь же теплый и радушный прием.
Кассандра ничего не ответила. В глубине души она пыталась понять, как он может вот так, не моргнув глазом, лгать в лицо собственной матери? Пусть даже он ее ненавидит, пусть у него есть на то причины, но как у него язык повернулся произнести столь чудовищную ложь?
– Ну же, милая, надо же когда-то и со мной поговорить! Что люди подумают?
Риордан легко провел пальцами по ее щеке и заставил ее повернуть голову к себе. Выражение безнадежного отчаяния, омрачавшее взгляд ее серых глаз, вынудило его скрипнуть зубами. Он с трудом подавил в себе желание накричать на нее, но на дальнейшие разговоры времени уже не осталось: прибыли новые гости, которых им вместе надо было приветствовать.
Кассандре показалось, что брат Риордана Джордж, виконт Лэнэм, совсем на него не похож. Только в линии рта смутно угадывалось что-то общее. Впрочем, присмотревшись, она отметила, что рот у Джорджа просто сластолюбивый, тогда как у Риордана волевой и чувственный. Как и предсказывал Риордан, Джордж начал обнимать и целовать ее самым нескромным образом, однако младший брат положил этому конец так быстро, как только поэволяли приличия: увел ее подальше под предлогом того, что ему надлежит официально открыть бал, протанцевав с женой первый контрданс.
– Я не хочу с тобой танцевать, – заявила она, когда он вывел ее на середину зала.
За весь вечер это были первые ее слова, обращенные прямо к нему.
– Тем не менее тебе придется со мной танцевать, – с досадой ответил Риордан.
Заиграла музыка, и танец начался.
– Понимаю, что прошу слишком многого, но будь добра, улыбнись мне хоть разок, любовь моя, – попросил он тихим, обманчиво любезным тоном, ведя ее сквозь двойной строй восхищенных господ и дам. – Ты уже ясно дала понять, что говорить со мной не желаешь, но хоть одну-то жалкую улыбочку разве не можешь из себя выжать?
Не снисходя до ответа, Кассандра лишь еще плотнее сжала губы.
– Нет, в самом деле, дорогая, хотя я понимаю, каким тяжким испытанием явилась для тебя встреча с моей семьей, должен все же заметить, что твое красноречие нынешним вечером оставляет желать большего. Ты хорошо себя чувствуешь?
Растянув губы в вежливой улыбке, Кассандра сказала тихо, но внятно:
– Убирайся к дьяволу.
Он отвесил ей низкий поклон. Она присела в реверансе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Кассандра понимала, что обязана всем этим почтительным вниманием высокому положению Риордана в свете. Да, деньги и власть, кажется, могут придать респектабельность кому угодно, даже такой, как она. Но стоя в дверях об руку с Риорданом, улыбаясь и произнося в ответ на поздравления вежливые слова благодарности, она невольно спрашивала себя, что было бы, если бы она на минутку попросила всеобщего внимания и объявила бы правду во всеуслышание. Вероятнее всего, даже его немалое влияние и вес в обществе не смогли бы спасти их обоих от позора.
Так почему же она этого не сделала? Нет, не потому, что ей не хватало смелости. Осуждения со стороны всех этих людей Кассандра не боялась. С болезненным содроганием она поняла, что не может опозорить его, потому что все еще любит. Глубоко, страстно, каждой клеточкой своего тела и всей душой. Ее охватило чувство отвращения к себе. Единственным слабым утешением ей служила мысль о том, что она до сих пор так и не бросила правду в лицо ему самому.
– Филипп, дорогой!
Ритуальным жестом Риордан коснулся своей щекой щеки невысокой, хрупкого сложения дамы средних лет или, пожалуй, даже постарше. Еще раньше, чем он успел ее представить, Кассандра догадалась, что это его мать, потому что у дамы были такие же, как у него, большие темно-синие глаза. Она щебетала, как птичка, манеры у нее были девически кокетливые, никак не вязавшиеся с возрастом, который она изо всех сил старалась скрыть под густым слоем пудры и румян.
Перед глазами у Кассандры само собой возникло непрошеное видение: семилетний мальчик в садовом домике застает эту женщину с любовником. Как могло повлиять подобное открытие на маленького мальчика? – невольно спросила она себя. Воображение отказывалось ей служить. Вероятно, он мог решить, что все женщины – грязные и доступные, а так называемая «любовь» – весьма недорогое развлечение. А может, это заставило его не доверять женщинам, когда он вырос? Она задумчиво посмотрела на Риордана.
Он представил свою мать как леди Миллисент.
– Но вы должны называть меня Милли, – зачирикала она, – все меня так зовут. Я категорически запрещаю называть себя маменькой.
– Мне бы и в голову не пришло, – заверила ее Кассандра.
– О, Родди, как это глупо с моей стороны, я и забыла о тебе.
С этими словами леди Миллисент взяла под руку стоявшего рядом с ней господина.
– Кассандра, это Родерик МакФи. Родди, познакомься с моей очаровательной новой дочкой. Ах да, я уверена, что с моим сыном Филиппом ты тоже незнаком.
Кавалер леди Миллисент оказался щегольски одетым красавцем года на два моложе Риордана. Мужчины пожали друг другу руки без особого тепла.
– Как поживает отец? – вежливо осведомился Риордан.
Слегка раздувшиеся ноздри леди Миллисент стали единственным намеком на то, что она находит вопрос бестактным.
– Боюсь, он чувствует себя не слишком хорошо, но об этом мы поговорим позже. Итак, это правда? Младший из моих детей действительно женат?
– Как видите.
Он поднес к губам холодную руку Кассандры и нежно поцеловал костяшки пальцев.
– Я очень за тебя рада, разумеется, но должна сознаться, что твой выбор меня чуточку удивил. Мне казалось, ты и эта прелестная леди Харвеллин когда-нибудь… Но ведь в сердечных делах никогда не знаешь наверняка, не так ли? И кто может с уверенностью утверждать, что скоропалительный брак имеет меньше шансов стать счастливым, чем хорошо обдуманный?
Никто не ответил.
– Во всяком случае, желаю вам обоим долгих лет жизни и безоблачного счастья.
Заметив в зале кого-то из знакомых, ее светлость утратила интерес к разговору.
– О Господи, на этих многолюдных сборищах совершенно нет времени поговорить толком, верно? Но ничего, все мы завтра встречаемся у Джорджа, тогда и наговоримся всласть. Будут только члены семьи, разве это не замечательно? Увидимся!
И она отчалила, таща на буксире своего кавалера. Риордан с кривой усмешкой посмотрел ей вслед.
– Что я в ней больше всего люблю, так это материнское тепло, – заметил он, цинично подмигнув Кассандре. – Разве ты теперь не чувствуешь себя принятой в лоно семьи, дорогая? Можешь не сомневаться, все остальные окажут тебе столь же теплый и радушный прием.
Кассандра ничего не ответила. В глубине души она пыталась понять, как он может вот так, не моргнув глазом, лгать в лицо собственной матери? Пусть даже он ее ненавидит, пусть у него есть на то причины, но как у него язык повернулся произнести столь чудовищную ложь?
– Ну же, милая, надо же когда-то и со мной поговорить! Что люди подумают?
Риордан легко провел пальцами по ее щеке и заставил ее повернуть голову к себе. Выражение безнадежного отчаяния, омрачавшее взгляд ее серых глаз, вынудило его скрипнуть зубами. Он с трудом подавил в себе желание накричать на нее, но на дальнейшие разговоры времени уже не осталось: прибыли новые гости, которых им вместе надо было приветствовать.
Кассандре показалось, что брат Риордана Джордж, виконт Лэнэм, совсем на него не похож. Только в линии рта смутно угадывалось что-то общее. Впрочем, присмотревшись, она отметила, что рот у Джорджа просто сластолюбивый, тогда как у Риордана волевой и чувственный. Как и предсказывал Риордан, Джордж начал обнимать и целовать ее самым нескромным образом, однако младший брат положил этому конец так быстро, как только поэволяли приличия: увел ее подальше под предлогом того, что ему надлежит официально открыть бал, протанцевав с женой первый контрданс.
– Я не хочу с тобой танцевать, – заявила она, когда он вывел ее на середину зала.
За весь вечер это были первые ее слова, обращенные прямо к нему.
– Тем не менее тебе придется со мной танцевать, – с досадой ответил Риордан.
Заиграла музыка, и танец начался.
– Понимаю, что прошу слишком многого, но будь добра, улыбнись мне хоть разок, любовь моя, – попросил он тихим, обманчиво любезным тоном, ведя ее сквозь двойной строй восхищенных господ и дам. – Ты уже ясно дала понять, что говорить со мной не желаешь, но хоть одну-то жалкую улыбочку разве не можешь из себя выжать?
Не снисходя до ответа, Кассандра лишь еще плотнее сжала губы.
– Нет, в самом деле, дорогая, хотя я понимаю, каким тяжким испытанием явилась для тебя встреча с моей семьей, должен все же заметить, что твое красноречие нынешним вечером оставляет желать большего. Ты хорошо себя чувствуешь?
Растянув губы в вежливой улыбке, Кассандра сказала тихо, но внятно:
– Убирайся к дьяволу.
Он отвесил ей низкий поклон. Она присела в реверансе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124