Тот слегка кивнул. Два капитана прекрасно поняли друг друга.
— Шторм сбил нас с курса, и Алексис решила попытаться направить корабль к Баратарии. К этому времени у нас уже было насколько повреждений, и она посчитала, что мы могли бы подремонтироваться у вас. Молния попала в бизань-мачту, и ее верхняя часть, падая, снесла ограждение. Капитан Денти, первый помощник и еще один матрос упали за борт. Нам удалось вытащить Джордана. Но для Редлэнда и Алексис мы ничего не смогли сделать.
Сидя неподвижно, Лафитт слушал этот глухой, лишенный выражения голос. Глаза говорившего, измученные, уставшие, могли быть только у того, кто испытал огромное горе. Очевидно, Клод не спал этой ночью. Этот человек лишился чего-то очень дорогого и еще долго не сможет смириться с потерей.
— Что вы делаете на борту ее корабля? Вы должны понять: мне необходимо быть уверенным в том, что…
И вновь Лафитт не смог выговорить до конца то, что собирался.
— Что я не придумал все это? Что я не сочинил всю эту жуткую историю лишь для того, чтобы заполучить Алекс?
Клод чувствовал, как в груди у него закипает гнев, но он сумел овладеть собой. Вероятно, Лафитт стремится защитить женщину, которую вопреки очевидному не желает считать погибшей. Вкратце он рассказал пирату всю историю их с Алексис отношений, остановившись поподробнее на событиях, приведших его на борт корабля капитана Денти. Когда рассказ был закончен, Лафитт кивнул и встал.
— Мне очень жаль, — тихо сказал он. — Хотел бы я считать, как Пьер и как вначале я сам, что вы здесь только для того, чтобы разузнать о ее местонахождении. Лучше бы мне вам не верить.
Оба молчали, думая о своем, о личном, но странно, они оба чувствовали, что думают об одном и том же.
Первым тишину нарушил Лафитт.
— Пойдемте. Вы и ваша команда будете моими гостями на несколько ближайших дней. На ремонт корабля потребуется некоторое время, за которое мы, возможно, что-нибудь узнаем о капитане Траверсе. Я полагаю, что эти сведения все еще представляют для вас интерес.
Клод кивнул.
— Bien. Только такого решения она ждала бы от вас — ведь и она мстила не за себя, а за тех, кого любила. Завтра здесь должен появиться представитель Королевского флота. Его визит может оказаться полезным для вас.
Обед прошел в непринужденной атмосфере. Клод внимательно вслушивался в беседу Жана и Пьера, которая главным образом была посвящена скорому прибытию капитана британского флота. Очевидно, британцы задумали ту самую сделку, от которой Хоув, будь он сейчас при деле, пришел бы в восторг. Они хотели заручиться помощью пирата, чтобы организовать постоянно действующую надежную военную базу в Новом Орлеане. Британцы намерены были провозгласить пиратские территории собственностью короны и милостиво предоставить Лафитту и его сподвижникам резиденцию в британских колониях. Братья весело шутили по поводу самонадеянности англичан и абсурдности подобного предложения. Жан собирался встретиться с представителем Британии именно для того, чтобы раз и навсегда поставить точку в этом вопросе.
Клод был благодарен братьям за то, что они подняли тему, никак не связанную с Алексис, и потому не причиняющую ему боль. На обед были приглашены также Джордан и Петерс, и Клод не раз замечал, что их взгляды направлены куда-то в глубь себя, в то время как моряки делали вид, что наслаждаются изысканными яствами, которыми потчевал их Лафитт. Джордан не выдержал первым; он извинился за отсутствие аппетита, объяснив это тем, что еще не вполне оправился после купания в море со всеми вытекающими последствиями. Хозяева тактично приняли эту отговорку. Петерс также решил уйти с обеда пораньше ввиду необходимости проведать Пича, которому требовалась перевязка. Его также никто не стал удерживать. Когда Джордан и Петерс ушли, в комнате повисла неловкая тишина.
— А вам не хочется смотаться отсюда? — напрямик спросил Лафитт, наполняя бокалы.
— Очень хочется, — честно признался Клод. — Но я до сих пор не мог придумать, как это сделать.
Братья рассмеялись, и Жан сказал:
— Всякому чувству свое время и место, чувство такта — не исключение.
Рука Жана легла на запястье Клоду. Словно предлагая поддержку, Лафитт произнес:
— Церемонии не уместны здесь, между теми, кто разделяет вашу скорбь. Я предлагаю вам пройтись и посмотреть Баратарию. Это довольно красивое место, особенно сейчас, на закате. Вам здесь многое должно понравиться.
Жан намеренно не стал говорить Клоду о том, что путешествие по Баратарии ему предлагается совершить в одиночестве.
— И еще я настаиваю на том, чтобы ночь вы провели в доме. Для вас приготовят комнату и все, что необходимо. Когда вы вернетесь, у меня уже будет информация относительно личности парламентера.
В ответ Клод только кивнул, выразив свою благодарность не словами, а взглядом. Покинув просторную столовую, он прошел через широкое фойе в открытую галерею. Воздух был свеж и прохладен, и Клод с наслаждением вдыхал аромат моря, смешанный с ароматом цветущих растений.
Он брел без всякой цели, засунув руки в карманы, подставив ветру лицо. Вдруг, сам не сознавая почему, он остановился на вершине поросшего травой холма, с которого открывался вид на бухту. Солнце, уже почти опустившееся за горизонт и еле видимое из воды, окрасило небо в целую палитру цветов — от красного, оранжевого, местами розовато-лиловатого до густого индиго. Силуэты двух кораблей на фоне бушующего красками неба казались удивительно мирными, чего нельзя было сказать о голосах, доносившихся с одного из судов и из-за близости воды слышимых удивительно отчетливо. Эти голоса были слишком громкими, слишком развязными, чтобы принадлежать баратарцам, матросам с корабля, старшего из братьев Лафитт, Пьера. То команда «Принцессы ночи» за громким смехом и солеными шутками пыталась спрятать растерянность и горе, но, увы, им едва ли удавалось обмануть даже себя.
Клод сел на траву и стал смотреть на воду. Здесь он чувствовал себя удивительно спокойно, издалека наблюдая за вверенным ему кораблем и вверенными ему людьми.
Он вскинул голову, почувствовав чье-то присутствие еще до того, как услышал шуршание травы, предвещавшее появление постороннего. Отчего-то, услышав голос Лафитта, раздавшийся за спиной, Клод испытал облегчение.
Лафитт сел рядом на траву.
— Я не сомневался, что найду вас именно здесь. Вы ведь думали о ней?
— Да.
Клод сам удивился своему ответу. Вплоть до сего момента он совершенно не сознавал, что думает именно об Алексис.
— На Тортоле у нее было любимое место, очень похожее на это. Она называла его «вороньим гнездом». Она могла часами сидеть, смотреть на море, наблюдая за кораблями, и строить планы на будущее. Она всегда думала, что будет в безопасности в своем гнезде… что никто и никогда не сможет причинить ей вред.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
— Шторм сбил нас с курса, и Алексис решила попытаться направить корабль к Баратарии. К этому времени у нас уже было насколько повреждений, и она посчитала, что мы могли бы подремонтироваться у вас. Молния попала в бизань-мачту, и ее верхняя часть, падая, снесла ограждение. Капитан Денти, первый помощник и еще один матрос упали за борт. Нам удалось вытащить Джордана. Но для Редлэнда и Алексис мы ничего не смогли сделать.
Сидя неподвижно, Лафитт слушал этот глухой, лишенный выражения голос. Глаза говорившего, измученные, уставшие, могли быть только у того, кто испытал огромное горе. Очевидно, Клод не спал этой ночью. Этот человек лишился чего-то очень дорогого и еще долго не сможет смириться с потерей.
— Что вы делаете на борту ее корабля? Вы должны понять: мне необходимо быть уверенным в том, что…
И вновь Лафитт не смог выговорить до конца то, что собирался.
— Что я не придумал все это? Что я не сочинил всю эту жуткую историю лишь для того, чтобы заполучить Алекс?
Клод чувствовал, как в груди у него закипает гнев, но он сумел овладеть собой. Вероятно, Лафитт стремится защитить женщину, которую вопреки очевидному не желает считать погибшей. Вкратце он рассказал пирату всю историю их с Алексис отношений, остановившись поподробнее на событиях, приведших его на борт корабля капитана Денти. Когда рассказ был закончен, Лафитт кивнул и встал.
— Мне очень жаль, — тихо сказал он. — Хотел бы я считать, как Пьер и как вначале я сам, что вы здесь только для того, чтобы разузнать о ее местонахождении. Лучше бы мне вам не верить.
Оба молчали, думая о своем, о личном, но странно, они оба чувствовали, что думают об одном и том же.
Первым тишину нарушил Лафитт.
— Пойдемте. Вы и ваша команда будете моими гостями на несколько ближайших дней. На ремонт корабля потребуется некоторое время, за которое мы, возможно, что-нибудь узнаем о капитане Траверсе. Я полагаю, что эти сведения все еще представляют для вас интерес.
Клод кивнул.
— Bien. Только такого решения она ждала бы от вас — ведь и она мстила не за себя, а за тех, кого любила. Завтра здесь должен появиться представитель Королевского флота. Его визит может оказаться полезным для вас.
Обед прошел в непринужденной атмосфере. Клод внимательно вслушивался в беседу Жана и Пьера, которая главным образом была посвящена скорому прибытию капитана британского флота. Очевидно, британцы задумали ту самую сделку, от которой Хоув, будь он сейчас при деле, пришел бы в восторг. Они хотели заручиться помощью пирата, чтобы организовать постоянно действующую надежную военную базу в Новом Орлеане. Британцы намерены были провозгласить пиратские территории собственностью короны и милостиво предоставить Лафитту и его сподвижникам резиденцию в британских колониях. Братья весело шутили по поводу самонадеянности англичан и абсурдности подобного предложения. Жан собирался встретиться с представителем Британии именно для того, чтобы раз и навсегда поставить точку в этом вопросе.
Клод был благодарен братьям за то, что они подняли тему, никак не связанную с Алексис, и потому не причиняющую ему боль. На обед были приглашены также Джордан и Петерс, и Клод не раз замечал, что их взгляды направлены куда-то в глубь себя, в то время как моряки делали вид, что наслаждаются изысканными яствами, которыми потчевал их Лафитт. Джордан не выдержал первым; он извинился за отсутствие аппетита, объяснив это тем, что еще не вполне оправился после купания в море со всеми вытекающими последствиями. Хозяева тактично приняли эту отговорку. Петерс также решил уйти с обеда пораньше ввиду необходимости проведать Пича, которому требовалась перевязка. Его также никто не стал удерживать. Когда Джордан и Петерс ушли, в комнате повисла неловкая тишина.
— А вам не хочется смотаться отсюда? — напрямик спросил Лафитт, наполняя бокалы.
— Очень хочется, — честно признался Клод. — Но я до сих пор не мог придумать, как это сделать.
Братья рассмеялись, и Жан сказал:
— Всякому чувству свое время и место, чувство такта — не исключение.
Рука Жана легла на запястье Клоду. Словно предлагая поддержку, Лафитт произнес:
— Церемонии не уместны здесь, между теми, кто разделяет вашу скорбь. Я предлагаю вам пройтись и посмотреть Баратарию. Это довольно красивое место, особенно сейчас, на закате. Вам здесь многое должно понравиться.
Жан намеренно не стал говорить Клоду о том, что путешествие по Баратарии ему предлагается совершить в одиночестве.
— И еще я настаиваю на том, чтобы ночь вы провели в доме. Для вас приготовят комнату и все, что необходимо. Когда вы вернетесь, у меня уже будет информация относительно личности парламентера.
В ответ Клод только кивнул, выразив свою благодарность не словами, а взглядом. Покинув просторную столовую, он прошел через широкое фойе в открытую галерею. Воздух был свеж и прохладен, и Клод с наслаждением вдыхал аромат моря, смешанный с ароматом цветущих растений.
Он брел без всякой цели, засунув руки в карманы, подставив ветру лицо. Вдруг, сам не сознавая почему, он остановился на вершине поросшего травой холма, с которого открывался вид на бухту. Солнце, уже почти опустившееся за горизонт и еле видимое из воды, окрасило небо в целую палитру цветов — от красного, оранжевого, местами розовато-лиловатого до густого индиго. Силуэты двух кораблей на фоне бушующего красками неба казались удивительно мирными, чего нельзя было сказать о голосах, доносившихся с одного из судов и из-за близости воды слышимых удивительно отчетливо. Эти голоса были слишком громкими, слишком развязными, чтобы принадлежать баратарцам, матросам с корабля, старшего из братьев Лафитт, Пьера. То команда «Принцессы ночи» за громким смехом и солеными шутками пыталась спрятать растерянность и горе, но, увы, им едва ли удавалось обмануть даже себя.
Клод сел на траву и стал смотреть на воду. Здесь он чувствовал себя удивительно спокойно, издалека наблюдая за вверенным ему кораблем и вверенными ему людьми.
Он вскинул голову, почувствовав чье-то присутствие еще до того, как услышал шуршание травы, предвещавшее появление постороннего. Отчего-то, услышав голос Лафитта, раздавшийся за спиной, Клод испытал облегчение.
Лафитт сел рядом на траву.
— Я не сомневался, что найду вас именно здесь. Вы ведь думали о ней?
— Да.
Клод сам удивился своему ответу. Вплоть до сего момента он совершенно не сознавал, что думает именно об Алексис.
— На Тортоле у нее было любимое место, очень похожее на это. Она называла его «вороньим гнездом». Она могла часами сидеть, смотреть на море, наблюдая за кораблями, и строить планы на будущее. Она всегда думала, что будет в безопасности в своем гнезде… что никто и никогда не сможет причинить ей вред.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138