Надела вместо нее свой серый пиджак и причесалась. Никогда больше она не будет противостоять Шарлю, отныне она будет сразу же отказываться от исков, если в процессе участвует Шарль. Иначе она окончательно утратит веру в себя и возненавидит свою профессию! А теперь ей предстояло выйти и мужественно пройти по коридорам Дворца правосудия, выдержать понимающие улыбки, снисходительные взгляды. Глубоко вздохнув, Мари решила, что ей нет дела до мнения коллег, и открыла дверь.
– Мари? Я боялся, что ты уже ушла.
Шарль стоял в коридоре, прислонившись к стене, и выглядел скорее смущенным, чем торжествующим.
– Тебе придется сталкиваться с более сильными противниками, чем я, – примирительно сказал он. – Надо было биться со мной. Здесь я тебе не дядя, Мари, таковы правила игры.
Независимо дернув плечом, она хотела пройти мимо, но он поймал ее за руку.
– Подожди! Я хочу поговорить с тобой. Это важно. Ты моя ученица и…
– И ты искрошил меня, как капусту! – воскликнула она. – Ты даже не взглянул на меня, вел себя, как чужой, как враг, как…
– Противник. Мы были противниками, разве нет?
– Шарль, зачем было заходить так далеко? Ты должен был говорить только о деле. Но эти намеки на мой возраст, на неопытность, на то, что я женщина. Эти удары ниже пояса совсем не нужны.
– В речи защитника нет ничего ненужного. Главное – доказать! Как бы там ни было, я выполнял свою работу, только и всего. Но я бы хотел, чтобы ты защищалась сильнее.
– Ладно, ты слишком силен для меня! Ты это хотел услышать?
Повысив голос, она попыталась высвободиться, но он крепко держал ее.
– Ты поужинаешь со мной? – спросил он.
– Конечно, нет! Я обещала детям…
И тут же, рассердившись, вспомнила, что Сирил и Лея были на авеню Малахов: они всегда там ночевали, когда ей предстояло выступление в суде. Для таких случаев Клара нанимала приходящую няню и была счастлива принимать у себя правнуков.
– Послушай, Шарль, мне надо вернуться домой, переодеться, я хочу вообще забыть об этом заседании.
– Вот уж нет! Напротив, нам надо обсудить его. Идем же, я хочу есть.
Он резко потянул ее, и она чуть не потеряла равновесие.
– Пусти, мне больно! Я ухожу, ну, пусти меня… Но Шарль всегда любой ценой получал то, что хотел. И вся независимость Мари оказалась бессильной.
– Я поведу тебя в «Пре Катлан», – с улыбкой пообещал он.
Рука Мари покраснела, пальцы покалывало, она ненавидяще смотрела на дядю – в ответ тот только смеялся.
– Если бы ты разозлилась несколько минут назад…
– То что? Что бы я ответила? Зал суда – не место для сведения счетов!
– О чем ты, Мари? Разве у нас с тобой есть счеты?
Больше она не могла ему сопротивляться и сдалась. Она преклонялась перед ним и не могла долго сердиться: она знала, что всем своим, пусть небольшим, талантом была обязана ему.
Она успокоилась, и они вышли из Дворца правосудия под руку. Шарль пустил племянницу за руль новенького «Ягуара» и всю дорогу разбирал ее ошибки.
– Ты сказала себе: «Я знаю Шарля, мы не будем ставить друг другу палки в колеса». Как только ты занервничала, я получил зеленую улицу. Я ни о чем подобном не просил! Никогда не иди на поводу у эмоций. Я дал бы этот совет каждому, но тебе он просто необходим.
– Мне? – взвилась она. – Почему это?
– Ты женщина, а когда женщина нервничает, то сразу начинает кричать. Голос срывается на визг, и председатель суда затыкает уши! Припаркуйся вон там…
Выбрав профессию адвоката, Мари пошла нелегкой дорогой и не должна была пасовать перед трудностями.
Они вошли в ресторан, и Мари с удовольствием отметила, что у многих Шарль по-прежнему вызывает интерес. Во-первых, он был знаменит, во-вторых, несмотря на свои пятьдесят лет, остался очень привлекательным. Седина в каштановых волосах смягчала его лицо, одевался он элегантно, да и улыбался теперь гораздо чаще, чем раньше.
– Похоже, женщины мне завидуют… – весело сказала она.
Мари и подумать не могла, что вечер этого кошмарного дня проведет с Шарлем и при этом получит удовольствие.
– Разве твои воздыхатели не водили тебя сюда?
– Воздыхатели?..
Личная жизнь Мари была тайной для всей семьи, не исключая и Шарля. Дочь Лея, как и Сирил, родилась от никому не известного отца, и Мари не давала никаких объяснений. Винсен и Ален относились к роли крестных очень серьезно: оба понимали, что на них лежит большая ответственность.
– Ну да. Ты не рассказываешь об этих типах, но они ведь существуют, правда? – пошутил он.
– Это мое дело!
– Однажды оно коснется твоих детей. Тебе придется отвечать на их вопросы. Что ты им скажешь?
– Что-нибудь придумаю.
Шарль пронзительно посмотрел на Мари, и она закусила губу, опасаясь, что пустится в откровения. Если он возьмется за нее, как брался за свидетелей в суде, то она все ему выложит. Надо переключить его внимание, перейти в наступление.
– Тебе его не хватало? – медленно спросила Мари.
– Кого?
– Отца. Анри.
– Не так чтобы сильно.
– Вот видишь!
– Мари, это нельзя сравнивать! В отличие от тебя моя мать всегда была рядом со мной. Кроме того, отец погиб на войне. Он не был каким-то незнакомцем. Я всегда мог представить себе героя.
Мари обратила внимание, что Шарль говорит так, будто он единственный сын в семье, ни словом не упоминая брата. Она вообще не слышала, чтобы Шарль произносил имя Эдуарда после его смерти.
– Странная у нас семья, – произнесла она.
– И ты изрядно добавляешь странности, – ответил Шарль. – Эти твои тайны, эти суфражистские наклонности…
– Ты пригласил меня, чтобы читать мораль? А я думала, ты хотел меня утешить. Я столько пережила сегодня по твоей милости.
Подошел метрдотель, и Шарль сделал заказ. Когда они снова остались одни, он ответил:
– Не утешить, а отругать. Ты носишь имя Морван. Ты – мэтр Мари Морван. Каждый раз, когда ты будешь не на высоте, я буду напоминать тебе об этом. Мне не доставляет удовольствия делать из тебя посмешище в юридическом мире.
– Какая забота…
Это была шутка, но он вдруг так стукнул кулаком по столу, что Мари вздрогнула.
– Я серьезно, Мари! Если ты не уверена в себе, нечего позориться в суде. Сиди в своем кабинете, пролистывай дела и тихо мечтай о блестящих выступлениях на публике.
Его резкий тон был обидным, и она тут же парировала.
– Не бойся, тебя зовут Морван-Мейер, это всем известно. Так что нас не перепутают. Особенно если я ничтожество! И скажи мне, чего ради ты так возишься со мной? Мои братья могли хоть циркачами стать, ты бы и пальцем не шевельнул! Моего отца ты вычеркнул из памяти, мою мать ты открыто презираешь, но со мной ты так заботлив…
С потемневшим лицом Шарль молча смотрел на нее. Враждебность дяди заставила ее замолчать, она не боялась его, просто знала границы, которые нельзя переходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Мари? Я боялся, что ты уже ушла.
Шарль стоял в коридоре, прислонившись к стене, и выглядел скорее смущенным, чем торжествующим.
– Тебе придется сталкиваться с более сильными противниками, чем я, – примирительно сказал он. – Надо было биться со мной. Здесь я тебе не дядя, Мари, таковы правила игры.
Независимо дернув плечом, она хотела пройти мимо, но он поймал ее за руку.
– Подожди! Я хочу поговорить с тобой. Это важно. Ты моя ученица и…
– И ты искрошил меня, как капусту! – воскликнула она. – Ты даже не взглянул на меня, вел себя, как чужой, как враг, как…
– Противник. Мы были противниками, разве нет?
– Шарль, зачем было заходить так далеко? Ты должен был говорить только о деле. Но эти намеки на мой возраст, на неопытность, на то, что я женщина. Эти удары ниже пояса совсем не нужны.
– В речи защитника нет ничего ненужного. Главное – доказать! Как бы там ни было, я выполнял свою работу, только и всего. Но я бы хотел, чтобы ты защищалась сильнее.
– Ладно, ты слишком силен для меня! Ты это хотел услышать?
Повысив голос, она попыталась высвободиться, но он крепко держал ее.
– Ты поужинаешь со мной? – спросил он.
– Конечно, нет! Я обещала детям…
И тут же, рассердившись, вспомнила, что Сирил и Лея были на авеню Малахов: они всегда там ночевали, когда ей предстояло выступление в суде. Для таких случаев Клара нанимала приходящую няню и была счастлива принимать у себя правнуков.
– Послушай, Шарль, мне надо вернуться домой, переодеться, я хочу вообще забыть об этом заседании.
– Вот уж нет! Напротив, нам надо обсудить его. Идем же, я хочу есть.
Он резко потянул ее, и она чуть не потеряла равновесие.
– Пусти, мне больно! Я ухожу, ну, пусти меня… Но Шарль всегда любой ценой получал то, что хотел. И вся независимость Мари оказалась бессильной.
– Я поведу тебя в «Пре Катлан», – с улыбкой пообещал он.
Рука Мари покраснела, пальцы покалывало, она ненавидяще смотрела на дядю – в ответ тот только смеялся.
– Если бы ты разозлилась несколько минут назад…
– То что? Что бы я ответила? Зал суда – не место для сведения счетов!
– О чем ты, Мари? Разве у нас с тобой есть счеты?
Больше она не могла ему сопротивляться и сдалась. Она преклонялась перед ним и не могла долго сердиться: она знала, что всем своим, пусть небольшим, талантом была обязана ему.
Она успокоилась, и они вышли из Дворца правосудия под руку. Шарль пустил племянницу за руль новенького «Ягуара» и всю дорогу разбирал ее ошибки.
– Ты сказала себе: «Я знаю Шарля, мы не будем ставить друг другу палки в колеса». Как только ты занервничала, я получил зеленую улицу. Я ни о чем подобном не просил! Никогда не иди на поводу у эмоций. Я дал бы этот совет каждому, но тебе он просто необходим.
– Мне? – взвилась она. – Почему это?
– Ты женщина, а когда женщина нервничает, то сразу начинает кричать. Голос срывается на визг, и председатель суда затыкает уши! Припаркуйся вон там…
Выбрав профессию адвоката, Мари пошла нелегкой дорогой и не должна была пасовать перед трудностями.
Они вошли в ресторан, и Мари с удовольствием отметила, что у многих Шарль по-прежнему вызывает интерес. Во-первых, он был знаменит, во-вторых, несмотря на свои пятьдесят лет, остался очень привлекательным. Седина в каштановых волосах смягчала его лицо, одевался он элегантно, да и улыбался теперь гораздо чаще, чем раньше.
– Похоже, женщины мне завидуют… – весело сказала она.
Мари и подумать не могла, что вечер этого кошмарного дня проведет с Шарлем и при этом получит удовольствие.
– Разве твои воздыхатели не водили тебя сюда?
– Воздыхатели?..
Личная жизнь Мари была тайной для всей семьи, не исключая и Шарля. Дочь Лея, как и Сирил, родилась от никому не известного отца, и Мари не давала никаких объяснений. Винсен и Ален относились к роли крестных очень серьезно: оба понимали, что на них лежит большая ответственность.
– Ну да. Ты не рассказываешь об этих типах, но они ведь существуют, правда? – пошутил он.
– Это мое дело!
– Однажды оно коснется твоих детей. Тебе придется отвечать на их вопросы. Что ты им скажешь?
– Что-нибудь придумаю.
Шарль пронзительно посмотрел на Мари, и она закусила губу, опасаясь, что пустится в откровения. Если он возьмется за нее, как брался за свидетелей в суде, то она все ему выложит. Надо переключить его внимание, перейти в наступление.
– Тебе его не хватало? – медленно спросила Мари.
– Кого?
– Отца. Анри.
– Не так чтобы сильно.
– Вот видишь!
– Мари, это нельзя сравнивать! В отличие от тебя моя мать всегда была рядом со мной. Кроме того, отец погиб на войне. Он не был каким-то незнакомцем. Я всегда мог представить себе героя.
Мари обратила внимание, что Шарль говорит так, будто он единственный сын в семье, ни словом не упоминая брата. Она вообще не слышала, чтобы Шарль произносил имя Эдуарда после его смерти.
– Странная у нас семья, – произнесла она.
– И ты изрядно добавляешь странности, – ответил Шарль. – Эти твои тайны, эти суфражистские наклонности…
– Ты пригласил меня, чтобы читать мораль? А я думала, ты хотел меня утешить. Я столько пережила сегодня по твоей милости.
Подошел метрдотель, и Шарль сделал заказ. Когда они снова остались одни, он ответил:
– Не утешить, а отругать. Ты носишь имя Морван. Ты – мэтр Мари Морван. Каждый раз, когда ты будешь не на высоте, я буду напоминать тебе об этом. Мне не доставляет удовольствия делать из тебя посмешище в юридическом мире.
– Какая забота…
Это была шутка, но он вдруг так стукнул кулаком по столу, что Мари вздрогнула.
– Я серьезно, Мари! Если ты не уверена в себе, нечего позориться в суде. Сиди в своем кабинете, пролистывай дела и тихо мечтай о блестящих выступлениях на публике.
Его резкий тон был обидным, и она тут же парировала.
– Не бойся, тебя зовут Морван-Мейер, это всем известно. Так что нас не перепутают. Особенно если я ничтожество! И скажи мне, чего ради ты так возишься со мной? Мои братья могли хоть циркачами стать, ты бы и пальцем не шевельнул! Моего отца ты вычеркнул из памяти, мою мать ты открыто презираешь, но со мной ты так заботлив…
С потемневшим лицом Шарль молча смотрел на нее. Враждебность дяди заставила ее замолчать, она не боялась его, просто знала границы, которые нельзя переходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76