После ухода Клары и Мари Шарль, оставшись в библиотеке, размышлял. Все дети Эдуарда, кроме Готье, создавали большие трудности. Был ли он на высоте в роли дяди? Единственный мужчина в семье, он представлял для племянников отцовскую власть, и Мадлен полагалась на него во всем, что касалось их воспитания. Только вот Ален в шестнадцать лет бросил учебу, а теперь Мари оказалась девушкой-матерью, да еще и гордилась этим! Если бы такие удары наносили ему сыновья, он реагировал бы с большей решимостью, независимо от мнения Клары. Когда Винсен получил плохую оценку по уголовному судопроизводству, Шарль не ограничился одними наставлениями, а на целый месяц запретил ему развлечения.
Мадлен изойдет стонами, когда все узнает, а Мари собиралась сообщить ей новость утром. Мадлен еще долго придется вздыхать и ссылаться на «бедного Эдуарда»! Поэтому Шарль заранее наметил возможные решения проблем. С Мари он поговорил вежливо, предлагая решения и уничтожая препятствия. Для него она была молодой беззащитной девушкой (даже если он и чувствовал в ней сильный характер), вынужденной жить жизнью женщины. Но, как всегда, любая женщина в беде неизбежно напоминала ему о Юдифи, а в этих случаях он не мог выбрать другого пути, кроме пути спасения. Клара решила купить новую квартиру, чтобы Мари чувствовала себя по возможности независимой, как сама того хотела, но поблизости от авеню Малахов. Такое положение дел позволяло будущей маме одновременно быть и независимой, и получать поддержку семьи. Согласится ли Мадлен помогать дочери или нет, Клара займется этим сама. Работая у Шарля, Мари сможет иметь дополнительные выходные дни, так необходимые молодой матери, и не станет при этом мишенью для сплетен. Вряд ли в конторе мэтра Морвана-Мейера кто-то осмелится отпустить неуместное замечание о его племяннице.
Успокоенная и удовлетворенная, Клара поднялась к себе, а Мари еще осталась, чтобы, во-первых, поблагодарить дядю, но в особенности ответить на те вопросы, которые он не задал. Этого ребенка она хотела от всей души, она довольно путано объясняла это дяде, и тот мало что понял из ее бессвязной речи. Прагматичный Шарль пытался узнать, не обманул ли ее мужчина и не в отместку ли она делает это. «Нет, ты совсем не прав! Я ищу счастья – и ничего другого! И не хочу ждать». После этого он уже не стал ей возражать и предпочел молчать.
Устав от долгого сидения, он поднялся и начал ходить туда-сюда. Никогда он даже подумать не мог, что привяжется к детям Эдуарда, однако, несмотря на его нежелание, это все-таки произошло – по крайней мере, в том, что касается Мари. Он очень жалел об этом, но ничего не мог изменить. Когда-то он дал себе слово, что оставит детей на Мадлен и Клару, а сам не будет участвовать в воспитании. Увы! При первой же трудности они пришли к нему, чтобы он встал на их защиту. Всю их юность ему приходилось вмешиваться, принимать решения, и он пытался делать это более или менее беспристрастно. Сейчас Мари ждала ребенка, нового Морвана, потомка Эдуарда. И Шарль должен защитить его еще до рождения – какая ирония судьбы!
Маятник настенных часов с механической точностью отсчитывал время в ночной тишине. Сильви уже, наверное, заснула, устав ждать его, и он жалел, что не смог прийти к ней. Со временем она приобретала все большее значение для него. Неужели ему все-таки придется отступиться от всех своих клятв? Если он позволит себе любить, то неизбежно понемногу забудет Юдифь. А этого он ни за что не хотел; забвение означало бы, что она страдала и умерла ни за что. Юдифь и Бет. Неужели их лики померкнут и станут ничего не значащими? Это невозможно!
Он попытался не думать о горячем гибком теле Сильви, о нежности ее кожи, о ее груди, к которой хотел прикоснуться. Она полностью отдавалась любви: блуждающий взгляд, изменившийся голос, а потом прижималась к нему, как маленький зверек. Она не задавала вопросов, не требовала того, чего он не мог ей дать.
Раздраженный желанием, которое овладевало им, он покосился на дверь. Еще можно было бы пойти к ней: она будет рада принять его в любое время, он это знал. Он и не заметил, когда она стала по-настоящему нужна ему. Вечером, когда она приехала, он почувствовал в ее присутствии покой, почти счастье и еще – ревность к Стюарту: это было новое чувство. Она сказала: «Я по тебе скучала». Но он подумал об этом первый.
Он отошел от двери к книжному шкафу. Предать Юдифь было немыслимо, а хоть что-то обещать Сильви – нечестно. Возможно, он и в самом деле был влюблен в нее, но он все равно никогда не женится на ней по причинам, которые не сможет ей назвать. Это порочный круг, не надо усугублять положение. Даже если он не имеет ничего общего с молодым пылким лейтенантом, каким когда-то был, он сохранил его порядочность. Он честный адвокат, он не хочет стать бесчестным человеком.
Приближался рассвет, через два часа Одетта выйдет на кухню. Звуки большого просыпающегося дома. Хлопанье дверей, возгласы, запах кофе, топот мальчиков, сбегающих по лестнице, будто они до сих пор дети. Летом в Валлонге царила оживленная атмосфера. Смерть Эдуарда ничего не изменила: молодежь всегда счастлива оказаться здесь и вспоминать годы войны, от которых у нее осталось впечатление долгих каникул. Блаженны дети!
Шарль поежился от предрассветной прохлады. Он сосредоточился на мысли о Юдифи и о том, что она пережила здесь, в этих стенах, в последние месяцы жизни. Боль пришла почти сразу, и, вздохнув, он закрыл глаза. Никто, даже Клара, не догадывался о той бомбе, которую он тщательно спрятал в сейфе своей парижской конторы. Внешне безобидная бомба в виде блокнотов на спирали, но способная разрушить семью Морванов… Нет, будет лучше, если Сильви никогда не впутается в эту историю.
Я много рассказываю о тебе Бет. Хочу, чтобы она знала, какой чудесный у нее папа. А ты такой и есть, я ничего не придумываю.
Но как ты отреагируешь, когда вернешься? Шарль! Я думаю только о твоем возвращении. Винсен и Даниэль счастливы со своими кузенами, поэтому я стараюсь не плакать при них. Это трудно, потому у то у Винсена твои глаза, а у Даниэля твоя улыбка. Для них все просто: они – как ты и как вся остальная семья, они любят Валлонг, а я его возненавидела. Как мы сможем жить здесь после того, что произошло? Ты никогда не вынесешь того, что я расскажу тебе.
Нет, никогда, потому что это невозможно. Ни смириться, ни забыть. Шарль вышел из библиотеки, поднялся на второй этаж и направился в комнату по галерее, окна которой выходили на патио. Небо на востоке понемногу бледнело. Проходя мимо двери Сильви, он на секунду задержался, потом пошел своей дорогой.
Она еще не спала и узнала звук его шагов, хотела позвать, но услышала, как он удаляется. Сначала она не поверила, потом, вдруг обезумев от гнева, начала молотить подушку кулаками, а когда у нее заболели руки, рывком вскочила и стала паковать чемодан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76