– А это?
– Каменный чан, там вращаются жернова. Он треснул, и его пришлось заменить.
Шарль кивнул и, нахмурившись, продолжил изучать счета. Наконец он снисходительно отметил:
– В этом году прибыль возросла. Это хорошо. Документы я заберу в Париж: они понадобятся для налоговой декларации.
Закрыв папку, он положил ее в кожаный портфель.
– Не ожидал от тебя похвалы, – вполголоса сказал Ален, – но, по-моему, я ее достоин.
– Да. Но тебе много помогала бабушка, это несколько меняет положение дел.
– Все, что она дает, – это выгодное вложение! Агрессивный тон тут же испортил Шарлю настроение.
– Ты думаешь? Если вычесть налоги, то, по моим оценкам, прибыль будет весьма посредственной. Та же сумма, вложенная в другое, могла бы принести больше. Ты зациклился на себе и не знаешь, что происходит в мире.
– Я мог бы увеличить прибыль, если только…
– О нет, сейчас ничего менять не надо, и не докучай мне своими бреднями! Скоро ты будешь совершеннолетним, тогда мы и обсудим твои варианты. А пока я твой опекун, нравится тебе это или нет.
Ален хотел резко ответить, но в последний момент сдержался. Сейчас спор с дядей ничего не даст.
– Ты можешь объяснить, почему так ненавидишь меня? – только и спросил Ален.
Задумчиво, без тени гнева, Шарль посмотрел на него.
– Нет… я не могу тебе этого сказать. Извини.
Ответ был таким странным, что Ален не нашел, что сказать. Они обменялись долгим взглядом, и Шарль спросил:
– Ты отдаешь себе отчет, что, родись ты в другой среде, ты стал бы самое большее сельскохозяйственным рабочим?
– А ты? Кем бы стал ты? – парировал юноша.
– Адвокатом. Диплом, знаешь ли. С деньгами или без…
– Да, но как же твоя учеба? Как бы ты ее оплатил?
Отодвинув кресло, Шарль поднялся и, обойдя стол, встал перед племянником.
– Я не позволяю тебе говорить со мной таким тоном.
В его глазах блеснула сталь, и от его слов внезапно повеяло угрозой, она прозвучала достаточно серьезно, чтобы юноша тоже встал. Шарль был выше ростом, но Алену оставалось вырасти совсем немного, чтобы сравняться с ним.
– Все эти годы я был терпим к тебе, мой маленький Ален. Слишком терпим, и теперь жалею об этом. Но ты должен кое-что усвоить: бунтуя против меня, ты не проявляешь никакой смелости, потому что ничем не рискуешь. Или почти ничем.
Ален невольно отступил на шаг, не понимая, к чему ведет дядя.
– Когда я был в плену, я восставал против чересчур ретивых немецких офицеров, а за это приходилось дорого платить. В лучшем случае ты попадал в санчасть, в худшем – расстреливали на месте. Но смириться со всем и ничего не предпринимать было невозможно. Ты же провоцируешь меня, при этом тебе ничего нe грозит. Ты так горд собой! Это же так легко.
Шарль никогда не рассказывал о времени, проведенном в плену, и никто не знал деталей. Эти воспоминания причиняли ему боль: его лицо стало жестким и устрашающим. Он добавил чуть тише:
– Если бы я хотел сломить тебя, будь уверен, я бы это сделал. Вон отсюда.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Ален предпочел молча покинуть комнату.
Винсен провел рукой по ее нежному горячему бедру, сердце его было готово разорваться.
– Хватит, – прошептала Магали слабеющим голосом.
Она не понимала, что с ней происходит и как она так быстро оказалась в объятиях Винсена. Как только он начал ее ласкать, она потеряла всякую волю. Вместо того чтобы убежать, она обнимала его, дрожа от неведомого желания. Стекла в машине были опущены, но было все равно душно, и она только вяло запротестовала, когда он начал расстегивать ее платье. Пальцы действовали легко и умело, как будто у него был большой опыт, а до нее он познал лишь двух девушек.
– Винсен, не надо, – выдохнула она.
К большому удивлению, он перестал ее целовать, и прохладный воздух овеял ее голые плечи.
– Ты такая красивая, – как бы извиняясь, пробормотал он.
Слово было самое точное: Магали была редкой красоты. Длинные рыжие, чуть волнистые волосы, большие зеленые глаза, белая кожа, восхитительный носик. Не крупная, но округлая, вся в изгибах, она была соблазнительна и, казалось, готова ко всему (во всяком случае, ему так казалось) – есть от чего потерять голову, если сразу не остановиться. Чтобы не зайти слишком далеко, он переключился на мысли о Мари и ее будущем ребенке.
– Прости, – сказал он, неохотно отпуская ее. – Поедем отсюда… Выпьем чего-нибудь?
Он потянулся к ключу зажигания, но машина завелась не сразу; девушка поправляла бретельки помятого платья. Она не знала, разочароваться ей или успокоиться, но чувствовала себя крайне неловко.
– Умираю от жажды, – заявил Винсен, – и еще я бы съел мороженое. А ты?
Он так ласково улыбался, глядя на нее, что она снова обрела уверенность в себе.
– Думаешь, будет хорошо, если нас увидят вместе? – лепетала она в порыве благоразумия.
Очарованный певучим тембром ее голоса, он не обратил на вопрос никакого внимания. Он, кажется, все больше любил ее, и это было чудесное чувство.
– Боже правый! Да не кричите вы так, Одетта! Вы что, с ума сошли? А если мой сын вас услышит, страшно подумать…
Хмурая кухарка пожала плечами.
– Мадам, я не боюсь мсье!
– Дело не в этом. Вы доставите кучу неприятностей Винсену. Вы уверены, что это был именно он?.
– Винсен? Такого поведения я от него не ожидала, но я его ни с кем не спутаю. Не только его, но и вашу машину, мадам, «Пежо-203». Конечно, молодежь должна развлекаться, но малышка Магали особенная.
Раздраженная Клара отвернулась от Одетты. Повсюду стояли раскрытые чемоданы, на кровати лежали стопки одежды, приближался час отъезда. Неужели ее внуки не могут вести себя сдержанно? Но ведь Винсен был такой разумный и не делал глупостей, если поблизости находился отец. Правда, в двадцать лет он имел право влюбиться. Если так, то девушке сильно повезло: Винсен не поведет себя по-хамски и не поступит, как негодяй: он порядочный.
– Как, вы сказали, ее зовут?
– Магали.
– И что в ней такого «особенного»?
Одетта, которая начала было складывать платья Клары, остановилась.
– Она моя крестница, мадам.
После короткой паузы Клара пробормотала:
– Ну да, я понимаю.
На самом деле она совершенно ничего не понимала и задумалась над словами Одетты. Как бы то ни было, кажется, надвигается катастрофа. Ворвавшись в комнату, запыхавшийся Даниэль отвлек ее.
– Тебя к телефону, бабушка!
– Продолжайте без меня, Одетта, я скоро вернусь. Выйдя на галерею, она задержала Даниэля.
– Где твой брат?
– Не знаю, я…
– Найди, я хочу его видеть.
Спускаясь по лестнице, она в сотый раз за лето подумала, что надо установить еще один телефон на втором этаже. Каждый раз идти куда-то – это так утомительно, кроме того, телефонным разговорам посреди вестибюля не хватало конфиденциальности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76