Раньше она такой не была.
Но тоненький внутренний голосок напомнил ей, что никогда раньше она и не была лишена родительской опеки и никогда не влюблялась до беспамятства.
Эбби пригладила волосы и заправила выбившуюся из юбки блузку. Она направляется в Чикаго с человеком, который относится к ней, как к вещи, за которую он может получить вознаграждение. Кажется, он начал сожалеть об их близости, потому что это очень осложняло их совместное путешествие. Самое лучшее, что она может предпринять в такой ситуации, это постараться как можно скорее завершить путешествие и избавиться от своего попутчика. Пытка тяжела, но ведь всякому мучению приходит конец.
Вернувшись с прогулки (Таннер был готов на все, лишь бы держаться подальше от Эбби), он обнаружил, что женщина уже развела костер, распаковала посуду и продукты и расседлала Мака. Рукава ее блузы были закатаны, поверх юбки был надет передник.
— Принесите поды, — приказала она, даже не глядя в его сторону. — Пока я готовлю еду, займитесь лошадьми.
Ошеломленный Таннер стал как вкопанный.
— Через сколько дней мы доберемся до Чикаго?
— Через пару недель, — автоматически ответил Таннер. Ему предстояло выдержать еще две мучительных недели, в продолжение которых он будет видеть и слышать её каждую минуту.
— Две недели… — обескураженно проговорила Эбби. Подняв с земли охапку веток, она швырнула их в костер. — Ну что же… чем раньше мы будем вставать и отправляться в путь, тем быстрее мы доберемся до Чикаго.
Ни один из них не знал, следует им радоваться или плакать.
Некогда, целую вечность назад, во время путешествия в фургоне, Эбби страдала от жизненной рутины. Каждый день — одно и то же. Но такая жизнь давала полную свободу воображению. Девушка придумывала все новые и самые невероятные приключения, героями которых были Тилли и Спич. По пути на Запад маленькая мышка Тилли познакомилась в прерии с сусликами и гремучими змеями; пережила ночь, когда буйволы, испугавшись грома, разбежались по прерии, а однажды она даже провела ночь в колчане индейца. Бедный Снич с ног сбился, приглядывая за ветреной Тилли. Но теперь Тилли изменилась. Эбби изо всех сил пыталась представить свою маленькую неистовую героиню то во время наводнения, то во время снегопада в Скалистых горах, то завязывающей дружбу с диким зайцем, но у нее ничего не получалось. Целыми днями трясясь на лошади перед Таннером, женщина подстегивала свое воображение, но оно предлагало ей живые картинки отнюдь не из жизни мышей.
За время путешествия Эбби не сочинила ни одного рассказа. Недоумевая, как это в голову Таннеру пришла мысль положить в саквояж блокнот и карандаш, Эбби была вынуждена признать, что он упаковал все необходимые в дороге вещи. Личные вещи. Ценные вещи.
Сидя возле костра, Эбби согнулась над своим блокнотом, хмурясь в беспомощной попытке изгнать из головы мысли о Таннере и о его необъяснимом поведении. Снич… вот что… сейчас она поработает над образом Снича. Чего хочет от жизни Снич? В чем его цель и каковы самые потаенные желания? Прежде всего, он хочет, чтобы его любила Тилли.
Эбби вздохнула и обвела взглядом горизонт, где догорали последние ярко-алые и золотые лучи солнца, растворяясь в холодной серо-фиолетовой ночи. Ну, а Снич любит Тилли? Последует ли он за ней на край земли? Станет ли рисковать собственной жизнью ради спасения ее жизни? Конечно, он любит ее, но не может выразить свою любовь словами. Когда же об этом догадается Тилли? Наверное, уж раньше, чем Таннер. Как всегда мысли Эбби вернулись к Таннеру, и она едва не застонала от раздражения. Она его не любит. Она не может его любить.
Карандаш зацепился за листок бумаги и прорвал в нем дырочку.
— Может, вам нужен нож, чтобы заточить карандаш?
Эбби с трудом взглянула на спутника. Догадывается ли он, о чем она думает? Знает ли он, как глубоко ему удалось вкрасться ей в душу?
— Нет, — процедила Эбби, но, подумав, согласилась. Вместо того чтобы просто протянуть ей остро заточенный нож, который всегда находился в чехольчике, пристегнутом к щиколотке, он обошел вокруг костра и опустился возле нее на колени. Если он и заметил, что Эбби отстранилась от него, когда протягивала ему карандаш, то вида не подал. Быстрыми и точными движениями Таннер заострил карандаш и вернул его своей попутчице. Но остался на месте. Стоя на коленях, он смотрел на продырявленную страничку.
— Я не могу писать, когда вы наблюдаете за мной, — фыркнула девушка. Она надеялась, что ее гневный тон скроет волнение, которое охватывало ее, когда Таннер был рядом. Конечно, когда они вместе тряслись в седле, он был еще ближе, но тогда в этом была необходимость. Сейчас — совсем другое дело.
— Вы сочиняете историю про свою маленькую мышку? — спросил Таннер, пропуская ее слова мимо ушей.
— Я пытаюсь, — раздраженно ответила Эбби.
— Послушайте, Эбби, — вновь начал молодой человек. — В голосе его едва слышалось волнение. — Я прошу прощения… за то… что было.
— За то, что было? — переспросила Эбби, отказываясь догадаться, о чем он говорит. — Вы просите прощения за то, что принудили меня вернуться в Штаты?
Макнайт откашлялся:
— Я имею в виду то, что произошло минувшей ночью.
Эбби вспыхнула и захлопнула блокнотик. Таннер не дал ей встать и уйти.
— Эбби, послушайте меня…
Эбби не могла представить себе ничего хуже того, что произошло только что. Мужчина, в которого она была влюблена, просил у нее прощения за то, что прикоснулся к ней. Это было унизительно, и Эбби не хотела, чтобы ее унизили еще раз.
— Я тоже прошу меня простить за это, — выдавила она, пытаясь освободиться от его хватки.
— Я не хотел этого.
— Я тоже, — бросила Эбби.
Подняв глаза, полные страдания, женщина встретила пристальный взгляд Таннера.
— Нам не следует больше говорить об этом, — шепотом заключила она.
— Вы ошибаетесь. А что, если вы… забеременели?
Эбби не ожидала, что Таннер заговорит об этом, и ей стало еще хуже.
— Я… что? — переспросила она, будто не понимая, о чем идет речь. Правда, она боялась, что понимает это слишком хорошо. Если по приезде в Чикаго выяснится, что она в положении, как он объяснит это ее дедушке? Получит ли он вообще деньги, если станет ясно, что она беременна?
Таннер нахмурился:
— Конечно, всю ответственность я возьму на себя. Я никогда не допущу…
В отчаянии Эбби вырвалась и вскочила на ноги.
— Вы… подите к черту, Таннер Макнайт! — выкрикнула она. — Отправляйтесь к дьяволу!
— Черт возьми! Эбби! Я ведь пытаюсь извиниться, — молодой человек поднялся. — Я не хотел… соблазнять вас.
— Неужели?! — Он давал ей возможность переложить всю ответственность на него. Любая женщина с радостью согласилась бы на это, нежели призналась в собственном падении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Но тоненький внутренний голосок напомнил ей, что никогда раньше она и не была лишена родительской опеки и никогда не влюблялась до беспамятства.
Эбби пригладила волосы и заправила выбившуюся из юбки блузку. Она направляется в Чикаго с человеком, который относится к ней, как к вещи, за которую он может получить вознаграждение. Кажется, он начал сожалеть об их близости, потому что это очень осложняло их совместное путешествие. Самое лучшее, что она может предпринять в такой ситуации, это постараться как можно скорее завершить путешествие и избавиться от своего попутчика. Пытка тяжела, но ведь всякому мучению приходит конец.
Вернувшись с прогулки (Таннер был готов на все, лишь бы держаться подальше от Эбби), он обнаружил, что женщина уже развела костер, распаковала посуду и продукты и расседлала Мака. Рукава ее блузы были закатаны, поверх юбки был надет передник.
— Принесите поды, — приказала она, даже не глядя в его сторону. — Пока я готовлю еду, займитесь лошадьми.
Ошеломленный Таннер стал как вкопанный.
— Через сколько дней мы доберемся до Чикаго?
— Через пару недель, — автоматически ответил Таннер. Ему предстояло выдержать еще две мучительных недели, в продолжение которых он будет видеть и слышать её каждую минуту.
— Две недели… — обескураженно проговорила Эбби. Подняв с земли охапку веток, она швырнула их в костер. — Ну что же… чем раньше мы будем вставать и отправляться в путь, тем быстрее мы доберемся до Чикаго.
Ни один из них не знал, следует им радоваться или плакать.
Некогда, целую вечность назад, во время путешествия в фургоне, Эбби страдала от жизненной рутины. Каждый день — одно и то же. Но такая жизнь давала полную свободу воображению. Девушка придумывала все новые и самые невероятные приключения, героями которых были Тилли и Спич. По пути на Запад маленькая мышка Тилли познакомилась в прерии с сусликами и гремучими змеями; пережила ночь, когда буйволы, испугавшись грома, разбежались по прерии, а однажды она даже провела ночь в колчане индейца. Бедный Снич с ног сбился, приглядывая за ветреной Тилли. Но теперь Тилли изменилась. Эбби изо всех сил пыталась представить свою маленькую неистовую героиню то во время наводнения, то во время снегопада в Скалистых горах, то завязывающей дружбу с диким зайцем, но у нее ничего не получалось. Целыми днями трясясь на лошади перед Таннером, женщина подстегивала свое воображение, но оно предлагало ей живые картинки отнюдь не из жизни мышей.
За время путешествия Эбби не сочинила ни одного рассказа. Недоумевая, как это в голову Таннеру пришла мысль положить в саквояж блокнот и карандаш, Эбби была вынуждена признать, что он упаковал все необходимые в дороге вещи. Личные вещи. Ценные вещи.
Сидя возле костра, Эбби согнулась над своим блокнотом, хмурясь в беспомощной попытке изгнать из головы мысли о Таннере и о его необъяснимом поведении. Снич… вот что… сейчас она поработает над образом Снича. Чего хочет от жизни Снич? В чем его цель и каковы самые потаенные желания? Прежде всего, он хочет, чтобы его любила Тилли.
Эбби вздохнула и обвела взглядом горизонт, где догорали последние ярко-алые и золотые лучи солнца, растворяясь в холодной серо-фиолетовой ночи. Ну, а Снич любит Тилли? Последует ли он за ней на край земли? Станет ли рисковать собственной жизнью ради спасения ее жизни? Конечно, он любит ее, но не может выразить свою любовь словами. Когда же об этом догадается Тилли? Наверное, уж раньше, чем Таннер. Как всегда мысли Эбби вернулись к Таннеру, и она едва не застонала от раздражения. Она его не любит. Она не может его любить.
Карандаш зацепился за листок бумаги и прорвал в нем дырочку.
— Может, вам нужен нож, чтобы заточить карандаш?
Эбби с трудом взглянула на спутника. Догадывается ли он, о чем она думает? Знает ли он, как глубоко ему удалось вкрасться ей в душу?
— Нет, — процедила Эбби, но, подумав, согласилась. Вместо того чтобы просто протянуть ей остро заточенный нож, который всегда находился в чехольчике, пристегнутом к щиколотке, он обошел вокруг костра и опустился возле нее на колени. Если он и заметил, что Эбби отстранилась от него, когда протягивала ему карандаш, то вида не подал. Быстрыми и точными движениями Таннер заострил карандаш и вернул его своей попутчице. Но остался на месте. Стоя на коленях, он смотрел на продырявленную страничку.
— Я не могу писать, когда вы наблюдаете за мной, — фыркнула девушка. Она надеялась, что ее гневный тон скроет волнение, которое охватывало ее, когда Таннер был рядом. Конечно, когда они вместе тряслись в седле, он был еще ближе, но тогда в этом была необходимость. Сейчас — совсем другое дело.
— Вы сочиняете историю про свою маленькую мышку? — спросил Таннер, пропуская ее слова мимо ушей.
— Я пытаюсь, — раздраженно ответила Эбби.
— Послушайте, Эбби, — вновь начал молодой человек. — В голосе его едва слышалось волнение. — Я прошу прощения… за то… что было.
— За то, что было? — переспросила Эбби, отказываясь догадаться, о чем он говорит. — Вы просите прощения за то, что принудили меня вернуться в Штаты?
Макнайт откашлялся:
— Я имею в виду то, что произошло минувшей ночью.
Эбби вспыхнула и захлопнула блокнотик. Таннер не дал ей встать и уйти.
— Эбби, послушайте меня…
Эбби не могла представить себе ничего хуже того, что произошло только что. Мужчина, в которого она была влюблена, просил у нее прощения за то, что прикоснулся к ней. Это было унизительно, и Эбби не хотела, чтобы ее унизили еще раз.
— Я тоже прошу меня простить за это, — выдавила она, пытаясь освободиться от его хватки.
— Я не хотел этого.
— Я тоже, — бросила Эбби.
Подняв глаза, полные страдания, женщина встретила пристальный взгляд Таннера.
— Нам не следует больше говорить об этом, — шепотом заключила она.
— Вы ошибаетесь. А что, если вы… забеременели?
Эбби не ожидала, что Таннер заговорит об этом, и ей стало еще хуже.
— Я… что? — переспросила она, будто не понимая, о чем идет речь. Правда, она боялась, что понимает это слишком хорошо. Если по приезде в Чикаго выяснится, что она в положении, как он объяснит это ее дедушке? Получит ли он вообще деньги, если станет ясно, что она беременна?
Таннер нахмурился:
— Конечно, всю ответственность я возьму на себя. Я никогда не допущу…
В отчаянии Эбби вырвалась и вскочила на ноги.
— Вы… подите к черту, Таннер Макнайт! — выкрикнула она. — Отправляйтесь к дьяволу!
— Черт возьми! Эбби! Я ведь пытаюсь извиниться, — молодой человек поднялся. — Я не хотел… соблазнять вас.
— Неужели?! — Он давал ей возможность переложить всю ответственность на него. Любая женщина с радостью согласилась бы на это, нежели призналась в собственном падении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91