— Взгляды их встретились, и молодые люди долго-долго смотрели друг другу в глаза. Они оба знали ответ, но мистер Морган находился поблизости, да и что она могла сказать Таннеру? Что он пробудил в ней новые неизведанные чувства? Что всякий раз, когда она видит его, сердце ее начинает бешено стучать и рассудок изменяет ей? Нет, уж лучше помолчать.
Фургон тряхнуло, и Эбби ухватилась за одну из внутренних опор. Опустив глаза на пациента, она принялась размышлять. С чего начать исцеление?
— Виктор Левис привязал Чину к своему фургону и теперь будет присматривать за ней.
Макнайт потемнел лицом.
— Если она не сможет передвигаться с нами, я не хочу, чтобы ее просто отпустили на все четыре стороны. Лучше уж я помогу ей.
— Вы хотите сказать — пристрелите ее? Но нога у нее не сломана.
— Если она не сможет идти, она станет легкой добычей для хищников. Даже для насекомых. Для нее самой лучше умереть быстро и легко, чем долго и мучительно страдать.
Удрученная чувством собственной вины, Эбби с трудом избавилась от комка в горле.
— Мне следовало более внимательно следить за детьми. Этого никогда бы не случилось, если бы я… — Если бы я так сильно не приревновала тебя к Марте, когда вы разговаривали, подумала Эбби, но ничего не сказала.
— Это не твои дети, Эбби. И не ты за них в ответе.
— Все мы в ответе за детей, которые находятся рядом с нами. Будучи взрослыми, мы обязаны подавать им пример. Присматривать за ними. Даже за теми детишками, кого мы не знаем.
— Эбби, это обязанность их родителей, а не твоя.
— Если это, действительно, ваша жизненная философия, то почему вы бросились на помощь Карлу? Согласно тому, что вы сейчас сказали, вы вовсе не обязаны были это делать.
— Я пришел на помощь тебе.
Вмиг в фургоне возникло такое напряжение, какое бывает в воздухе перед самой грозой. Эбби показалось, что в голову ей вонзились шипы, а по телу пробежала дрожь.
— Вы… вы не обязаны отвечать за меня, — наконец прошептала Эбби.
Таннер слегка нахмурился.
— Не обязан, — согласился он, но взгляд его, устремленный на девушку, говорил обратное. Если бы как раз в этот момент повозку не тряхнуло так сильно, что Эбби едва удержалась на ногах, а Таннер застонал от боли, неизвестно, чем бы закончилась их немая беседа.
— Вы не ушиблись? — Эбби нагнулась над своим спасителем, не зная, как продолжить разговор. — Где у вас болит?
К великому облегчению Эбби, Таннер не открыл глаз. — Правое колено, — проворчал он. — И ребра.
— Ну что ж, давайте сперва я усажу вас поудобнее, — сказала Эбби, довольная тем, что может оказать ему конкретную помощь. — Не могли бы вы снять сапоги и ремень? — И брюки с рубашкой, — мысленно добавила Эбби.
Должно быть, в голову Таннера пришла такая же мысль, потому что, несмотря на сильную боль, он цинично прищелкнул языком.
— Отвернись, я разденусь. — Но едва Таннер попытался сесть, как громко застонал и лоб его покрылся испариной. Со стоном он вновь опустился на подушку.
Преодолев смущение, Эбби пришла ему на помощь. Она сняла с молодого человека пыльные изношенные ботинки и носки. Оба носка были в дырках. Ну что ж… ведь она может заштопать их. По телу девушки пробежала дрожь. Господи, что с ней происходит? Говорится ли в песне царя Соломона что-нибудь об обольстительном воздействии обнаженных мужских ног?!
Эбби отвела глаза.
— Надо ощупать ребра. Не можете ли вы помочь мне и снять рубашку?
Таннер выпростал рубашку из штанов и расстегнул пуговицы. Девушка заметила, что одной пуговицы не хватает. Это она тоже починит.
Взору Эбби открылась загорелая грудь, покрытая темными вьющимися волосами. Это все, что за секунду разглядела девушка, но и этого было достаточно, чтобы испытать смущение. В этом «врачебном» осмотре было нечто очень интимное, что заставило ее щеки пламенеть, а сердце биться гулко и часто. Чтобы слегка успокоиться, Эбби все внимание сосредоточила на рубашке. Воротничок и плечо были аккуратно залатаны искусно-изящными стежками. Интересно, кто это зашивал, сам Таннер или какая-нибудь женщина?
Эбби осторожно высвободила одну руку больного из рукава. Рубашка хранила его тепло. Грязь и пот — тоже. Надо будет ее постирать, подумала Эбби. Но как девушка ни пыталась отвлечь себя, она не могла забыть свое первое ощущение после того, как увидела его мощную грудь. Эбби с трудом проглотила комок, подступивший к горлу.
— Повернитесь на другую сторону, — прошептала она. Таннер повиновался, но болезненного стона сдержать не смог. Эбби постаралась как можно скорее освободить его от рубашки. Когда Таннер вновь лег на спину, она увидела, что он страдает, и почувствовала раскаяние. Он мучается, а она предается лукавым мыслям о его обнаженной груди, о приятной теплоте его тела, которую хранит рубашка. Она ведет себя как дурочка. Он нуждается в хорошем лекаре, а рядом с ним оказалась жизнерадостная идиотка.
— Разрешите, я осмотрю бока, — произнесла Эбби, заставляя себя сосредоточиться.
— А как насчет штанов? Как вы сможете осмотреть колено, если штаны останутся на мне?
Эбби зарделась, а Таннер рассмеялся. Но смех его сразу же перешел в болезненный стон.
— Черт! Больно!
— Здесь не принято ругаться, — проворчала девушка, пряча свою неуверенность под маской оскорбленного достоинства.
— Постараюсь не забыть об этом, — вздохнул Макнайт;
Пока Эбби тщательно проверяла цельность его ребер, пробегая пальчиками вдоль каждого ребра, молодые люди молчали. Она старалась не причинять ему боли, но иногда ей требовалось совершить усилие, чтобы убедиться, что ребро, скрытое панцирем мускулов, не сломано. Эбби знала, что в эти мгновения причиняет ему боль, но Таннер лежал смирно, прикрыв глаза и ровно дыша.
Закончив процедуру осмотра, Эбби облегченно вздохнула. Таннер провел в их повозке не более десяти минут, а она уже успела пожалеть о том, что настояла, чтобы он ехал с ними. Похоже, ей предстоит ужасное, мучительное путешествие. И замечательное. В этом она не сомневалась. И ни за что на свете она бы не согласилась упустить свой шанс быть рядом с ним.
— Кажется, ребра у вас целы, но бок вот-вот отечет. Я уже могу нащупать опухоль. — Эбби порылась в полотняной сумке, подвешенной к одной из перекладин каркаса. — Я перевяжу вам грудь. Надо будет подержать повязку несколько дней. Но сперва… очевидно, вам надо помыться… — Эбби прикусила губку и неуверенно посмотрела на больного. — Вы можете это сделать сами?
Таннер с трудом сдержал смешок. Во-первых, смеяться ему было очень больно, во-вторых, он опасался смутить своего врачевателя. Чтобы Эбби не робела, во время осмотра он не открывал глаз. Усилием воли он сдерживал дыхание, стараясь, чтобы оно было ровным и ритмичным. Ему это удалось лишь отчасти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Фургон тряхнуло, и Эбби ухватилась за одну из внутренних опор. Опустив глаза на пациента, она принялась размышлять. С чего начать исцеление?
— Виктор Левис привязал Чину к своему фургону и теперь будет присматривать за ней.
Макнайт потемнел лицом.
— Если она не сможет передвигаться с нами, я не хочу, чтобы ее просто отпустили на все четыре стороны. Лучше уж я помогу ей.
— Вы хотите сказать — пристрелите ее? Но нога у нее не сломана.
— Если она не сможет идти, она станет легкой добычей для хищников. Даже для насекомых. Для нее самой лучше умереть быстро и легко, чем долго и мучительно страдать.
Удрученная чувством собственной вины, Эбби с трудом избавилась от комка в горле.
— Мне следовало более внимательно следить за детьми. Этого никогда бы не случилось, если бы я… — Если бы я так сильно не приревновала тебя к Марте, когда вы разговаривали, подумала Эбби, но ничего не сказала.
— Это не твои дети, Эбби. И не ты за них в ответе.
— Все мы в ответе за детей, которые находятся рядом с нами. Будучи взрослыми, мы обязаны подавать им пример. Присматривать за ними. Даже за теми детишками, кого мы не знаем.
— Эбби, это обязанность их родителей, а не твоя.
— Если это, действительно, ваша жизненная философия, то почему вы бросились на помощь Карлу? Согласно тому, что вы сейчас сказали, вы вовсе не обязаны были это делать.
— Я пришел на помощь тебе.
Вмиг в фургоне возникло такое напряжение, какое бывает в воздухе перед самой грозой. Эбби показалось, что в голову ей вонзились шипы, а по телу пробежала дрожь.
— Вы… вы не обязаны отвечать за меня, — наконец прошептала Эбби.
Таннер слегка нахмурился.
— Не обязан, — согласился он, но взгляд его, устремленный на девушку, говорил обратное. Если бы как раз в этот момент повозку не тряхнуло так сильно, что Эбби едва удержалась на ногах, а Таннер застонал от боли, неизвестно, чем бы закончилась их немая беседа.
— Вы не ушиблись? — Эбби нагнулась над своим спасителем, не зная, как продолжить разговор. — Где у вас болит?
К великому облегчению Эбби, Таннер не открыл глаз. — Правое колено, — проворчал он. — И ребра.
— Ну что ж, давайте сперва я усажу вас поудобнее, — сказала Эбби, довольная тем, что может оказать ему конкретную помощь. — Не могли бы вы снять сапоги и ремень? — И брюки с рубашкой, — мысленно добавила Эбби.
Должно быть, в голову Таннера пришла такая же мысль, потому что, несмотря на сильную боль, он цинично прищелкнул языком.
— Отвернись, я разденусь. — Но едва Таннер попытался сесть, как громко застонал и лоб его покрылся испариной. Со стоном он вновь опустился на подушку.
Преодолев смущение, Эбби пришла ему на помощь. Она сняла с молодого человека пыльные изношенные ботинки и носки. Оба носка были в дырках. Ну что ж… ведь она может заштопать их. По телу девушки пробежала дрожь. Господи, что с ней происходит? Говорится ли в песне царя Соломона что-нибудь об обольстительном воздействии обнаженных мужских ног?!
Эбби отвела глаза.
— Надо ощупать ребра. Не можете ли вы помочь мне и снять рубашку?
Таннер выпростал рубашку из штанов и расстегнул пуговицы. Девушка заметила, что одной пуговицы не хватает. Это она тоже починит.
Взору Эбби открылась загорелая грудь, покрытая темными вьющимися волосами. Это все, что за секунду разглядела девушка, но и этого было достаточно, чтобы испытать смущение. В этом «врачебном» осмотре было нечто очень интимное, что заставило ее щеки пламенеть, а сердце биться гулко и часто. Чтобы слегка успокоиться, Эбби все внимание сосредоточила на рубашке. Воротничок и плечо были аккуратно залатаны искусно-изящными стежками. Интересно, кто это зашивал, сам Таннер или какая-нибудь женщина?
Эбби осторожно высвободила одну руку больного из рукава. Рубашка хранила его тепло. Грязь и пот — тоже. Надо будет ее постирать, подумала Эбби. Но как девушка ни пыталась отвлечь себя, она не могла забыть свое первое ощущение после того, как увидела его мощную грудь. Эбби с трудом проглотила комок, подступивший к горлу.
— Повернитесь на другую сторону, — прошептала она. Таннер повиновался, но болезненного стона сдержать не смог. Эбби постаралась как можно скорее освободить его от рубашки. Когда Таннер вновь лег на спину, она увидела, что он страдает, и почувствовала раскаяние. Он мучается, а она предается лукавым мыслям о его обнаженной груди, о приятной теплоте его тела, которую хранит рубашка. Она ведет себя как дурочка. Он нуждается в хорошем лекаре, а рядом с ним оказалась жизнерадостная идиотка.
— Разрешите, я осмотрю бока, — произнесла Эбби, заставляя себя сосредоточиться.
— А как насчет штанов? Как вы сможете осмотреть колено, если штаны останутся на мне?
Эбби зарделась, а Таннер рассмеялся. Но смех его сразу же перешел в болезненный стон.
— Черт! Больно!
— Здесь не принято ругаться, — проворчала девушка, пряча свою неуверенность под маской оскорбленного достоинства.
— Постараюсь не забыть об этом, — вздохнул Макнайт;
Пока Эбби тщательно проверяла цельность его ребер, пробегая пальчиками вдоль каждого ребра, молодые люди молчали. Она старалась не причинять ему боли, но иногда ей требовалось совершить усилие, чтобы убедиться, что ребро, скрытое панцирем мускулов, не сломано. Эбби знала, что в эти мгновения причиняет ему боль, но Таннер лежал смирно, прикрыв глаза и ровно дыша.
Закончив процедуру осмотра, Эбби облегченно вздохнула. Таннер провел в их повозке не более десяти минут, а она уже успела пожалеть о том, что настояла, чтобы он ехал с ними. Похоже, ей предстоит ужасное, мучительное путешествие. И замечательное. В этом она не сомневалась. И ни за что на свете она бы не согласилась упустить свой шанс быть рядом с ним.
— Кажется, ребра у вас целы, но бок вот-вот отечет. Я уже могу нащупать опухоль. — Эбби порылась в полотняной сумке, подвешенной к одной из перекладин каркаса. — Я перевяжу вам грудь. Надо будет подержать повязку несколько дней. Но сперва… очевидно, вам надо помыться… — Эбби прикусила губку и неуверенно посмотрела на больного. — Вы можете это сделать сами?
Таннер с трудом сдержал смешок. Во-первых, смеяться ему было очень больно, во-вторых, он опасался смутить своего врачевателя. Чтобы Эбби не робела, во время осмотра он не открывал глаз. Усилием воли он сдерживал дыхание, стараясь, чтобы оно было ровным и ритмичным. Ему это удалось лишь отчасти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91