— Это охотничье ружье, — неуверенно заметил ирокез.
— Белый охотник в этих краях? — усомнился Волк.
— Это охотничий карабин, — настаивал ирокез.
— Возможно, это охотник-одиночка. Солдат не рискнул бы выдавать себя.
— Не может быть, чтобы это был солдат.
Выстрел не повторился, и оба переглянулись, ощущая, что глупо было бы продолжать борьбу.
— Ирокезский воин силен и храбр, — наконец признал Волк.
— Не более, чем силен и храбр воин из племени гуронов.
Они поднялись на ноги.
— Я скажу моим братьям, не правильно, что мы враждуем с гуронами. Они одной с нами крови, — высказался ирокез. — Мы должны быть братьями.
— Мой народ поддержит меня. Мы не должны воевать. Мы закопаем топор войны.
Они уселись на землю, принявшись неторопливо раскуривать трубку. Важно передавая ее друг другу, они совершили свой обряд, значивший для них больше, чем любые подписи и печати.
— Вот, возьми, — Волк протянул ему свой пояс, расшитый загадочным узором из мелкого бисера. — В память о сегодняшнем дне.
— Я с радостью принимаю твой дар, но мне стыдно, что мне нечего подарить тебе в ответ.
— Подари мне услугу, — предложил Волк.
— Зоркий Орел заранее согласен на любую, — тут же согласился индеец.
— Эта скво — моя жена. Ты сможешь отвести ее в безопасное место?
У Онор вырвалось змеиное шипение, и она закатила глаза, сдерживаясь.
— Я знаю такое место, — подумав, объявил Зоркий Орел. — Там твоя скво будет в безопасности, и о ней позаботятся.
— Очень хорошо. Я благодарен тебе, Зоркий Орел.
— Знаешь, Волк, если ты ищешь способ избавиться от меня…
— Тигровая Лилия, — он возмущенно сверкнул глазами, — не заставляй меня приказывать тебе. Она обиженно умолкла, и он добавил помягче, — я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я хочу, чтобы ты осталась невредима. Я приду за тобой. Разве я тебе лгал?
— А я не хочу быть вдали от тебя, — жалобно выговорила она. Однако это уже был не довод, а просто выражение ее тоски и нежности.
Последнюю ночь провели они вместе, а наутро она ушла с Зорким Орлом. С ним ей пришлось путешествовать недолго. Вскоре он привел ее в какой-то городок.
Там Зоркий Орел указал ей каменный дом на окраине.
— Здесь.
Она смотрела на него недоумевающе и ждала объяснений.
— Тебя здесь примут, Тигровая Лилия. Здесь живет Белый Ворон. Он разрешит жить у него.
Индеец постучал в дверь, удары гулко отдавались в тишине. Когда дверь отворили, Онор поняла, почему он был так уверен, что ее здесь примут. В дверном проеме показалась тоненькая фигура молодой женщины, индианки, она слегка взволнованно оглядела гостей, но овладела собой и вежливо пригласила их войти. Небольшого роста, с длинными черными косами, она выглядела совсем девочкой, а кроткий взгляд только усиливал впечатление.
— Это Важенка из племени ирокезов, — хмуро представил ее Зоркий Орел, неодобрительно глянув на простое темное платье, скроенное по французской моде, которое носила юная индианка.
— Э, да у нас гости, — низкий мужской голос донесся откуда-то снизу, и через пару мгновений Онор увидела, как взъерошенный мужчина с бутылкой вина в каждой руке и под мышкой поднимается по винтовой лесенке, похоже, ведущей в погреб. Вопросительный взгляд, обращенный к Зоркому Орлу, ничего не дал. Индеец его проигнорировал.
— Приветствую тебя, Белый Ворон.
Хозяин дома, ничуть не удивившись, приветствовал гостя по индейскому обычаю. Онор ничего не понимала.
— Я должен покинуть твой дом, Белый Ворон, но я оставляю тебе эту женщину. Береги ее, она дорога нашему народу. Готов ли ты отвечать жизнью за ее безопасность?
— Для меня дело чести оказать услугу моим друзьям, — церемонно ответил хозяин. Юная индианка все это время простояла с потупленным взором, словно провинившаяся девочка. Она подняла взгляд огромных оленьих глаз, только услышав свое имя. — Важенка обо всем позаботится. Да, дорогая? — он демонстративно чмокнул ее в затылок, и та совсем стушевалась. Зоркий Орел невозмутимо заметил:
— Ее зовут Тигровая Лилия. Береги ее, Белый Ворон.
Скрипнула дверь, и ирокез исчез. Онор-Мари, немного сбитая с толку, выдавила любезную улыбку.
— Вообще-то меня зовут Онор-Мари де Валентайн, и я полагаю, что вы, как и все мои друзья, будете называть меня просто Онор.
— К вашим услугам, Оскар Кантадьер. Приятно познакомиться, хотя и при столь странных обстоятельствах. Соланж, дорогая, не сходить ли тебе за бокалами? Я, кажется, весьма кстати отправился за вином. Вы любите вермут?
— Клянусь, я так устала, что люблю все, что наливают.
— Недурно! — он засмеялся. — Пройдемте, Онор, я покажу вам столовую.
Он был приветлив и вполне симпатичен, но Онор не могла избавиться от настороженности. Ей казалось, человек по природе своей не может искренне радоваться свалившимся на его голову незнакомым гостям, да еще и на ночь глядя. А этот Кантадьер вел себя так, словно она сделала ему одолжение. И либо он отлично воспитан, в чем она сомневалась, либо очень осторожен.
Небольшая, но уютная столовая понравилась Онор, она с удовольствием опустилась в мягкое кресло. Важенка, или Соланж, как звал ее Кантадьер, бесшумно сновала туда-сюда, собирая на стол. Похоже, никаких слуг здесь не водилось, хотя дом не производил впечатления бедного. Ей предложили тарелку с поджаренными кусочками мяса, обильно политого соусом, и Онор охотно принялась за еду, осознав, как сильно она голодна, лишь почуяв запах пищи.
— Это Соланж готовит, вкусно, не так ли? — похвастался Кантадьер. — Правда, я никак не отучу ее класть в мясо всякие загадочные травы, но думаю, со временем она поймет, что лучше положить в еду добрую щепотку соли, чем полдня рыскать по лесу в поисках какого-нибудь колдовского корня.
— Я не согласна, — возразила Онор с набитым ртом. — Пусть все остается как есть. Рецепт идеален.
Важенка смущенно глядела в пол, не вмешиваясь в разговор, но розовея от комплимента. Онор все никак не могла понять ее статуса в этом доме. Она вела себя смирно и кротко, как служанка, и не успела Онор доесть, как она собрала грязную посуду и умчалась в кухню. Впрочем, скорее всего, решила Онор, она была женой Кантадьера, а вела себя так, как по ее разумению положено вести себя жене — заботиться о господине и молчать.
Первые дни в доме Кантадьера Онор потратила на попытки подольститься к Важенке, не потому что молодая индианка была ей нужна, а скорее из некой солидарности. Ей не нравилось, что на хрупкие плечи индианки пала необходимость вести дом без единого помощника. Супруг лишь гонял ее с поручениями: то набить ему трубку, то подогреть воды, то принести плед.
Завоевать расположение индианки оказалось несложно. Она рассказала ей свою историю, и Важенка прониклась к ней доверием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80