Онор поколебалась. Ей хотелось иметь что-нибудь для защиты. «Я не овечка, чтоб безоружной идти на заклание», — решила она и бесшумно приподнявшись, потянулась за ножом и взяла его. У самого пояса Волка на ее запястье вдруг сомкнулась его сильная рука. Он крепко сжал ее руку, но не так сильно, чтоб ее пальцы разжались.
— Хочешь убить меня, белая скво? И как ты хочешь это сделать?
Он приблизил ее руку к своей груди.
— Так? Ты попытаешься пробить сердце? Но у твоих рук не хватит силы.
Твой удар не сделает большого вреда. Или ты попробуешь ударить меня в живот? — он плавно передвигал ее руку, словно выбирая место для удара. — Но от такой раны умирают не сразу. Я успею отомстить.
Его рука резким движением перевела нож к ее горлу. Онор вздрогнула от прикосновения холодного лезвия.
— Лучше так. Учись наносить удары наверняка, Тигровая Лилия, — он показал ее рукой движение, словно она перерезала его горло. — А не умеешь, то не бери оружия воинов.
Он резко отшвырнул ее руку, и нож выпал. Он подобрал его и вернул на место.
— Я не собиралась убивать тебя, — запальчиво воскликнула Онор.
— Ты б и не сумела.
— Важно, что я не собиралась!
— А зачем тебе мой нож?
— А как бы ты себя чувствовал, если б ты был в плену, совсем один, безоружный?..
— Белая скво, никогда этого не делай.
— Не обещаю. Но буду осторожнее, — сказала она назло ему.
— Тебе не застать меня врасплох.
— Посмотрим.
Утомленная этим бессмысленным спором, Онор-Мари отвернулась. Волк стал ужасно злить ее. Она еле сдерживалась, ей хотелось наговорить колкостей, задеть его. Ее раздражала его внешняя неуязвимость.
Волк поднял ее на рассвете. Холодное серое утро нагоняло на Онор тоску. Она уже жалела, что остальные индейцы покинули их. Все-таки, человеческие голоса. Ей было очень одиноко…
Около полудня Онор и Волк проходили через осиновую рощу. От слабого ветра листья тихо шелестели, словно нашептывая что-то. Вдруг Волк остановился. Его тело напряглось, его взгляд шарил по зарослям.
— Что еще? — сердито спросила Онор.
— Слышишь?
— Листья шумят на ветру… И все.
— Нет, — он качнул головой и осторожно положив руку на свой боевой топор, сделал несколько шагов. Он прислушался снова и поспешил вперед, пока на их пути не появилась чудесная солнечная поляна, поросшая ароматными травами. Там лежал индеец и чуть слышно стонал. Они приблизились. Волк осторожно перевернул его на спину.
— Это же Быстрый Олень! — вырвалось у Онор. Она присела на корточки около него. Он прижимал руку к животу, и из-под ладони текла кровь.
— Здесь след бледнолицего, — жестко сказал Волк. — В его теле пуля бледнолицего.
— Может, это… Он не дал Онор высказаться.
— Я знаю. Я вижу.
— Возможно. Что будешь делать?
Волк помолчал.
— Быстрый Олень — воин. Мы должны идти.
Онор встретила умоляющий взгляд поверженного врага.
— Да ты что?! Бросить друга умирать одного? Нет такой причины, чтоб заставила тебя уйти. Впрочем, если ты такой бессердечный, давай, убирайся.
Я останусь здесь.
Он испытующе поглядел на нее.
— Сходи за водой, Лилия. Я осмотрю его рану.
Она кивнула и поспешила исполнять его распоряжение, забыв на время о своих неурядицах. Когда она вернулась, казалось, все было, как раньше.
Только руки у Волка были в крови. Она стала трясущейся рукой смывать кровь q тела раненого.
— Нам даже нечем перевязать его! — вырвалось у нее.
— Это ему не поможет, — мрачно заметил Волк.
— Помолчи! — прикрикнула она на него.
Взгляд черных глаз, полных боли и страха, убивал ее. Быстрый Олень был еще очень молод. Он тихо стонал, но Волк что-то сказал ему на их языке, и он умолк, страдальчески глядя в небеса. Онор охватила жалость к бедняге.
Несмотря на свои жестокие слова, Волк собрал какие-то травы, растер их и приложил к кровоточащей ране. Может, это чуть уменьшило поток крови, заливавшей все вокруг. Но лихорадка все усиливалась, и Быстрый Олень словно в огне горел. Его медная кожа стала ярко-алой. Онор намочила носовой платок и прикладывала к его лбу. Он за минуту становился горячим.
Несчастному становилось хуже и хуже. Наконец, Онор встала и сделала знак Волку.
— Отойдем.
Он пошел за ней.
— Знаешь, Волк, — сказала она, — то, что я хочу сказать, запрещает мне моя религия. Но я все равно считаю это правильным. От такой раны нет лекарства. Никакие травы тут не помогут.
— Тебе они помогли.
— Со мной было пустячное недомогание. А Быстрый Олень умирает. Ты сам знаешь.
— Знаю.
— Будет милосердным — не продлевать его страдания. Слепому видно, каково ему приходится. У него рана в живот — самая мучительная из всех. И смертельная. Он протянет еще пару часов. Не больше.
Волк выслушал ее молча. Ей казалось, он согласен с ней. Но в ответ он отрицательно покачал головой.
— Ты не знаешь наших обычаев, скво. Потому я не буду думать, что ты хотела унизить Быстрого Оленя. Я знаю, что ты хотела как лучше. Но Великий Маниту послал испытание Быстрому Оленю. Чтобы уйти в Страну Духов великим воином, он должен с честью выдержать все, что ему дано. Нельзя противостоять воле Богов. Лучше его тело прострадает какие-то часы, но его дух будет силен и свободен.
Онор смотрела на него во все глаза.
— Знаешь, наши религии очень похожи… Если как следует вдуматься.
— Ты все поняла, Тигровая Лилия?
— Я не знаю, кто из нас прав, Волк, — призналась она.
Быстрый Олень чуть пошевелился, когда она вновь подошла к нему. Сухие губы силились что-то произнести.
— Пить… — прошептал он. Онор неуверенно оглянулась на Волка. Он сурово предупредил:
— Ему нельзя. Вода ему смерть.
Чтоб хоть как-то помочь ему, Онор смочила водой его пересохшие губы.
Скудные капли быстро высыхали на его раскаленной коже.
Наступила ночь. Онор свернула одеяло валиком и подсунула раненому под голову. Сама она села рядом на землю, догадываясь, что спать ей не придется. Вновь и вновь она меняла холодный компресс на его лбу, зная, что все напрасно, и что ее забота так мало облегчает его состояние, что он уже вряд ли замечает ее. Волк был непроницаем, но Онор подозревала, что он постоянно бродит вокруг их поляны вовсе не потому, что охраняет их, а просто ему не сидится на месте.
— Все обойдется, — она ободряюще улыбалась Быстрому Оленю. — Вот увидишь, все обойдется.
Она просидела около него всю ночь напролет. Иногда он терял сознание, и тогда с его губ срывались жалобные стоны, потом он приходил в себя и снова упрямо сжимал зубы. Его дыхание участилось и стало хриплым.
Быстрый Олень скончался только днем. Он протянул почти сутки с того момента, когда они нашли его. Перед смертью он позвал Волка, и Онор не поняла, о чем они говорили. Затем слабым, близким к шепоту голосом он затянул какую-то песнь. Онор удивилась, но Волк негромко пояснил ей, что так положено, и это прощальная песнь воина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Хочешь убить меня, белая скво? И как ты хочешь это сделать?
Он приблизил ее руку к своей груди.
— Так? Ты попытаешься пробить сердце? Но у твоих рук не хватит силы.
Твой удар не сделает большого вреда. Или ты попробуешь ударить меня в живот? — он плавно передвигал ее руку, словно выбирая место для удара. — Но от такой раны умирают не сразу. Я успею отомстить.
Его рука резким движением перевела нож к ее горлу. Онор вздрогнула от прикосновения холодного лезвия.
— Лучше так. Учись наносить удары наверняка, Тигровая Лилия, — он показал ее рукой движение, словно она перерезала его горло. — А не умеешь, то не бери оружия воинов.
Он резко отшвырнул ее руку, и нож выпал. Он подобрал его и вернул на место.
— Я не собиралась убивать тебя, — запальчиво воскликнула Онор.
— Ты б и не сумела.
— Важно, что я не собиралась!
— А зачем тебе мой нож?
— А как бы ты себя чувствовал, если б ты был в плену, совсем один, безоружный?..
— Белая скво, никогда этого не делай.
— Не обещаю. Но буду осторожнее, — сказала она назло ему.
— Тебе не застать меня врасплох.
— Посмотрим.
Утомленная этим бессмысленным спором, Онор-Мари отвернулась. Волк стал ужасно злить ее. Она еле сдерживалась, ей хотелось наговорить колкостей, задеть его. Ее раздражала его внешняя неуязвимость.
Волк поднял ее на рассвете. Холодное серое утро нагоняло на Онор тоску. Она уже жалела, что остальные индейцы покинули их. Все-таки, человеческие голоса. Ей было очень одиноко…
Около полудня Онор и Волк проходили через осиновую рощу. От слабого ветра листья тихо шелестели, словно нашептывая что-то. Вдруг Волк остановился. Его тело напряглось, его взгляд шарил по зарослям.
— Что еще? — сердито спросила Онор.
— Слышишь?
— Листья шумят на ветру… И все.
— Нет, — он качнул головой и осторожно положив руку на свой боевой топор, сделал несколько шагов. Он прислушался снова и поспешил вперед, пока на их пути не появилась чудесная солнечная поляна, поросшая ароматными травами. Там лежал индеец и чуть слышно стонал. Они приблизились. Волк осторожно перевернул его на спину.
— Это же Быстрый Олень! — вырвалось у Онор. Она присела на корточки около него. Он прижимал руку к животу, и из-под ладони текла кровь.
— Здесь след бледнолицего, — жестко сказал Волк. — В его теле пуля бледнолицего.
— Может, это… Он не дал Онор высказаться.
— Я знаю. Я вижу.
— Возможно. Что будешь делать?
Волк помолчал.
— Быстрый Олень — воин. Мы должны идти.
Онор встретила умоляющий взгляд поверженного врага.
— Да ты что?! Бросить друга умирать одного? Нет такой причины, чтоб заставила тебя уйти. Впрочем, если ты такой бессердечный, давай, убирайся.
Я останусь здесь.
Он испытующе поглядел на нее.
— Сходи за водой, Лилия. Я осмотрю его рану.
Она кивнула и поспешила исполнять его распоряжение, забыв на время о своих неурядицах. Когда она вернулась, казалось, все было, как раньше.
Только руки у Волка были в крови. Она стала трясущейся рукой смывать кровь q тела раненого.
— Нам даже нечем перевязать его! — вырвалось у нее.
— Это ему не поможет, — мрачно заметил Волк.
— Помолчи! — прикрикнула она на него.
Взгляд черных глаз, полных боли и страха, убивал ее. Быстрый Олень был еще очень молод. Он тихо стонал, но Волк что-то сказал ему на их языке, и он умолк, страдальчески глядя в небеса. Онор охватила жалость к бедняге.
Несмотря на свои жестокие слова, Волк собрал какие-то травы, растер их и приложил к кровоточащей ране. Может, это чуть уменьшило поток крови, заливавшей все вокруг. Но лихорадка все усиливалась, и Быстрый Олень словно в огне горел. Его медная кожа стала ярко-алой. Онор намочила носовой платок и прикладывала к его лбу. Он за минуту становился горячим.
Несчастному становилось хуже и хуже. Наконец, Онор встала и сделала знак Волку.
— Отойдем.
Он пошел за ней.
— Знаешь, Волк, — сказала она, — то, что я хочу сказать, запрещает мне моя религия. Но я все равно считаю это правильным. От такой раны нет лекарства. Никакие травы тут не помогут.
— Тебе они помогли.
— Со мной было пустячное недомогание. А Быстрый Олень умирает. Ты сам знаешь.
— Знаю.
— Будет милосердным — не продлевать его страдания. Слепому видно, каково ему приходится. У него рана в живот — самая мучительная из всех. И смертельная. Он протянет еще пару часов. Не больше.
Волк выслушал ее молча. Ей казалось, он согласен с ней. Но в ответ он отрицательно покачал головой.
— Ты не знаешь наших обычаев, скво. Потому я не буду думать, что ты хотела унизить Быстрого Оленя. Я знаю, что ты хотела как лучше. Но Великий Маниту послал испытание Быстрому Оленю. Чтобы уйти в Страну Духов великим воином, он должен с честью выдержать все, что ему дано. Нельзя противостоять воле Богов. Лучше его тело прострадает какие-то часы, но его дух будет силен и свободен.
Онор смотрела на него во все глаза.
— Знаешь, наши религии очень похожи… Если как следует вдуматься.
— Ты все поняла, Тигровая Лилия?
— Я не знаю, кто из нас прав, Волк, — призналась она.
Быстрый Олень чуть пошевелился, когда она вновь подошла к нему. Сухие губы силились что-то произнести.
— Пить… — прошептал он. Онор неуверенно оглянулась на Волка. Он сурово предупредил:
— Ему нельзя. Вода ему смерть.
Чтоб хоть как-то помочь ему, Онор смочила водой его пересохшие губы.
Скудные капли быстро высыхали на его раскаленной коже.
Наступила ночь. Онор свернула одеяло валиком и подсунула раненому под голову. Сама она села рядом на землю, догадываясь, что спать ей не придется. Вновь и вновь она меняла холодный компресс на его лбу, зная, что все напрасно, и что ее забота так мало облегчает его состояние, что он уже вряд ли замечает ее. Волк был непроницаем, но Онор подозревала, что он постоянно бродит вокруг их поляны вовсе не потому, что охраняет их, а просто ему не сидится на месте.
— Все обойдется, — она ободряюще улыбалась Быстрому Оленю. — Вот увидишь, все обойдется.
Она просидела около него всю ночь напролет. Иногда он терял сознание, и тогда с его губ срывались жалобные стоны, потом он приходил в себя и снова упрямо сжимал зубы. Его дыхание участилось и стало хриплым.
Быстрый Олень скончался только днем. Он протянул почти сутки с того момента, когда они нашли его. Перед смертью он позвал Волка, и Онор не поняла, о чем они говорили. Затем слабым, близким к шепоту голосом он затянул какую-то песнь. Онор удивилась, но Волк негромко пояснил ей, что так положено, и это прощальная песнь воина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80