Только не смотри вниз и все. Я пойду впереди.
Он сделал несколько шагов по бревну и приостановился, заметив, что Онор не двинулась с места.
— Ты идешь, Лилия? Хочешь, чтобы алгонкины настигли тебя? Торопись же, скво!
Она скрестила руки на груди и молчала. Волк осторожно сделал два шага назад. Ступив вновь на твердую землю, он возмутился.
— Тигровая Лилия, перестань упрямиться. Ты из тех, кому дорога жизнь.
— Именно потому ноги моей не будет на твоем мосту. Лучше умереть от стрелы или ножа, но не так!
— Хорошо, иди вперед, Лилия. Не бойся и не гляди вниз. Ты не упадешь, обещаю.
Он взял ее за плечи и слегка подтолкнул к мосту. Она осторожно шагнула вперед и пошатнулась.
— Не останавливайся, — услышала она голос Волка. — Иди вперед.
Она сделала два шага, удивляясь собственной смелости. Однако дрожь в коленях усилилась, и она с трудом понимала, куда ставит ногу. Одно неверное движение, и Онор поскользнулась, взмахнула руками и громко вскрикнула. Она, безусловно, полетела бы вниз, если бы Волк в последний момент не схватил ее за плечи. Она раскачивалась, потеряв равновесие, а Волк, собрав все свои силы, удерживал ее. Мышцы его ног и рук округлились от напряжения. Но он справился, удержался на тонком бревне. Наконец он проговорил, задыхаясь от напряжения…
— Я скажу — один — ты делай шаг назад. Два — второй. Ты поняла?
— Да…
— Давай. Один…
Она шагнула назад, чувствуя, что Волк одновременно с ней делает то же.
Его руки все еще крепко сжимали ее плечи. Это придавало ей чуть больше решимости. Еще два шага, и она ощутила, что ее никто больше не держит. Она тут же рухнула — на твердую землю. Несколько минут они молча отдыхали. От напряжения у Волка потекла кровь из раненой руки. Она виновато поглядела на него.
— Говорила я, это упражнение не для меня.
— Вижу.
— Может, можно найти место поуже?
— У нас нет времени.
— Но все равно, мне здесь не перебраться.
— Ты переберешься.
— Волк, прошу тебя. Я и сама убьюсь, и тебя за собой потащу. Ты этого хочешь?
— Вставай, Лилия.
Он силой поднял ее на ноги, потому что Онор не шелохнулась.
— Я не пойду, — упиралась она. — Оставь меня, Волк.
Она не сразу поняла, что он делает. Быстрым движением он подхватил ее на руки.
— Не шевелись, — приказал он сурово. Онор ахнула и заколотила кулаками по его груди.
— Прекрати! Нет, Волк, нет! Не надо, прошу тебя.
Она отбивалась, как могла. Один из ее беспорядочных ударов пришелся по кровоточащей руке воина. Он слегка вздрогнул. Онор испугалась и сразу остыла.
— Извини, Волк, правда. Больно?
Он отрицательно качнул головой. Голова Онор бессильно упала ему на грудь.
— Не шевелись, не разговаривай, — велел он тихо. — И не дрожи, я тебя не уроню, Тигровая Лилия.
Он перехватил ее поудобнее и твердо шагнул на опасный мостик. Онор закрыла глаза и замерла. Она даже старалась не дышать. Ей казалось, что между сделанными Волком шагами проходили не мгновения, а целая вечность.
Она согласилась оглядеться лишь когда Волк усадил ее на землю и присел рядом отдохнуть. Они благополучно миновали страшное место.
— Неужели мы перебрались! — вырвалось у Онор.
Волк даже усмехнулся — большая редкость для него.
— Я — да! А тебе нечем гордиться.
Онор не обиделась.
— Надеюсь, я большая обуза для тебя, Волк. Это будет тебе наукой.
Нечего брать в плен женщин, — язвительно заметила она. Наконец, она обратила внимание, что ее платье перепачкано свежей кровью.
— О! Волк, твоя рука…
— Пустяк. Царапина.
— Ничего себе царапина!
Волк пожал плечами, встал и ногой столкнул бревно в пропасть. Онор с холодком в сердце проводила его взглядом. Потом ее внимание вновь переключилось на Волка.
— Надо остановить кровь, — заявила она. Из подходящих вещей у нее был только шелковый носовой платок.
— Раздевайся, — потребовала она. Волк не очень охотно стянул с себя кожаную рубашку. Онор неуверенно перевязала его руку. Ей никогда раньше не приходилось делать ничего подобного.
— Крепче затягивай, — сказал Волк. — Иначе кровь не остановится.
Онор поморщилась.
— Неужели тебе совсем не больно?
— Пустяки.
Она вздохнула и туго перевязала его рану. Секунду она молча разглядывала его. В отличие от белых его смуглая кожа была совершенно гладкой. Ни на руках, ни на груди у него не было даже намека на волосы.
Именно потому хорошо заметен был каждый из многочисленных шрамов, рядом с которыми простреленная рука действительно выглядела пустячной царапиной.
— Так хорошо? — спросила она. Волк кивнул. Она помедлила, потом указала на глубокий след чуть пониже плеча. — Это похоже на след когтей.
— Верно. Это была рысь.
— Разве они нападают на людей?
— Она уже была ранена бледнолицым охотником.
— И ты убил ее?
— Один из нас должен был погибнуть. Я остался жив.
Холодный блеск его глаз покоробил Онор.
— Здесь выживает сильнейший? — заметила она сухо. Это был не вопрос, скорее констатация факта. Волк согласился с ней.
— Это так. Выживает только самый сильный, самый ловкий, самый хитрый.
— Это жестоко.
— Да. Но выхода нет.
Она глядела на его замкнутое лицо, непроницаемую маску на котором ей всегда хотелось сорвать. Онор спрашивала себя, является ли она для Волка обузой, мешающей ему выжить в этом жестоком мире, или, может быть, она по-своему поддерживала в нем силу, скрашивая его одиночество. Жалел ли он, что проявил бессмысленное упрямство и увел ее с собой? Она не знала. Да и знал ли сам Волк?
В тот день они проделали длинный и трудный путь. Но Онор не произнесла ни слова жалобы или протеста. Лишь когда стемнело, они устроили привал. У Волка не было ни ружья, ни лука, так что охотиться ему было нечем. Он выкопал несколько съедобных корешков и показал Онор, как очистить их, чтобы добраться до безвкусной беловатой сердцевины. После скудного ужина Онор прилегла на землю. Теперь ей казалось блаженством просто лежать без движения.
— Спи, — велел ей Волк. — Как только рассветет, мы пойдем дальше.
Она охотно послушалась и быстро заснула. Лишь под утро ее разбудило уханье совы, она приоткрыла глаза. Еще было темно, в траве тихо стрекотали какие-то насекомые, нарушая величественную тишину леса. Красный Волк сторожил их покой. Похоже, он не сомкнул глаз всю ночь. Он сидел, подобравшись, готовый отразить любую опасность, рассеяно растирая простреленную руку чуть выше раны. Видно, она все же беспокоила его. Онор хотела было заговорить с ним, но промолчала. «В конце-концов, это его мир, — рассудила она, — и ему виднее, как прожить здесь. Хочет бодрствовать ночами, поджидая врагов — на здоровье. Может, хоть не будет днем бежать со всех ног. Должен же он когда-то устать. А я всего только пленница. И я буду спать, пока можно.»
И снова Онор-Мари провела целый день на ногах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Он сделал несколько шагов по бревну и приостановился, заметив, что Онор не двинулась с места.
— Ты идешь, Лилия? Хочешь, чтобы алгонкины настигли тебя? Торопись же, скво!
Она скрестила руки на груди и молчала. Волк осторожно сделал два шага назад. Ступив вновь на твердую землю, он возмутился.
— Тигровая Лилия, перестань упрямиться. Ты из тех, кому дорога жизнь.
— Именно потому ноги моей не будет на твоем мосту. Лучше умереть от стрелы или ножа, но не так!
— Хорошо, иди вперед, Лилия. Не бойся и не гляди вниз. Ты не упадешь, обещаю.
Он взял ее за плечи и слегка подтолкнул к мосту. Она осторожно шагнула вперед и пошатнулась.
— Не останавливайся, — услышала она голос Волка. — Иди вперед.
Она сделала два шага, удивляясь собственной смелости. Однако дрожь в коленях усилилась, и она с трудом понимала, куда ставит ногу. Одно неверное движение, и Онор поскользнулась, взмахнула руками и громко вскрикнула. Она, безусловно, полетела бы вниз, если бы Волк в последний момент не схватил ее за плечи. Она раскачивалась, потеряв равновесие, а Волк, собрав все свои силы, удерживал ее. Мышцы его ног и рук округлились от напряжения. Но он справился, удержался на тонком бревне. Наконец он проговорил, задыхаясь от напряжения…
— Я скажу — один — ты делай шаг назад. Два — второй. Ты поняла?
— Да…
— Давай. Один…
Она шагнула назад, чувствуя, что Волк одновременно с ней делает то же.
Его руки все еще крепко сжимали ее плечи. Это придавало ей чуть больше решимости. Еще два шага, и она ощутила, что ее никто больше не держит. Она тут же рухнула — на твердую землю. Несколько минут они молча отдыхали. От напряжения у Волка потекла кровь из раненой руки. Она виновато поглядела на него.
— Говорила я, это упражнение не для меня.
— Вижу.
— Может, можно найти место поуже?
— У нас нет времени.
— Но все равно, мне здесь не перебраться.
— Ты переберешься.
— Волк, прошу тебя. Я и сама убьюсь, и тебя за собой потащу. Ты этого хочешь?
— Вставай, Лилия.
Он силой поднял ее на ноги, потому что Онор не шелохнулась.
— Я не пойду, — упиралась она. — Оставь меня, Волк.
Она не сразу поняла, что он делает. Быстрым движением он подхватил ее на руки.
— Не шевелись, — приказал он сурово. Онор ахнула и заколотила кулаками по его груди.
— Прекрати! Нет, Волк, нет! Не надо, прошу тебя.
Она отбивалась, как могла. Один из ее беспорядочных ударов пришелся по кровоточащей руке воина. Он слегка вздрогнул. Онор испугалась и сразу остыла.
— Извини, Волк, правда. Больно?
Он отрицательно качнул головой. Голова Онор бессильно упала ему на грудь.
— Не шевелись, не разговаривай, — велел он тихо. — И не дрожи, я тебя не уроню, Тигровая Лилия.
Он перехватил ее поудобнее и твердо шагнул на опасный мостик. Онор закрыла глаза и замерла. Она даже старалась не дышать. Ей казалось, что между сделанными Волком шагами проходили не мгновения, а целая вечность.
Она согласилась оглядеться лишь когда Волк усадил ее на землю и присел рядом отдохнуть. Они благополучно миновали страшное место.
— Неужели мы перебрались! — вырвалось у Онор.
Волк даже усмехнулся — большая редкость для него.
— Я — да! А тебе нечем гордиться.
Онор не обиделась.
— Надеюсь, я большая обуза для тебя, Волк. Это будет тебе наукой.
Нечего брать в плен женщин, — язвительно заметила она. Наконец, она обратила внимание, что ее платье перепачкано свежей кровью.
— О! Волк, твоя рука…
— Пустяк. Царапина.
— Ничего себе царапина!
Волк пожал плечами, встал и ногой столкнул бревно в пропасть. Онор с холодком в сердце проводила его взглядом. Потом ее внимание вновь переключилось на Волка.
— Надо остановить кровь, — заявила она. Из подходящих вещей у нее был только шелковый носовой платок.
— Раздевайся, — потребовала она. Волк не очень охотно стянул с себя кожаную рубашку. Онор неуверенно перевязала его руку. Ей никогда раньше не приходилось делать ничего подобного.
— Крепче затягивай, — сказал Волк. — Иначе кровь не остановится.
Онор поморщилась.
— Неужели тебе совсем не больно?
— Пустяки.
Она вздохнула и туго перевязала его рану. Секунду она молча разглядывала его. В отличие от белых его смуглая кожа была совершенно гладкой. Ни на руках, ни на груди у него не было даже намека на волосы.
Именно потому хорошо заметен был каждый из многочисленных шрамов, рядом с которыми простреленная рука действительно выглядела пустячной царапиной.
— Так хорошо? — спросила она. Волк кивнул. Она помедлила, потом указала на глубокий след чуть пониже плеча. — Это похоже на след когтей.
— Верно. Это была рысь.
— Разве они нападают на людей?
— Она уже была ранена бледнолицым охотником.
— И ты убил ее?
— Один из нас должен был погибнуть. Я остался жив.
Холодный блеск его глаз покоробил Онор.
— Здесь выживает сильнейший? — заметила она сухо. Это был не вопрос, скорее констатация факта. Волк согласился с ней.
— Это так. Выживает только самый сильный, самый ловкий, самый хитрый.
— Это жестоко.
— Да. Но выхода нет.
Она глядела на его замкнутое лицо, непроницаемую маску на котором ей всегда хотелось сорвать. Онор спрашивала себя, является ли она для Волка обузой, мешающей ему выжить в этом жестоком мире, или, может быть, она по-своему поддерживала в нем силу, скрашивая его одиночество. Жалел ли он, что проявил бессмысленное упрямство и увел ее с собой? Она не знала. Да и знал ли сам Волк?
В тот день они проделали длинный и трудный путь. Но Онор не произнесла ни слова жалобы или протеста. Лишь когда стемнело, они устроили привал. У Волка не было ни ружья, ни лука, так что охотиться ему было нечем. Он выкопал несколько съедобных корешков и показал Онор, как очистить их, чтобы добраться до безвкусной беловатой сердцевины. После скудного ужина Онор прилегла на землю. Теперь ей казалось блаженством просто лежать без движения.
— Спи, — велел ей Волк. — Как только рассветет, мы пойдем дальше.
Она охотно послушалась и быстро заснула. Лишь под утро ее разбудило уханье совы, она приоткрыла глаза. Еще было темно, в траве тихо стрекотали какие-то насекомые, нарушая величественную тишину леса. Красный Волк сторожил их покой. Похоже, он не сомкнул глаз всю ночь. Он сидел, подобравшись, готовый отразить любую опасность, рассеяно растирая простреленную руку чуть выше раны. Видно, она все же беспокоила его. Онор хотела было заговорить с ним, но промолчала. «В конце-концов, это его мир, — рассудила она, — и ему виднее, как прожить здесь. Хочет бодрствовать ночами, поджидая врагов — на здоровье. Может, хоть не будет днем бежать со всех ног. Должен же он когда-то устать. А я всего только пленница. И я буду спать, пока можно.»
И снова Онор-Мари провела целый день на ногах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80