.
– Сегодня я узнал еще кое-что, – заявил я, не обращая внимания на его выпады, и рассказал о своей встрече с Норфолком и Ричем.
Упомянув о разрытом монастырском кладбище, я предположил, что вместе со старым солдатом Сент-Джоном могло быть похоронено нечто, весьма для нас любопытное.
– Ну, это только ваши домыслы, – пожал плечами Барак.
– Разумеется, домыслы. Но, с другой стороны, что, как не греческий огонь, позволяет судить о жизненном пути этого старого вояки? Монахи, разумеется, и думать не думали, что настанет день, когда священная монастырская земля будет осквернена. Я думаю, мне стоит снова перемолвиться словечком с Кайтчином. Граф наверняка знает, где Кайтчин скрывается сейчас.
– Да, конечно. Только не вздумайте при графе сожалеть об осквернении священных монастырских земель.
– Как вести себя с графом, я знаю и без ваших подсказок, – холодно процедил я, поднимаясь. – Нам пора идти. Спустимся к реке и возьмем лодку.
– Как вам новая лошадь?
– У этого мерина спокойный и кроткий нрав, но, по-моему, он не наделен хоть сколько-нибудь замечательными качествами.
В ответ на это замечание Барак расхохотался. – Да, в обществе этого мерина вам будет скучно. Мне следовало попросить, чтобы в королевских конюшнях вам подобрали образованную лошадь, умеющую говорить.
– Дурное расположение духа губительно сказывается на ваших умственных способностях, – отчеканил я. – Я вижу, вам хочется устроить состязание в язвительности. Но, увы, я слишком устал и не могу служить достойным партнером. Идемте.
Большую часть пути мы провели в молчании. Предстоящая беседа с Кромвелем тревожила не только Барака. Когда лодка причалила у Вестминстерского спуска, я ощутил, что сердце мое замирает от волнения. Мы высадились на берег, миновали Вестминстер и направились к Уайтхоллу. Когда мы подошли к громадным Гольбейнским воротам, украшенным многочисленными разноцветными гербами и терракотовыми медальонами с изображениями римских императоров, Барак повернулся ко мне:
– Думаю, зря мы сегодня не устроили встречу двух продувных бестий – Билкнэпа и Лемана.
– Увидеться с леди Онор также было чрезвычайно важно.
Барак, по своему обыкновению, вперил в меня пронзительный взгляд.
– Вы намерены угрожать Билкнэпу, верно? Заявите, что разоблачите его темные делишки, если он не ответит на все наши вопросы? Правильно я понял ваш замысел?
– Правильно. Хотя, если я приведу свою угрозу в исполнение и привлеку Билкнэпа к ответственности перед комиссией, в Линкольнс-Инн от меня будут шарахаться, как от прокаженного. Согласно неписаным правилам, законники не должны доносить друг на друга. Но тем не менее я доведу начатую игру до конца.
Я сурово посмотрел на Барака и спросил:
– Кстати, если речь зашла о доносах, любопытно узнать, что вы говорили обо мне в своих донесениях графу? Ведь вы же не могли обойти мою персону молчанием?
– Это мое дело, – пробормотал Барак, явно смутившись.
– Отнюдь. Ко мне это тоже имеет самое непосредственное отношение. Я должен знать, на какой прием у графа рассчитывать.
– О вас я ничего не говорил, – подчеркнуто равнодушным тоном изрек Барак. – Лишь сообщал о том, чем мы занимались и что нам удалось узнать. Если вы интересуетесь моим мнением о собственной персоне, то оно довольно благоприятное. Только это не имеет ровным счетом никакого значения. Графа занимают не наши личные качества, а достигнутые нами успехи.
И он торопливо вошел в ворота, которые на несколько мгновений подарили нам благодатную тень. Оглядевшись по сторонам, я заметил, что повсюду кипят строительные работы. Тут и там возводились новые здания хозяйственных служб и устраивались площадки для игры в теннис. Судя по ходившим в городе слухам, король намеревался превратить Уайтхолл в один из прекраснейших дворцов Европы. Мы подошли к зданию так называемой галереи Уединения, где располагались конторы лорда Кромвеля. Барак что-то сказал стоявшему у дверей стражнику, и тот пропустил нас внутрь.
Войдя, мы оказались в длинном коридоре, увешанном роскошными гобеленами. Огромные окна выходили в сад. Я знал, что король часто принимает в этом здании посетителей. Когда я увидел охраняемую стражником с алебардой фреску Гольбейна, на которой были изображены все монархи династии Тюдоров, у меня перехватило дыхание от восхищения. Теперь я сам имел возможность убедиться, что слава, ходившая об этой гигантской картине, была вполне заслуженна. Покойные родители короля – Генрих Седьмой, против которого предки леди Онор сражались у Босуорта, и его супруга Елизавета Йоркская – стояли по обеим сторонам каменных похоронных дрог. Под ними была изображена Джейн Сеймур, единственная из жен короля, чью память он чтил. Облик ее поражал своей простотой и безыскусностью. Рядом, подбоченясь, возвышался сам ныне царствующий монарх. Он был изображен в роскошной мантии, из-под которой выглядывала расшитая драгоценными камнями рубашка. Вся его широкоплечая фигура дышала мощью и величием, а взгляд, казалось, был устремлен прямо на меня. Вглядевшись в глаза Генриха Седьмого, я различил в них холодную властность и что-то еще, невыразимое словами. Возможно, то была усталость, возможно, скрытая угроза. Мысль о том, что в случае, если греческий огонь не будет найден, на мою злополучную голову обрушится не только гнев Кромвеля, но и гнев самого короля, заставила меня вздрогнуть.
– Граф ждет нас, – прошептал Барак, коснувшись моего локтя.
– Да, да, идемте. Я засмотрелся на картину.
Я поспешно зашагал вслед за Бараком, который уверенно прокладывал путь по гулким длинным коридорам. Судя по тому, с каким спокойствием и невозмутимостью двигались встречавшиеся нам придворные и чиновники в черных мантиях, короля в резиденции не было. Я бросил взгляд в раскинувшийся за окнами чудесный сад. В центре красовался фонтан, из которого, несмотря на засуху, била струя; брызги воды играли и искрились в солнечных лучах. Барак остановился у дверей, охраняемых стражником с алебардой, и сказал ему несколько слов. Нас пропустили в контору, где за письменным столом сидел Грей, по своему обыкновению погруженный в бумаги. Он встал и приветствовал нас. Как и в предыдущие посещения, я заметил, что на круглом бесстрастном лице секретаря Кромвеля мелькнуло озабоченное выражение.
– Мастер Шардлейк, надеюсь, вы принесли какие-нибудь утешительные новости. Я читал донесения Барака. В нашем распоряжении осталось совсем немного времени и…
– Все новости мы сообщим графу, – резко оборвал его Барак.
Грей метнул на него злобный взгляд и склонил голову.
– Как вам будет угодно, Барак. Я лишь хотел предупредить вас, что сегодня граф пребывает не в лучшем настроении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
– Сегодня я узнал еще кое-что, – заявил я, не обращая внимания на его выпады, и рассказал о своей встрече с Норфолком и Ричем.
Упомянув о разрытом монастырском кладбище, я предположил, что вместе со старым солдатом Сент-Джоном могло быть похоронено нечто, весьма для нас любопытное.
– Ну, это только ваши домыслы, – пожал плечами Барак.
– Разумеется, домыслы. Но, с другой стороны, что, как не греческий огонь, позволяет судить о жизненном пути этого старого вояки? Монахи, разумеется, и думать не думали, что настанет день, когда священная монастырская земля будет осквернена. Я думаю, мне стоит снова перемолвиться словечком с Кайтчином. Граф наверняка знает, где Кайтчин скрывается сейчас.
– Да, конечно. Только не вздумайте при графе сожалеть об осквернении священных монастырских земель.
– Как вести себя с графом, я знаю и без ваших подсказок, – холодно процедил я, поднимаясь. – Нам пора идти. Спустимся к реке и возьмем лодку.
– Как вам новая лошадь?
– У этого мерина спокойный и кроткий нрав, но, по-моему, он не наделен хоть сколько-нибудь замечательными качествами.
В ответ на это замечание Барак расхохотался. – Да, в обществе этого мерина вам будет скучно. Мне следовало попросить, чтобы в королевских конюшнях вам подобрали образованную лошадь, умеющую говорить.
– Дурное расположение духа губительно сказывается на ваших умственных способностях, – отчеканил я. – Я вижу, вам хочется устроить состязание в язвительности. Но, увы, я слишком устал и не могу служить достойным партнером. Идемте.
Большую часть пути мы провели в молчании. Предстоящая беседа с Кромвелем тревожила не только Барака. Когда лодка причалила у Вестминстерского спуска, я ощутил, что сердце мое замирает от волнения. Мы высадились на берег, миновали Вестминстер и направились к Уайтхоллу. Когда мы подошли к громадным Гольбейнским воротам, украшенным многочисленными разноцветными гербами и терракотовыми медальонами с изображениями римских императоров, Барак повернулся ко мне:
– Думаю, зря мы сегодня не устроили встречу двух продувных бестий – Билкнэпа и Лемана.
– Увидеться с леди Онор также было чрезвычайно важно.
Барак, по своему обыкновению, вперил в меня пронзительный взгляд.
– Вы намерены угрожать Билкнэпу, верно? Заявите, что разоблачите его темные делишки, если он не ответит на все наши вопросы? Правильно я понял ваш замысел?
– Правильно. Хотя, если я приведу свою угрозу в исполнение и привлеку Билкнэпа к ответственности перед комиссией, в Линкольнс-Инн от меня будут шарахаться, как от прокаженного. Согласно неписаным правилам, законники не должны доносить друг на друга. Но тем не менее я доведу начатую игру до конца.
Я сурово посмотрел на Барака и спросил:
– Кстати, если речь зашла о доносах, любопытно узнать, что вы говорили обо мне в своих донесениях графу? Ведь вы же не могли обойти мою персону молчанием?
– Это мое дело, – пробормотал Барак, явно смутившись.
– Отнюдь. Ко мне это тоже имеет самое непосредственное отношение. Я должен знать, на какой прием у графа рассчитывать.
– О вас я ничего не говорил, – подчеркнуто равнодушным тоном изрек Барак. – Лишь сообщал о том, чем мы занимались и что нам удалось узнать. Если вы интересуетесь моим мнением о собственной персоне, то оно довольно благоприятное. Только это не имеет ровным счетом никакого значения. Графа занимают не наши личные качества, а достигнутые нами успехи.
И он торопливо вошел в ворота, которые на несколько мгновений подарили нам благодатную тень. Оглядевшись по сторонам, я заметил, что повсюду кипят строительные работы. Тут и там возводились новые здания хозяйственных служб и устраивались площадки для игры в теннис. Судя по ходившим в городе слухам, король намеревался превратить Уайтхолл в один из прекраснейших дворцов Европы. Мы подошли к зданию так называемой галереи Уединения, где располагались конторы лорда Кромвеля. Барак что-то сказал стоявшему у дверей стражнику, и тот пропустил нас внутрь.
Войдя, мы оказались в длинном коридоре, увешанном роскошными гобеленами. Огромные окна выходили в сад. Я знал, что король часто принимает в этом здании посетителей. Когда я увидел охраняемую стражником с алебардой фреску Гольбейна, на которой были изображены все монархи династии Тюдоров, у меня перехватило дыхание от восхищения. Теперь я сам имел возможность убедиться, что слава, ходившая об этой гигантской картине, была вполне заслуженна. Покойные родители короля – Генрих Седьмой, против которого предки леди Онор сражались у Босуорта, и его супруга Елизавета Йоркская – стояли по обеим сторонам каменных похоронных дрог. Под ними была изображена Джейн Сеймур, единственная из жен короля, чью память он чтил. Облик ее поражал своей простотой и безыскусностью. Рядом, подбоченясь, возвышался сам ныне царствующий монарх. Он был изображен в роскошной мантии, из-под которой выглядывала расшитая драгоценными камнями рубашка. Вся его широкоплечая фигура дышала мощью и величием, а взгляд, казалось, был устремлен прямо на меня. Вглядевшись в глаза Генриха Седьмого, я различил в них холодную властность и что-то еще, невыразимое словами. Возможно, то была усталость, возможно, скрытая угроза. Мысль о том, что в случае, если греческий огонь не будет найден, на мою злополучную голову обрушится не только гнев Кромвеля, но и гнев самого короля, заставила меня вздрогнуть.
– Граф ждет нас, – прошептал Барак, коснувшись моего локтя.
– Да, да, идемте. Я засмотрелся на картину.
Я поспешно зашагал вслед за Бараком, который уверенно прокладывал путь по гулким длинным коридорам. Судя по тому, с каким спокойствием и невозмутимостью двигались встречавшиеся нам придворные и чиновники в черных мантиях, короля в резиденции не было. Я бросил взгляд в раскинувшийся за окнами чудесный сад. В центре красовался фонтан, из которого, несмотря на засуху, била струя; брызги воды играли и искрились в солнечных лучах. Барак остановился у дверей, охраняемых стражником с алебардой, и сказал ему несколько слов. Нас пропустили в контору, где за письменным столом сидел Грей, по своему обыкновению погруженный в бумаги. Он встал и приветствовал нас. Как и в предыдущие посещения, я заметил, что на круглом бесстрастном лице секретаря Кромвеля мелькнуло озабоченное выражение.
– Мастер Шардлейк, надеюсь, вы принесли какие-нибудь утешительные новости. Я читал донесения Барака. В нашем распоряжении осталось совсем немного времени и…
– Все новости мы сообщим графу, – резко оборвал его Барак.
Грей метнул на него злобный взгляд и склонил голову.
– Как вам будет угодно, Барак. Я лишь хотел предупредить вас, что сегодня граф пребывает не в лучшем настроении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181