Я даже
собирался тогда много сделать для сов-ре-мен-ного прос-вещения и уж совсем
было положил в Франкфурте моего Сидора, которого с собой за границу повез,
на волю от-пус-тить. Но он, к удивлению моему, сам бежал от меня.
Чрезвычайно странный был че-ло-век, потом вдруг встречаю его в Па-ри-же,
франтом таким, в бакенах, идет по буль-вару с мамзелью. Поглядел на меня,
кивнул го-ло-вой. И мамзель с ним такая бойкая, востроглазая, такая
за-ман-чивая...
- Ну, дядюшка! Да вы, после этого, всех крестьян отпустите на волю, коли
этот раз за границу поедете, - вскричал Мозгляков, хохоча во все горло.
- Ты совершенно уга-дал мои желания, мой милый, - отвечал князь без
запинки. - Я именно хочу их отпустить всех на во-лю.
- Да помилуйте, князь, ведь они тотчас же все убегут от вас, и тогда кто
вам будет оброк платить? - вскричала Фелисата Михайловна.
- Конечно, все разбегутся, - тревожно отозвалась Анна Николаевна.
- Ах, боже мой! Не-уже-ли они и в самом деле убегут? - вскричал князь с
удивлением.
- Убегут-с, тотчас же все убегут-с и вас одного и оставят-с, - подтвердила
Наталья Дмитриевна.
- Ах, боже мой! Ну так я их не от-пу-щу на волю. Впрочем, ведь это я только
так.
- Эдак-то лучше, дядюшка, - скрепил Мозгляков.
До сих пор Марья Александровна слушала молча и наблюдала. Ей показалось,
что князь совершенно о ней позабыл и что это вовсе не натурально.
- Позвольте, князь, - начала она громко и с достоинством, - вам
отрекомендовать моего мужа, Афанасия Матвеича. Он нарочно приехал из
деревни, как только услышал, что вы остановились в моем доме.
Афанасий Матвеич улыбнулся и приосанился. Ему показалось, что его
похвалили.
- Ах, я очень рад, - сказал князь, - А-фа-насий Матвеич! Позвольте, я
что-то при-по-минаю. А-фа-насий Мат-ве-ич. Ну да, это тот, который в
деревне. Charmant, charmant, очень рад. Друг мой! - вскричал князь,
обращаясь к Мозглякову, - да ведь это тот самый, помнишь, давеча еще в
рифму выхо-дило, Как бишь это? Муж в дверь, а жена... ну да, в какой-то
город и жена тоже по-е-хала...
- Ах, князь, да это, верно, муж в дверь, а жена в Тверь, - тот самый
водевиль, который у нас прошлого года актеры играли, - подхватила Фелисата
Михайловна.
- Ну да, именно в Тверь; я все за-бы-ваю.{] Charmant, charmant!} Так это вы
тот самый и есть? Чрезвычайно рад с вами позна-ко-миться, - говорил князь,
не вставая с кресел и протягивая руку улыбающемуся Афанасию Матвеичу. - Ну,
как ваше здоровье?
- Гм...
- Он здоров, князь, здоров, - торопливо ответила Марья Александровна.
- Ну да, это и видно, что он здо-ров. И вы все в де-ревне? Ну, я очень рад.
Да какой он крас-но-щекий, и все смеется...
Афанасий Матвеич улыбался, кланялся и даже расшаркивался. Но при последнем
замечании князя не утерпел и вдруг, ни с того ни с сего, самым глупейшим
образом прыснул от смеха. Все захохотали. Дамы визжали от удовольствия.
Зина вспыхнула и сверкающими глазами посмотрела на Марью Александровну,
которая, в свою очередь, разрывалась от злости. Пора было переменить
разговор.
- Как вы почивали, князь? - спросила она медоточивым голосом, в то же время
грозным взглядом давая знать Афанасию Матвеичу, чтоб он немедленно убирался
на свое место.
- Ах, я очень хорошо спал, - отозвался князь, - и, знаете, видел один
очарова-тельный сон, о-ча-ро-ва-тель-ный сон!
- Сон! Я ужасно люблю, когда рассказывают про сны, - вскричала Фелисата
Михайловна.
- И я тоже-с, люблю-с очень-с! - прибавила Наталья Дмитриевна.
- О-ча-ро-вательный сон, - повторял князь с сладкой улыбкой, - но зато этот
сон вели-чайший секрет!
- Как, князь, неужели и рассказывать нельзя? Да это, должно быть,
удивительный какой-нибудь сон? - заметила Анна Николаевна.
- Ве-ли-чайший секрет, - повторял князь, с наслаждением подзадоривая
любопытство дам.
- Так это, должно быть, ужасно интересно! - кричали дамы.
- Бьюсь об заклад, что князь стоял во сне перед какой-нибудь красавицей на
коленях и объяснялся в любви! - вскричала Фелисата Михайловна. - Ну,
признайтесь, князь, что это правда! Миленький князь, признайтесь!
- Признайтесь, князь, признайтесь! - подхватили со всех сторон.
Князь торжественно и с упоением внимал всем этим крикам. Предложения дам
чрезвычайно льстили его самолюбию, так что он чуть-чуть не облизывался.
- Хотя я и сказал, что мой сон - величайший секрет, - отвечал он наконец, -
но я принужден сознаться, что вы, сударыня, к удивлению моему, почти
совер-шенно его от-га-дали.
- Отгадала! - с восторгом вскричала Фелисата Михайловна. - Ну, князь!
Теперь как хотите, а вы должны нам открыть, кто такая ваша красавица?
- Непременно откройте!
- Здешняя иль нет?
- Миленький князь, откройте!
- Душенька князь, откройте! хоть умрите, да откройте! - кричали со всех
сторон.
- Mesdames, mesdames!.. если вы уж хотите так на-сто-ятельно знать, то я
только одно могу вам открыть, что это - самая о-ча-ро-вательная и, можно
сказать, самая не-по-рочная девица из всех, которых я знаю, - промямлил
совершенно растаявший князь.
- Самая очаровательная! и... здешняя! кто ж бы это? - спрашивали дамы,
значительно переглядываясь и перемигиваясь одна с другой.
- Разумеется, те-с, которые здесь первые красавицы считаются-с, -
проговорила Наталья Дмитриевна, потирая свои красные ручищи и посматривая
своими кошачьими глазами на Зину. Вместе с нею и все посмотрели на Зину.
- Так как же, князь, если вы видите такие сны, так почему ж бы вам наяву не
жениться? - спросила Фелисата Михайловна, оглядывая всех значительным
взглядом.
- А как бы мы славно женили вас! - подхватила другая дама.
- Миленький князь, женитесь! - пропищала третья.
- Женитесь, женитесь! - закричали со всех сторон. - Почему ж не жениться?
- Ну да... почему ж не жениться? - поддакивал князь, сбитый с толку всеми
этими криками.
- Дядюшка! - вскричал Мозгляков.
- Ну да, мой друг, я тебя по-ни-маю! Я именно хотел вам сказать, mesdames,
что я уже не в состоянии более жениться, и, проведя очарова-тельный вечер у
нашей прелестной хозяйки, я завтра же отправляюсь к иеромонаху Мисаилу в
пустынь, а потом уже прямо за границу, чтобы удобнее следить за
евро-пейским про-све-щением.
Зина побледнела и с невыразимою тоскою посмотрела на мать свою. Но Марья
Александровна уже решилась. До сих пор она только выжидала, испытывала,
хотя и понимала, что дело слишком испорчено и что враги ее слишком обогнали
ее на дороге. Наконец она поняла все и одним разом, одним ударом решилась
сокрушить стоглавую гидру. С величием встала она с кресел и твердыми шагами
приблизилась к столу, гордым взглядом измеряя пигмеев врагов своих. Огонь
вдохновения блистал в этом взгляде. Она решилась поразить, сбить с толку
всех этих ядовитых сплетниц, раздавить негодяя Мозглякова как таракана и
одним решительным, смелым ударом завоевать вновь все свое потерянное
влияние над идиотом князем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
собирался тогда много сделать для сов-ре-мен-ного прос-вещения и уж совсем
было положил в Франкфурте моего Сидора, которого с собой за границу повез,
на волю от-пус-тить. Но он, к удивлению моему, сам бежал от меня.
Чрезвычайно странный был че-ло-век, потом вдруг встречаю его в Па-ри-же,
франтом таким, в бакенах, идет по буль-вару с мамзелью. Поглядел на меня,
кивнул го-ло-вой. И мамзель с ним такая бойкая, востроглазая, такая
за-ман-чивая...
- Ну, дядюшка! Да вы, после этого, всех крестьян отпустите на волю, коли
этот раз за границу поедете, - вскричал Мозгляков, хохоча во все горло.
- Ты совершенно уга-дал мои желания, мой милый, - отвечал князь без
запинки. - Я именно хочу их отпустить всех на во-лю.
- Да помилуйте, князь, ведь они тотчас же все убегут от вас, и тогда кто
вам будет оброк платить? - вскричала Фелисата Михайловна.
- Конечно, все разбегутся, - тревожно отозвалась Анна Николаевна.
- Ах, боже мой! Не-уже-ли они и в самом деле убегут? - вскричал князь с
удивлением.
- Убегут-с, тотчас же все убегут-с и вас одного и оставят-с, - подтвердила
Наталья Дмитриевна.
- Ах, боже мой! Ну так я их не от-пу-щу на волю. Впрочем, ведь это я только
так.
- Эдак-то лучше, дядюшка, - скрепил Мозгляков.
До сих пор Марья Александровна слушала молча и наблюдала. Ей показалось,
что князь совершенно о ней позабыл и что это вовсе не натурально.
- Позвольте, князь, - начала она громко и с достоинством, - вам
отрекомендовать моего мужа, Афанасия Матвеича. Он нарочно приехал из
деревни, как только услышал, что вы остановились в моем доме.
Афанасий Матвеич улыбнулся и приосанился. Ему показалось, что его
похвалили.
- Ах, я очень рад, - сказал князь, - А-фа-насий Матвеич! Позвольте, я
что-то при-по-минаю. А-фа-насий Мат-ве-ич. Ну да, это тот, который в
деревне. Charmant, charmant, очень рад. Друг мой! - вскричал князь,
обращаясь к Мозглякову, - да ведь это тот самый, помнишь, давеча еще в
рифму выхо-дило, Как бишь это? Муж в дверь, а жена... ну да, в какой-то
город и жена тоже по-е-хала...
- Ах, князь, да это, верно, муж в дверь, а жена в Тверь, - тот самый
водевиль, который у нас прошлого года актеры играли, - подхватила Фелисата
Михайловна.
- Ну да, именно в Тверь; я все за-бы-ваю.{] Charmant, charmant!} Так это вы
тот самый и есть? Чрезвычайно рад с вами позна-ко-миться, - говорил князь,
не вставая с кресел и протягивая руку улыбающемуся Афанасию Матвеичу. - Ну,
как ваше здоровье?
- Гм...
- Он здоров, князь, здоров, - торопливо ответила Марья Александровна.
- Ну да, это и видно, что он здо-ров. И вы все в де-ревне? Ну, я очень рад.
Да какой он крас-но-щекий, и все смеется...
Афанасий Матвеич улыбался, кланялся и даже расшаркивался. Но при последнем
замечании князя не утерпел и вдруг, ни с того ни с сего, самым глупейшим
образом прыснул от смеха. Все захохотали. Дамы визжали от удовольствия.
Зина вспыхнула и сверкающими глазами посмотрела на Марью Александровну,
которая, в свою очередь, разрывалась от злости. Пора было переменить
разговор.
- Как вы почивали, князь? - спросила она медоточивым голосом, в то же время
грозным взглядом давая знать Афанасию Матвеичу, чтоб он немедленно убирался
на свое место.
- Ах, я очень хорошо спал, - отозвался князь, - и, знаете, видел один
очарова-тельный сон, о-ча-ро-ва-тель-ный сон!
- Сон! Я ужасно люблю, когда рассказывают про сны, - вскричала Фелисата
Михайловна.
- И я тоже-с, люблю-с очень-с! - прибавила Наталья Дмитриевна.
- О-ча-ро-вательный сон, - повторял князь с сладкой улыбкой, - но зато этот
сон вели-чайший секрет!
- Как, князь, неужели и рассказывать нельзя? Да это, должно быть,
удивительный какой-нибудь сон? - заметила Анна Николаевна.
- Ве-ли-чайший секрет, - повторял князь, с наслаждением подзадоривая
любопытство дам.
- Так это, должно быть, ужасно интересно! - кричали дамы.
- Бьюсь об заклад, что князь стоял во сне перед какой-нибудь красавицей на
коленях и объяснялся в любви! - вскричала Фелисата Михайловна. - Ну,
признайтесь, князь, что это правда! Миленький князь, признайтесь!
- Признайтесь, князь, признайтесь! - подхватили со всех сторон.
Князь торжественно и с упоением внимал всем этим крикам. Предложения дам
чрезвычайно льстили его самолюбию, так что он чуть-чуть не облизывался.
- Хотя я и сказал, что мой сон - величайший секрет, - отвечал он наконец, -
но я принужден сознаться, что вы, сударыня, к удивлению моему, почти
совер-шенно его от-га-дали.
- Отгадала! - с восторгом вскричала Фелисата Михайловна. - Ну, князь!
Теперь как хотите, а вы должны нам открыть, кто такая ваша красавица?
- Непременно откройте!
- Здешняя иль нет?
- Миленький князь, откройте!
- Душенька князь, откройте! хоть умрите, да откройте! - кричали со всех
сторон.
- Mesdames, mesdames!.. если вы уж хотите так на-сто-ятельно знать, то я
только одно могу вам открыть, что это - самая о-ча-ро-вательная и, можно
сказать, самая не-по-рочная девица из всех, которых я знаю, - промямлил
совершенно растаявший князь.
- Самая очаровательная! и... здешняя! кто ж бы это? - спрашивали дамы,
значительно переглядываясь и перемигиваясь одна с другой.
- Разумеется, те-с, которые здесь первые красавицы считаются-с, -
проговорила Наталья Дмитриевна, потирая свои красные ручищи и посматривая
своими кошачьими глазами на Зину. Вместе с нею и все посмотрели на Зину.
- Так как же, князь, если вы видите такие сны, так почему ж бы вам наяву не
жениться? - спросила Фелисата Михайловна, оглядывая всех значительным
взглядом.
- А как бы мы славно женили вас! - подхватила другая дама.
- Миленький князь, женитесь! - пропищала третья.
- Женитесь, женитесь! - закричали со всех сторон. - Почему ж не жениться?
- Ну да... почему ж не жениться? - поддакивал князь, сбитый с толку всеми
этими криками.
- Дядюшка! - вскричал Мозгляков.
- Ну да, мой друг, я тебя по-ни-маю! Я именно хотел вам сказать, mesdames,
что я уже не в состоянии более жениться, и, проведя очарова-тельный вечер у
нашей прелестной хозяйки, я завтра же отправляюсь к иеромонаху Мисаилу в
пустынь, а потом уже прямо за границу, чтобы удобнее следить за
евро-пейским про-све-щением.
Зина побледнела и с невыразимою тоскою посмотрела на мать свою. Но Марья
Александровна уже решилась. До сих пор она только выжидала, испытывала,
хотя и понимала, что дело слишком испорчено и что враги ее слишком обогнали
ее на дороге. Наконец она поняла все и одним разом, одним ударом решилась
сокрушить стоглавую гидру. С величием встала она с кресел и твердыми шагами
приблизилась к столу, гордым взглядом измеряя пигмеев врагов своих. Огонь
вдохновения блистал в этом взгляде. Она решилась поразить, сбить с толку
всех этих ядовитых сплетниц, раздавить негодяя Мозглякова как таракана и
одним решительным, смелым ударом завоевать вновь все свое потерянное
влияние над идиотом князем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40