— Как пожелаешь. И сделай одолжение, возвращайся в свою лодку с желтокожей и калекой, и побыстрее ставь парус. А если захочешь вернуться, захвати с собой дружину побольше, а то встретишь не очень любезный прием.
Он забрал у Годвина грамоту и разорвал пополам.
— Теперь можешь идти.
Он повернулся к нам спиной. Моргана прижалась ко мне и поцеловала в губы.
— Сколько ни понадобится, я буду ждать тебя, — прошептала она.
— Я вернусь как можно быстрее, иначе умру.
— Не слишком быстро. Возвращайся, когда о тебе забудут и снимут часовых со стен. Не вздумай погибнуть, живи и копи силу. Стань сильнее любого короля. Я дождусь тебя.
— Как ты сможешь дождаться? Ты почти одна.
— Я — Моргана, дочь Родри и возлюбленная Оге Дана. Не бойся за меня.
— Я буду верен тебе, Моргана.
— Да, живи и копи силы. Вот единственная верность, которая мне нужна. О большем я не прошу.
Ее лицо побледнело, глаза затуманились. Она встала на цыпочки и поцеловала меня.
Словно в тумане я шел через полутемные залы в сопровождении Китти и Кулика. Мы выбрались во двор, и молчаливый слуга довел нас до реки.
Но в лодке вместо одного Куолы сидел еще кто-то. Темноволосый человек прижимал к груди арфу.
— Зачем ты пришел сюда, Алан?
— Я спел много песен, теперь хочу хоть одну прожить.
— Поздновато. Ты можешь погибнуть.
— Тогда это будет песня о смерти.
— Ты говоришь загадками.
— Я буду рядом с тобой, пока один из нас не умрет. Ясно?
— Вполне.
— Мне кажется, что моя предсмертная песнь превзойдет все, что я сочинил прежде.
— Ты сумасшедший, Алан!
— Я буду петь для тебя и о тебе, и когда больше не о чем станет петь, я умру вместе с тобой. Это нормально?
— Не сказал бы, но оставайся.
Мы оттолкнули лодку и поплыли вниз по реке. Сильные удары весел и течение несли нас очень быстро: дома, поля и стены неслись друг за другом, вставая между мной и Морганой.
— Убрать весла! — крикнул я, становясь у рулевого весла. Вода стремительно бежала в серые объятия моря, плескалась и рокотала. Солнце клонилось к закату, и все длиннее становились тени. Скоро занавес ночи окончательно разлучит Моргану со мной.
Впереди, среди рощи деревьев, показалась поляна. Я привязал лодку к корню огромного дуба.
— Я должен вернуться, — сказал я Китти.
Она помолчала немного, затем печально улыбнулась:
— Мы должны вернуться, — сказала она Куоле по-лапландски. Куола усмехнулся, и в его щелочках-глазах блеснул огонек.
— А я было подумал, что вы забыли кое-что, — ответил он.
— Мы должны вернуться, — сказал я Алану.
— Уже? Я не думал, что мой вызов примут так быстро. Это все равно, что вызывать дьявола, который стоит за твоей спиной.
— Ты можешь вылезти на берег и идти, куда хочешь.
— Нет. Песня получится лучше, чем я думал, хотя, наверное, гораздо короче.
— Смогу ли я отыскать Моргану и увести ее?
— Я знаю, где ее искать. Сегодня Аэла устроит пир в честь смерти Рагнара, и все будут пьяны. Так что твои шансы один к девяти, к семи, к пяти, а то и к трем.
— Ну а почему не к восьми, к шести, к четырем?
— Нечетные цифры приносят удачу.
— Смогу ли я остаться в живых?
— Выживал же ты как-то до сих пор, — громко рассмеялся темноволосый человек. Затем он повернулся к Кулику и медленно показал ему несколько странных знаков. Кулик смотрел очень внимательно, затем повторил эти знаки, только очень быстро. Когда Алан покачал головой, Кулик повторил их снова, но медленней и с заметным нетерпением.
— Марри думает, что тебя убьют, — сказал Алан.
— Ты его знаешь?
— Оге, я много путешествовал и повидал много лиц. Это Марри с болот.
— Откуда ты знаешь знаки, которыми говорил с ним?
— Умеющий читать, выучит их за час, хотя разговаривать ими очень долго. Я научился им, чтобы спеть песню одному глухонемому королю.
— Если мы оба останемся в живых, я послушаю песню, которую ты споешь про этого Марри, и, думаю, ее стоит послушать. Становится темно. Возвращаемся той же дорогой.
И мы поплыли. На веслах были Кулик, полевой жаворонок и два маленьких желтых ястребка. Белый сокол управлял ей. Отлив мешал нам, из четырех пройденных футов он съедал три. Я подумал, что христианский Бог смотрит вниз и смеется. Тьма быстро сгустилась, и вскоре в воде заблестели отражения звезд.
Алан подсказал нам высадиться в другом месте. Кулик остался в лодке, и Алан вывел Китти, Куолу и меня на берег небольшого ручья. Похоже, по его руслу в город пробирались нищие в поисках отбросов. Мы прокрались в город сквозь дыру в стене и попали в сад, где высокие деревья отбрасывали зловещие тени на посеребренную землю. Из окон вдалеке доносился шум пира. Смутно виднелись фигуры часовых, шагающих взад и вперед. Прямо перед нами высилась башня, а рядом с ней росло дерево.
Алан указал на балкон, до которого можно было дотянуться с ветки.
— А с чего ты решил, что она там?
— Именно сюда Аэла велел стражнику отвести ее. Он сказал, что северная башня непригодна для жилья, поэтому принцесса будет там в безопасности. Он говорил громче, чем надо, возбужденный смертью Рагнара, и я ясно его слышал.
Мне показалось, что надо бы повторить это Китти, но тут же я сам удивился — зачем? И промолчал.
Я легко вскарабкался на дерево и, дотянувшись до балкона, перелез через перила. На балкон выходили дверь и маленькое окно. Посмотрев через стекло, я разглядел высокую кровать под балдахином, но у изголовья занавес был отдернут. Я не мог разглядеть лиц, но на кровати явно лежали двое, погруженные в глубокий сон.
Дверь подалась, и я проник в комнату. По покрытому соломой полу ноги ступали бесшумно. Я отдернул занавес, ожидая увидеть черные и золотистые волосы, разметавшиеся по подушкам. Но вместо этого в глазах блеснула сталь, в голове вспыхнула острая боль, и я упал. Людям, бежавшим со всех ног ко мне, уже нечего было бояться. Я подумал, что и мне бояться тоже нечего. Все было определено с той поры, когда я натаскивал Стрелу Одина на уток. Великая соколица была во власти колдовства, как и я. Я должен был догадаться об этом по ее полету, которому позавидовали бы и боги — так она парила в вышине, недосягаемая для людей, зверей и птиц. Ее дух продолжал жить во мне, два маленьких пламени слились в одно великое пламя, которое сейчас едва теплилось.
Связанного по рукам и ногам, меня проволокли в сад, где должны были дожидаться четверо моих спутников. Китти не сопротивлялась, сберегая силы. Куолу вязали трое стражников, а еще трое лежали на земле: двое стонали, а у третьего было перерезано горло. Я думал, что Алан исчез, или станет смеяться надо мной, но он корчился на земле, и стражник пинал его ногами.
— Дайте мне сказать, — кричал он, — даже короли слушают, когда я говорю!
— Ну, говори, — разрешил стражник.
— Оге, клянусь песнями, которые пою, — а это моя единственная клятва, — я слышал приказ Аэлы отвести девушек в эту башню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89