– Разумеется. – Они что, все с ума спрыгнули? Загорелись мыслью гоняться за Черными Айя и Отрекшимися? – Я только хотел сказать, что самое трудное позади. Твердыня пала перед Народом Дракона, Ранд заполучил Калландор, а Шайи'тан мертв.
Взгляд Морейн оказался так суров и тяжел, что ему почудилось, будто Твердыня на миг пошатнулась. Голос Айз Седай резанул словно нож:
– Помолчи-ка, дурень! Тебе что, очень хочется привлечь к себе внимание Темного, раз ты его имя поминаешь?
– Но он же мертв! – возразил Мэт. – Ранд ведь его убил! Я видел тело!
Ну и смердело же оно! Никогда не видел, чтобы что-то гнило так быстро.
– Видел "тело"! – произнесла Морейн, кривя губы. – Тело человека, Мэт. А вовсе не Темного.
Он посмотрел на Эгвейн и двух других девушек – они были потрясены не меньше. У Руарка вид был несколько пришибленный – как у полководца, узнавшего, что битвы, в которой он одержал победу, вообще не было.
– Тогда кто это был? – спросил Мэт. – Морейн, у меня в памяти полным-полно дыр, куда влезет фургон с упряжкой, но я помню Ба'алзамона, являвшегося мне в снах. Я же помню! Чтоб мне сгореть, но этого я никак не позабуду! И я узнал его! По тому, что осталось от лица.
– Ты узнал Ба'алзамона, – произнесла Морейн. – Или, вернее сказать, человека, который называл себя Ба'алзамоном. Темный по-прежнему существует, заточенный в Шайол Гуле, и Тень по-прежнему лежит на Узоре.
– Да осияет и обережет нас Свет, – слабым голоском пробормотала Илэйн. – А я считала… я думала, самым страшным, самым плохим, о чем нам нужно теперь тревожиться, будут Отрекшиеся.
– А вы уверены, Морейн? – спросила Найнив. – Ранд был убежден, что убил Темного! Да он и сейчас в этом не сомневается. А вы говорите, что Ба'алзамон – это вообще не Темный! Не понимаю! Почему вы так уверены? И если он не Темный, то кто он такой?
– В основе моей уверенности – самые простые причины, Найнив. Сколь быстротечным ни было разложение, сгнило человеческое тело. Неужели ты поверишь, что, будь Темный убит, от него осталось бы человеческое тело? Тот, кого убил Ранд, был человеком. Скорей всего, первым из вырвавшихся на свободу Отрекшихся. Или же он тот, кто не был совершенно отгорожен от мира сдерживающими узами. Мы можем никогда этого не узнать.
– Я… наверно, я знаю, кто он такой. – Эгвейн замолчала, неуверенно морща лоб. – По крайней мере, некий намек у меня есть. Верин показывала мне страницу из древней книги. Там упоминались вместе Ба'алзамон и Ишамаэль. По стилю отрывок очень походил на возвышенный слог и был совершенно невразумительный, но кое-что я помню. Что-то вроде "имя, сокрытое за именем". Может, Ба'алзамоном был Ишамаэль.
– По всей вероятности, – сказала Морейн. – Вероятно, то был Ишамаэль. Но коли так, то по крайней мере девять из тринадцати все еще живы. Ланфир, и Саммаэль, и Равин, и… Бр-р! Даже знание того, что некоторые, по крайней мере, из тех девяти высвободились, все же не самое важное для нас. – Она прикрыла ладонью черно-белый диск на столе. – Три печати сломаны. Только четыре еще держатся. Только те четыре печати стоят между Темным и миром. И может статься, несмотря на четыре еще целых печати, он способен каким-то образом касаться мира. Но в какой бы битве – в битве или же в пограничной стычке – мы тут ни победили, это сражение далеко не последнее.
Девушки – и Эгвейн, и Найнив, и Илэйн – посуровели, на их лицах медленно, не без колебаний, но непреклонно проступала решимость. Мэт смотрел на них и качал головой. И кто их разберет! Вот ведь женщины! Все равно не отступят от задуманного, готовы продолжать охоту за Черными Айя, пытаться противостоять Отрекшимся, бороться с проклятым Темным. Ладно, только им надо бы понять, что я не намерен опять вытаскивать их из кипящего котла! Пусть просто уяснят себе это, и все!
Пока Мэт подыскивал слова, собираясь высказать свои мысли, распахнулась створка высокой двойной двери, и в зал вошла высокая молодая женщина с царственной осанкой. На голове она гордо несла небольшую корону– диадему, над челом сверкал золотом парящий ястреб. Черные волосы рассыпались по матово-бледным плечам, которые ее платье из тончайшего красного шелка оставляло открытыми, как не скрывало оно во многом и то, что Мэт с восхищением отметил как великолепную грудь. Некоторое время незнакомка с интересом рассматривала Руарка; потом она обратила свои большие темные глаза на сидящих у стола женщин. Взор у нее был самоуверенный и властный. Мэта гордая незнакомка, по-видимому, проигнорировала начисто.
– Я не привыкла к тому, чтобы мне поручали передавать послания, – заявила она, помахивая сложенным пергаментом, который держала в тонкой руке.
– Кто ты, дитя мое? – спросила Морейн. Молодая женщина надменно выпрямилась еще больше, что Мэт, не будь он тому свидетелем, счел бы невозможным.
– Я – Берелейн, Первенствующая в Майене. – Высокомерным жестом она бросила пергамент на стол перед Морейн и повернулась обратно к дверям.
– Минуточку, дитя мое, – остановила ее Морейн, разворачивая пергамент. – Кто тебе вручил это послание? И почему ты принесла его, если не привыкла быть гонцом?
– Я… не знаю. – Берелейн стояла лицом к дверям;
судя по голосу, она и сама была немало озадачена. – Она была весьма… убедительна. – Берелейн вздрогнула и словно вспомнила о том, кто она такая. С минуту она с легкой улыбкой рассматривала Руарка: – Ты глава этих айильцев? Ваше сражение потревожило мой сон. Может быть, я приглашу тебя отобедать со мной. Думаю, очень скоро. – Она оглянулась через плечо на Морейн: – Мне сообщили, что Возрожденный Дракон захватил Твердыню. Оповестите Лорда Дракона, что Первенствующая сегодня вечером обедает с ним.
И она величественной походкой соблаговолила покинуть зал совета. Иными словами Мэт не сумел бы описать это высокомерное, преисполненное достоинства и превосходства шествие.
– Я бы ей показала, окажись она в Башне послушницей! – воскликнули чуть ли не хором Эгвейн с Илэйн и натянуто улыбнулись друг дружке.
– Послушайте вот это, – сказала Морейн. – "Льюс Тэрин был моим всегда, он остается моим, и он вечно будет моим. Препоручаю его вашему попечению, берегите его для меня, пока я не явлюсь". Подписано: "Ланфир". – Айз Седай обратила свой морозный взгляд на Мэта: – А ты полагал, все кончено? Ты – та верен, Мэт, и твоя нить для Узора решает много больше, чем остальные, и именно ты протрубил в Рог Валир. Для тебя еще ничего не кончено.
Все смотрели на него. Найнив – опечаленно, Эгвейн – так, словно никогда раньше не видела. Илэйн будто ожидала, что он вот-вот превратится в кого-то другого. В глазах Руарка появилось некоторое уважение, хотя, если хорошенько подумать, Мэт с радостью обошелся бы и без почтения айильца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236
Взгляд Морейн оказался так суров и тяжел, что ему почудилось, будто Твердыня на миг пошатнулась. Голос Айз Седай резанул словно нож:
– Помолчи-ка, дурень! Тебе что, очень хочется привлечь к себе внимание Темного, раз ты его имя поминаешь?
– Но он же мертв! – возразил Мэт. – Ранд ведь его убил! Я видел тело!
Ну и смердело же оно! Никогда не видел, чтобы что-то гнило так быстро.
– Видел "тело"! – произнесла Морейн, кривя губы. – Тело человека, Мэт. А вовсе не Темного.
Он посмотрел на Эгвейн и двух других девушек – они были потрясены не меньше. У Руарка вид был несколько пришибленный – как у полководца, узнавшего, что битвы, в которой он одержал победу, вообще не было.
– Тогда кто это был? – спросил Мэт. – Морейн, у меня в памяти полным-полно дыр, куда влезет фургон с упряжкой, но я помню Ба'алзамона, являвшегося мне в снах. Я же помню! Чтоб мне сгореть, но этого я никак не позабуду! И я узнал его! По тому, что осталось от лица.
– Ты узнал Ба'алзамона, – произнесла Морейн. – Или, вернее сказать, человека, который называл себя Ба'алзамоном. Темный по-прежнему существует, заточенный в Шайол Гуле, и Тень по-прежнему лежит на Узоре.
– Да осияет и обережет нас Свет, – слабым голоском пробормотала Илэйн. – А я считала… я думала, самым страшным, самым плохим, о чем нам нужно теперь тревожиться, будут Отрекшиеся.
– А вы уверены, Морейн? – спросила Найнив. – Ранд был убежден, что убил Темного! Да он и сейчас в этом не сомневается. А вы говорите, что Ба'алзамон – это вообще не Темный! Не понимаю! Почему вы так уверены? И если он не Темный, то кто он такой?
– В основе моей уверенности – самые простые причины, Найнив. Сколь быстротечным ни было разложение, сгнило человеческое тело. Неужели ты поверишь, что, будь Темный убит, от него осталось бы человеческое тело? Тот, кого убил Ранд, был человеком. Скорей всего, первым из вырвавшихся на свободу Отрекшихся. Или же он тот, кто не был совершенно отгорожен от мира сдерживающими узами. Мы можем никогда этого не узнать.
– Я… наверно, я знаю, кто он такой. – Эгвейн замолчала, неуверенно морща лоб. – По крайней мере, некий намек у меня есть. Верин показывала мне страницу из древней книги. Там упоминались вместе Ба'алзамон и Ишамаэль. По стилю отрывок очень походил на возвышенный слог и был совершенно невразумительный, но кое-что я помню. Что-то вроде "имя, сокрытое за именем". Может, Ба'алзамоном был Ишамаэль.
– По всей вероятности, – сказала Морейн. – Вероятно, то был Ишамаэль. Но коли так, то по крайней мере девять из тринадцати все еще живы. Ланфир, и Саммаэль, и Равин, и… Бр-р! Даже знание того, что некоторые, по крайней мере, из тех девяти высвободились, все же не самое важное для нас. – Она прикрыла ладонью черно-белый диск на столе. – Три печати сломаны. Только четыре еще держатся. Только те четыре печати стоят между Темным и миром. И может статься, несмотря на четыре еще целых печати, он способен каким-то образом касаться мира. Но в какой бы битве – в битве или же в пограничной стычке – мы тут ни победили, это сражение далеко не последнее.
Девушки – и Эгвейн, и Найнив, и Илэйн – посуровели, на их лицах медленно, не без колебаний, но непреклонно проступала решимость. Мэт смотрел на них и качал головой. И кто их разберет! Вот ведь женщины! Все равно не отступят от задуманного, готовы продолжать охоту за Черными Айя, пытаться противостоять Отрекшимся, бороться с проклятым Темным. Ладно, только им надо бы понять, что я не намерен опять вытаскивать их из кипящего котла! Пусть просто уяснят себе это, и все!
Пока Мэт подыскивал слова, собираясь высказать свои мысли, распахнулась створка высокой двойной двери, и в зал вошла высокая молодая женщина с царственной осанкой. На голове она гордо несла небольшую корону– диадему, над челом сверкал золотом парящий ястреб. Черные волосы рассыпались по матово-бледным плечам, которые ее платье из тончайшего красного шелка оставляло открытыми, как не скрывало оно во многом и то, что Мэт с восхищением отметил как великолепную грудь. Некоторое время незнакомка с интересом рассматривала Руарка; потом она обратила свои большие темные глаза на сидящих у стола женщин. Взор у нее был самоуверенный и властный. Мэта гордая незнакомка, по-видимому, проигнорировала начисто.
– Я не привыкла к тому, чтобы мне поручали передавать послания, – заявила она, помахивая сложенным пергаментом, который держала в тонкой руке.
– Кто ты, дитя мое? – спросила Морейн. Молодая женщина надменно выпрямилась еще больше, что Мэт, не будь он тому свидетелем, счел бы невозможным.
– Я – Берелейн, Первенствующая в Майене. – Высокомерным жестом она бросила пергамент на стол перед Морейн и повернулась обратно к дверям.
– Минуточку, дитя мое, – остановила ее Морейн, разворачивая пергамент. – Кто тебе вручил это послание? И почему ты принесла его, если не привыкла быть гонцом?
– Я… не знаю. – Берелейн стояла лицом к дверям;
судя по голосу, она и сама была немало озадачена. – Она была весьма… убедительна. – Берелейн вздрогнула и словно вспомнила о том, кто она такая. С минуту она с легкой улыбкой рассматривала Руарка: – Ты глава этих айильцев? Ваше сражение потревожило мой сон. Может быть, я приглашу тебя отобедать со мной. Думаю, очень скоро. – Она оглянулась через плечо на Морейн: – Мне сообщили, что Возрожденный Дракон захватил Твердыню. Оповестите Лорда Дракона, что Первенствующая сегодня вечером обедает с ним.
И она величественной походкой соблаговолила покинуть зал совета. Иными словами Мэт не сумел бы описать это высокомерное, преисполненное достоинства и превосходства шествие.
– Я бы ей показала, окажись она в Башне послушницей! – воскликнули чуть ли не хором Эгвейн с Илэйн и натянуто улыбнулись друг дружке.
– Послушайте вот это, – сказала Морейн. – "Льюс Тэрин был моим всегда, он остается моим, и он вечно будет моим. Препоручаю его вашему попечению, берегите его для меня, пока я не явлюсь". Подписано: "Ланфир". – Айз Седай обратила свой морозный взгляд на Мэта: – А ты полагал, все кончено? Ты – та верен, Мэт, и твоя нить для Узора решает много больше, чем остальные, и именно ты протрубил в Рог Валир. Для тебя еще ничего не кончено.
Все смотрели на него. Найнив – опечаленно, Эгвейн – так, словно никогда раньше не видела. Илэйн будто ожидала, что он вот-вот превратится в кого-то другого. В глазах Руарка появилось некоторое уважение, хотя, если хорошенько подумать, Мэт с радостью обошелся бы и без почтения айильца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236