В нашей стране мы разбираемся в бюрократах. Их интересует только показуха. — Ее мнение о Дикки настолько совпадало с моим, что я снова ощутил к ней теплое чувство. — Он сказал мне, что команда на "Лисице" была пьяна, — продолжала она. — И обвинял в этом некого Уильяма Тиррелла.
Все это была очень милая убаюкивающая болтовня. Может быть, даже правда. Но чего-то важного не хватало.
— Тебе лучше оставаться на судне, — посоветовал я.
— Ну конечно. — Она поколебалась и сказала: — А знаешь, я рада, что вернулась сюда! — Она взяла меня за руку. — Ну да, я работаю в полиции. Но ведь я тоже человек. И я никогда не бывала на такой яхте. — Она опустила глаза. — И у меня не было знакомых, имеющих такую яхту. Я очень рада, что познакомилась с тобой, Уильям Тиррелл. — Она наклонилась и быстро поцеловала меня в щеку.
Это было сверх всяких ожиданий. Я был очень доволен. Полуполицейский, полуженщина. Что ж, в этом есть смысл.
— Добро пожаловать на борт. — Я чинно провел ее в свою каюту и запер там.
А сам забрался с ногами на скамейку в кают-компании и заснул.
Кто-то колотил по дереву. Это была деревянная крышка гроба. В гробу лежала Мэри. Я должен был ее выпустить, потому что знал: она жива, пожар был какой-то ошибкой, но крышку все равно заколотили. Однако я не мог шевельнуться. И я стал звать на помощь...
— Спокуха, — сказал кто-то. Это был Дин. Его левый глаз окончательно заплыл. В правом светилась готовность помочь.
— Она хочет выйти.
Я еще минуту полежал, чтобы сон совсем ушел. Потом слез со скамейки и отпер дверь.
Надины волосы со сне растрепались и превратились в золотистую гриву. Вид у нее был помятый и бесстыдный. Она сказала:
— И не обязательно было меня запирать. Я больше не убегу. Теперь, пожалуйста, кофе. И душ.
Вчера вечером она прихватила с собой из машины сумку.
Через десять минут она вернулась в кают-компанию аккуратная, как сверток от "Фортнума и Мейсона", в белой блузке и длинных белых шортах. Она наблюдала за моим выражением лица. Вид у нее по-прежнему был бесстыжий.
Она бросила на стол коричневый конверт.
— Значит, ты мне до сих пор не доверяешь, — сказала она. Наконец на ее лице появилась улыбка. — Конечно, тебя можно понять. Но отныне мы работаем на пару. Погляди-ка вот это.
Конверт был толстый, твердый и тяжелый — похоже, внутри фотографии. Я его вскрыл.
Там оказалось тридцать шесть цветных снимков, явно любительских. Я стал их просматривать. Мое сердце отчаянно колотилось.
— Дин, — сказал я и подтолкнул фотографии к нему через стол.
Он неловко взял их распухшими руками.
— Они самые. — Он перебросил их обратно.
Из-за этих фотографий убили Мэри. Из-за этих фотографий меня треснули по голове, перерыли карманы, устроили обыск на "Лисице".
Негативы тоже находились в конверте. Они соответствовали снимкам и были пронумерованы — от первого до тридцать шестого.
Номера шли по порядку.
На фотографиях была чепуха.
На одной — лицо, в котором те, кто знал Ребейна, могли бы его узнать.
Обои в цветочек, чья-то босая нога, смазанный снимок Дина. Вот и все. Чепуха.
Я сложил снимки в конверт и отдал их Наде.
— Спасибо, — сказал я. — Ты показывала это Дикки Уилсону?
— Конечно нет, — ответила она. — Я нашла эти фотографии и теперь могу отвезти их матери Леннарта Ребейна. Он написал ей из Лондона отчаянное письмо. Боялся, что из-за них будет скандал. Я скажу матери Леннарта, что на них нет ничего особенного. — Она улыбнулась мне. — Ну, что мы будем делать дальше?
Глава 15
В девять часов я взял телефонный справочник и принялся звонить. В "Желтых страницах" никакого "Противовеса" не было. Тогда я стал названивать своим знакомым.
Пришлось каждому все объяснять. Этих людей я знал, когда работал в "Трибьюн", но у всех была короткая память. Большинство думало, что я умер или ушел с работы, или желало бы этого: ведь они читали газеты. Многие неискренне говорили, как они мне завидуют. Ни о каком "Противовесе" они не слышали, только один сообщил мне, что есть какая-то неоиндуистская секта,, которая действует неподалеку от Де-Мойна в штате Айова. Но в одиннадцать двадцать, когда я допивал третью чашку кофе, мне наконец повезло.
Я позвонил Джерому Фейербаху, невыносимому лицемеру сорока лет, который носил шелковые костюмы и ушел с телевидения, чтобы днем издавать популярную энциклопедию, а ночью сочинять бредовую теорию заговора.
— Билл суперзвезда, — сказал он.
— Диверсант, — в тон ему ответил я.
Он засмеялся. Мы обменялись обычными шутками об отставке и о плавании. Потом я подкинул ему "Противовес".
— "Противовес"? — переспросил он. — А зачем они тебе понадобились?
— Скажу тебе, когда все о них узнаю.
— Да, лучше скажи.
— А ты ответь, что это за типы.
— Это фирма, которая занимается охраной, — сказал он. — И сугубо частным расследованием.
— Это я знаю.
— Ну да, конечно. — В его голосе послышалось раздражение: это значило, что он кончил свои обычные шуточки и нырнул в битком набитый ящик своей памяти. — Но это не обычное бюро. До них очень трудно добраться, и они не любят отвечать на вопросы.
Это была просто преамбула — чтобы я прочувствовал, какие нечеловеческие подвиги он совершил, чтобы все это вынюхать.
Я молчал, что от меня и требовалось.
— Ты ведь помнишь середину семидесятых, — сказал он. — Куча старых хрычей рассуждала, что западную цивилизацию надо отправить в переплавку, они вооружали арендаторов и фактически основывали частные армии. Большинство из них вернулось к охоте на лис, но некоторое зацепились. Одного из них звали Варли Фицджеральд. Он был в десантных войсках и на дух не переваривал социалистов. И он основал так называемый "Фонд Шеврон" для охраны свободы личности. Сначала это была крошечная армия, где несколько бывших крутых парней из САС командовали кучкой психов-добровольцев. Потом они все ушли работать на Олли Норта, а он устроил нечто вроде мозгового центра, который рассылал политические брошюры и готовил речи для крайних правых членов парламента. И для сенаторов США, кажется, тоже. Потом тори вернулись, и люди, платившие Фицджеральду, решили, что больше в нем не нуждаются. Но парень умел приспосабливаться и решил найти всем этим мускулам и агрессивности достойное применение. Он основал "Противовес".
— Охранное агентство.
— Нового типа. Варли решил, что поступательное движение свободного предпринимательства тормозят справа и слева профсоюзы. Он счел, что законодательство Тэтчер о профсоюзах недостаточно жестко. И стал чем-то вроде вольного штрейкбрехера.
— В Англии нельзя быть штрейкбрехером.
— Очень даже можно. Вот тебе пример. Была такая фирма, "Уэйвкрест Хоумз", которая строила приморский поселок в Уэльсе. Ее владельцем был Дэвид Лундгрен, шведский денежный мешок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Все это была очень милая убаюкивающая болтовня. Может быть, даже правда. Но чего-то важного не хватало.
— Тебе лучше оставаться на судне, — посоветовал я.
— Ну конечно. — Она поколебалась и сказала: — А знаешь, я рада, что вернулась сюда! — Она взяла меня за руку. — Ну да, я работаю в полиции. Но ведь я тоже человек. И я никогда не бывала на такой яхте. — Она опустила глаза. — И у меня не было знакомых, имеющих такую яхту. Я очень рада, что познакомилась с тобой, Уильям Тиррелл. — Она наклонилась и быстро поцеловала меня в щеку.
Это было сверх всяких ожиданий. Я был очень доволен. Полуполицейский, полуженщина. Что ж, в этом есть смысл.
— Добро пожаловать на борт. — Я чинно провел ее в свою каюту и запер там.
А сам забрался с ногами на скамейку в кают-компании и заснул.
Кто-то колотил по дереву. Это была деревянная крышка гроба. В гробу лежала Мэри. Я должен был ее выпустить, потому что знал: она жива, пожар был какой-то ошибкой, но крышку все равно заколотили. Однако я не мог шевельнуться. И я стал звать на помощь...
— Спокуха, — сказал кто-то. Это был Дин. Его левый глаз окончательно заплыл. В правом светилась готовность помочь.
— Она хочет выйти.
Я еще минуту полежал, чтобы сон совсем ушел. Потом слез со скамейки и отпер дверь.
Надины волосы со сне растрепались и превратились в золотистую гриву. Вид у нее был помятый и бесстыдный. Она сказала:
— И не обязательно было меня запирать. Я больше не убегу. Теперь, пожалуйста, кофе. И душ.
Вчера вечером она прихватила с собой из машины сумку.
Через десять минут она вернулась в кают-компанию аккуратная, как сверток от "Фортнума и Мейсона", в белой блузке и длинных белых шортах. Она наблюдала за моим выражением лица. Вид у нее по-прежнему был бесстыжий.
Она бросила на стол коричневый конверт.
— Значит, ты мне до сих пор не доверяешь, — сказала она. Наконец на ее лице появилась улыбка. — Конечно, тебя можно понять. Но отныне мы работаем на пару. Погляди-ка вот это.
Конверт был толстый, твердый и тяжелый — похоже, внутри фотографии. Я его вскрыл.
Там оказалось тридцать шесть цветных снимков, явно любительских. Я стал их просматривать. Мое сердце отчаянно колотилось.
— Дин, — сказал я и подтолкнул фотографии к нему через стол.
Он неловко взял их распухшими руками.
— Они самые. — Он перебросил их обратно.
Из-за этих фотографий убили Мэри. Из-за этих фотографий меня треснули по голове, перерыли карманы, устроили обыск на "Лисице".
Негативы тоже находились в конверте. Они соответствовали снимкам и были пронумерованы — от первого до тридцать шестого.
Номера шли по порядку.
На фотографиях была чепуха.
На одной — лицо, в котором те, кто знал Ребейна, могли бы его узнать.
Обои в цветочек, чья-то босая нога, смазанный снимок Дина. Вот и все. Чепуха.
Я сложил снимки в конверт и отдал их Наде.
— Спасибо, — сказал я. — Ты показывала это Дикки Уилсону?
— Конечно нет, — ответила она. — Я нашла эти фотографии и теперь могу отвезти их матери Леннарта Ребейна. Он написал ей из Лондона отчаянное письмо. Боялся, что из-за них будет скандал. Я скажу матери Леннарта, что на них нет ничего особенного. — Она улыбнулась мне. — Ну, что мы будем делать дальше?
Глава 15
В девять часов я взял телефонный справочник и принялся звонить. В "Желтых страницах" никакого "Противовеса" не было. Тогда я стал названивать своим знакомым.
Пришлось каждому все объяснять. Этих людей я знал, когда работал в "Трибьюн", но у всех была короткая память. Большинство думало, что я умер или ушел с работы, или желало бы этого: ведь они читали газеты. Многие неискренне говорили, как они мне завидуют. Ни о каком "Противовесе" они не слышали, только один сообщил мне, что есть какая-то неоиндуистская секта,, которая действует неподалеку от Де-Мойна в штате Айова. Но в одиннадцать двадцать, когда я допивал третью чашку кофе, мне наконец повезло.
Я позвонил Джерому Фейербаху, невыносимому лицемеру сорока лет, который носил шелковые костюмы и ушел с телевидения, чтобы днем издавать популярную энциклопедию, а ночью сочинять бредовую теорию заговора.
— Билл суперзвезда, — сказал он.
— Диверсант, — в тон ему ответил я.
Он засмеялся. Мы обменялись обычными шутками об отставке и о плавании. Потом я подкинул ему "Противовес".
— "Противовес"? — переспросил он. — А зачем они тебе понадобились?
— Скажу тебе, когда все о них узнаю.
— Да, лучше скажи.
— А ты ответь, что это за типы.
— Это фирма, которая занимается охраной, — сказал он. — И сугубо частным расследованием.
— Это я знаю.
— Ну да, конечно. — В его голосе послышалось раздражение: это значило, что он кончил свои обычные шуточки и нырнул в битком набитый ящик своей памяти. — Но это не обычное бюро. До них очень трудно добраться, и они не любят отвечать на вопросы.
Это была просто преамбула — чтобы я прочувствовал, какие нечеловеческие подвиги он совершил, чтобы все это вынюхать.
Я молчал, что от меня и требовалось.
— Ты ведь помнишь середину семидесятых, — сказал он. — Куча старых хрычей рассуждала, что западную цивилизацию надо отправить в переплавку, они вооружали арендаторов и фактически основывали частные армии. Большинство из них вернулось к охоте на лис, но некоторое зацепились. Одного из них звали Варли Фицджеральд. Он был в десантных войсках и на дух не переваривал социалистов. И он основал так называемый "Фонд Шеврон" для охраны свободы личности. Сначала это была крошечная армия, где несколько бывших крутых парней из САС командовали кучкой психов-добровольцев. Потом они все ушли работать на Олли Норта, а он устроил нечто вроде мозгового центра, который рассылал политические брошюры и готовил речи для крайних правых членов парламента. И для сенаторов США, кажется, тоже. Потом тори вернулись, и люди, платившие Фицджеральду, решили, что больше в нем не нуждаются. Но парень умел приспосабливаться и решил найти всем этим мускулам и агрессивности достойное применение. Он основал "Противовес".
— Охранное агентство.
— Нового типа. Варли решил, что поступательное движение свободного предпринимательства тормозят справа и слева профсоюзы. Он счел, что законодательство Тэтчер о профсоюзах недостаточно жестко. И стал чем-то вроде вольного штрейкбрехера.
— В Англии нельзя быть штрейкбрехером.
— Очень даже можно. Вот тебе пример. Была такая фирма, "Уэйвкрест Хоумз", которая строила приморский поселок в Уэльсе. Ее владельцем был Дэвид Лундгрен, шведский денежный мешок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81