Я возвращаю Ларисе деньги. Не три, конечно. Поллимона пришлось отстегнуть Янко за конфиденциальность. Но два с половиной верну.
— Перекрутил?
— А то. Хочешь, можешь подать, что это ты нашел? А то возьми часть себе. Скажем, два Ларисе, поллимона тебе. Не кривись, ты их заработал. В любом случае баба, которая последние годы жила на иждивении, вдруг становится миллионершей. Поди, плохо?
— Коля, ты меня и впрямь за идиота держишь? — искренне подивился Коломнин. — О чем вообще говоришь? Два с половиной миллиона. Да на «Хорниссе» одних дивидендов накопилось в несколько раз больше. А главное — с этими акциями она приобретает полный контроль над «Руссойлом». Во-первых, «отобьет» свои деньги. А потом получит готового нефтяного трейдера. Или сам этого не понимаешь? Чего разглядываешь?
— Я другое понимаю: математика твоя с душком! — рассердился Ознобихин. — Размечтался: контроль — фиголь! Контроля ему захотелось! Да «Нафту» саму в ближайшее время разорят. Если Гилялов во что-то вцепился, то своего — будь покоен — не упустит. А уж теперь-то, когда Фархадов умер…
— Как умер?! — вскрикнул Коломнин. Так что таксист от неожиданности резко крутнул баранку.
— Тебе что, до сих пор не дозвонились? — Ознобихин с усилием освободил сжатую руку. Озадаченно потер посиневшее запястье. — Я думал, ты в курсе. Вчера вечером, прямо в Минэнерго. Обширный инфаркт. В утренних газетах уже напечатано.
— Здесь другие утренние газеты. В кабинете Гилялова умер?
— Гилялова на месте не оказалось. А вот с Бурлюком там встретился.
— Твари! Какие же твари, — Коломнин все разом понял: его опасения, увы, сбылись, — не пожалели старика.
— Да! Не пажеский корпус. Нравы еще те. Прямо скажем — «их нравы». Тем более есть над чем поразмыслить. Как говорил один персонаж, оно вам надо?
Ознобихин помолчал, давая время Коломнину прийти в себя и с некоторым удивлением оценивая увиденное.
— А ты, вижу, и впрямь прикипел к старику. По правде и мне его жаль. Чудачище был, — он потрепал Коломнина по колену, выражая сочувствие и одновременно возвращая к разговору. — Послушай меня, Сергей. И послушай как следует. Все, о чем говорили, до того, — так, семечки. На самом деле я настоящий вариант привез. Который всех разрулит. Я так понимаю, что ты теперь с Ларисой в одном, что ли, интересе. Не знаю, о чем вы там размечтались, но только ни тебе, ни ей эта нефтяная бодяга не нужна. Про то, что Лариса стала крутым менеджером, я наслышан. Только по молодости, к твоему сведению, занимался альпинизмом. И вот на Дамбае есть кладбище погибших альпинистов. Кого вниз спустили.
— И что?
— Там несколько женских групп лежит. Все мастера спорта, по многу восхождений. А потом раз и — дружно гибнут под какой-нибудь лавиной. В стресс коллективно впадают. Внезапный ужас и — парализованы. Особенность женского организма. И опыт тут не помощник.
— Только ли женского? — Коломнин некстати вспомнил панику, охватившую его в дебрях томильской тайги. Спохватился. — И вообще, к чему ты это?
— Думаю, понял. Лариса успехами наколота. На подъеме. К тому же свекр за плечами был. Ты опять же подпирал. Потому все получалось. А тут беда. Кусок-то куда как лакомый. При жизни Фархадова едва удерживались, чтоб стаей не кинуться. А теперь что удержит? Волчары-то не вам чета. Вот тут Лара и запаникует, если уже не запаниковала. А что сделать сможет? Акции-то на покойном Фархадове. Даже если он завещание оставил на внучку, так это минимум полгода, чтоб в наследство вступить. И ты думаешь, за это время компанию не вывернут маткой наружу? Вместе с твоей, извини, благоверной. А тебе самому это надо? Ты что, крутой нефтярь?
Коломнин слушал, догадываясь, к чему ведет витиеватый монолог Ознобихин.
— То-то что нет. Я ведь, Серега, думаю собственный инвестиционный банк задробить. Давно эту идею вынашиваю. Вот и хочу тебе предложить в совладельцы. Скинемся капитальцами, ты станешь вицепрезидентом, то есть своим делом займешься. Ларису подтянем.
— Чего там мелочиться? Предлагаю сразу бэнк оф Нью-Йорк прикупить. С моим десятком тысяч долларов наверняка хватит.
— Насчет бэнка пока рановато, а на свой банчок вполне потянешь. Компанию продадите и — потянешь.
— Компанию?
— А то? Задаром, что ли, отдавать? Тут, наоборот, важно не продешевить. Четверик подъедет к Ларисе поторговаться еще до похорон. Начнет с пятнадцати-двадцати.
— Миллионов? — глупо уточнил Коломнин.
— Но, — Ознобихин доверительно приблизился. — Знаю точно, что карт-бланш ему Гиляловым дан на все пятьдесят. — Почему именно пятьдесят?
— В это не вникал. Скопили на каких-то бартерных операциях. Есть такая компания «Зэт петролеум». Гиляловская «зарубежка». Так вот через свои каналы проверил информацию: действительно, в Швейцарии у них как раз пятьдесят миллионов отложено. И эти пятьдесят вы из Слав Славыча вынете. А после: гуляй — не хочу. И на банчок хватит. И на вольную беззаботную жизнь для Ларисы.
Он с демонстративной завистью облизнулся. Присмотрелся к затаившемуся Коломнину. И молчание Коломнина ему не понравилось.
— В любом случае, решение должна принять сама Лариса, — ужесточил он голос.
— Само собой. Но сегодня оформим на нее «Хорнисс холдинг». Это мое требование.
— Ладно, подпишу. Куда деваться, раз вляпался? — безучастно согласился Ознобихин. — Но только делаем пока в тайне. И все бумаги оставляем у адвоката до решения Ларисы. Хотя решение и так понятно, — согласится.
— Почему?
— Потому что молодая и неглупая баба. Еще полгода назад о сотне тысяч мечтала, чтоб из-под свекрухиной опеки выбраться. А здесь-то и выбирать нечего. Или изобилие до конца дней, или — сомнительные хлопоты с сумрачным концом.
— Полагаешь, адвокат согласится подождать?
— Куда ей теперь деваться? Тоже подставилась по самое некуда. Раззява греческая!
Коломнин все не мог уснуть. Разговор с Ознобихиным не выходил из головы. И не разговор даже. Цифра. Мистическая, откуда-то сошедшая круглая цифра — «пятьдесят». Что-то очень напоминающая. Что значит «что-то»? Пятьдесят миллионов было выкачено из «Нафты» через «Магнезит». Бывают же совпадения. А если не совпадение?!
Он взлетел над кроватью и принялся набирать телефонный номер. В нетерпении слушал гудки, ухающие за тысячи километров от этого истомленного зноем острова.
— Слушаю, — поднял трубку Богаченков.
— Юра, это Коломнин.
— Сергей Викторович, пытались дозвониться. Горе у нас…
— Я знаю, Юра.
— Тут еще одно. Наши раздолбаи…
— Тоже знаю. Скажи, по «Магнезиту» ничего нового?
— А это все еще важно? Тогда нет.
— Это важно. Потому найди немедленно капитана Суровцева из экономической безопасности. Надо перепроверить, не значится ли в цепочке, по которой уходили «конденсатные» деньги, такая компания — «Зэт петролеум»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Перекрутил?
— А то. Хочешь, можешь подать, что это ты нашел? А то возьми часть себе. Скажем, два Ларисе, поллимона тебе. Не кривись, ты их заработал. В любом случае баба, которая последние годы жила на иждивении, вдруг становится миллионершей. Поди, плохо?
— Коля, ты меня и впрямь за идиота держишь? — искренне подивился Коломнин. — О чем вообще говоришь? Два с половиной миллиона. Да на «Хорниссе» одних дивидендов накопилось в несколько раз больше. А главное — с этими акциями она приобретает полный контроль над «Руссойлом». Во-первых, «отобьет» свои деньги. А потом получит готового нефтяного трейдера. Или сам этого не понимаешь? Чего разглядываешь?
— Я другое понимаю: математика твоя с душком! — рассердился Ознобихин. — Размечтался: контроль — фиголь! Контроля ему захотелось! Да «Нафту» саму в ближайшее время разорят. Если Гилялов во что-то вцепился, то своего — будь покоен — не упустит. А уж теперь-то, когда Фархадов умер…
— Как умер?! — вскрикнул Коломнин. Так что таксист от неожиданности резко крутнул баранку.
— Тебе что, до сих пор не дозвонились? — Ознобихин с усилием освободил сжатую руку. Озадаченно потер посиневшее запястье. — Я думал, ты в курсе. Вчера вечером, прямо в Минэнерго. Обширный инфаркт. В утренних газетах уже напечатано.
— Здесь другие утренние газеты. В кабинете Гилялова умер?
— Гилялова на месте не оказалось. А вот с Бурлюком там встретился.
— Твари! Какие же твари, — Коломнин все разом понял: его опасения, увы, сбылись, — не пожалели старика.
— Да! Не пажеский корпус. Нравы еще те. Прямо скажем — «их нравы». Тем более есть над чем поразмыслить. Как говорил один персонаж, оно вам надо?
Ознобихин помолчал, давая время Коломнину прийти в себя и с некоторым удивлением оценивая увиденное.
— А ты, вижу, и впрямь прикипел к старику. По правде и мне его жаль. Чудачище был, — он потрепал Коломнина по колену, выражая сочувствие и одновременно возвращая к разговору. — Послушай меня, Сергей. И послушай как следует. Все, о чем говорили, до того, — так, семечки. На самом деле я настоящий вариант привез. Который всех разрулит. Я так понимаю, что ты теперь с Ларисой в одном, что ли, интересе. Не знаю, о чем вы там размечтались, но только ни тебе, ни ей эта нефтяная бодяга не нужна. Про то, что Лариса стала крутым менеджером, я наслышан. Только по молодости, к твоему сведению, занимался альпинизмом. И вот на Дамбае есть кладбище погибших альпинистов. Кого вниз спустили.
— И что?
— Там несколько женских групп лежит. Все мастера спорта, по многу восхождений. А потом раз и — дружно гибнут под какой-нибудь лавиной. В стресс коллективно впадают. Внезапный ужас и — парализованы. Особенность женского организма. И опыт тут не помощник.
— Только ли женского? — Коломнин некстати вспомнил панику, охватившую его в дебрях томильской тайги. Спохватился. — И вообще, к чему ты это?
— Думаю, понял. Лариса успехами наколота. На подъеме. К тому же свекр за плечами был. Ты опять же подпирал. Потому все получалось. А тут беда. Кусок-то куда как лакомый. При жизни Фархадова едва удерживались, чтоб стаей не кинуться. А теперь что удержит? Волчары-то не вам чета. Вот тут Лара и запаникует, если уже не запаниковала. А что сделать сможет? Акции-то на покойном Фархадове. Даже если он завещание оставил на внучку, так это минимум полгода, чтоб в наследство вступить. И ты думаешь, за это время компанию не вывернут маткой наружу? Вместе с твоей, извини, благоверной. А тебе самому это надо? Ты что, крутой нефтярь?
Коломнин слушал, догадываясь, к чему ведет витиеватый монолог Ознобихин.
— То-то что нет. Я ведь, Серега, думаю собственный инвестиционный банк задробить. Давно эту идею вынашиваю. Вот и хочу тебе предложить в совладельцы. Скинемся капитальцами, ты станешь вицепрезидентом, то есть своим делом займешься. Ларису подтянем.
— Чего там мелочиться? Предлагаю сразу бэнк оф Нью-Йорк прикупить. С моим десятком тысяч долларов наверняка хватит.
— Насчет бэнка пока рановато, а на свой банчок вполне потянешь. Компанию продадите и — потянешь.
— Компанию?
— А то? Задаром, что ли, отдавать? Тут, наоборот, важно не продешевить. Четверик подъедет к Ларисе поторговаться еще до похорон. Начнет с пятнадцати-двадцати.
— Миллионов? — глупо уточнил Коломнин.
— Но, — Ознобихин доверительно приблизился. — Знаю точно, что карт-бланш ему Гиляловым дан на все пятьдесят. — Почему именно пятьдесят?
— В это не вникал. Скопили на каких-то бартерных операциях. Есть такая компания «Зэт петролеум». Гиляловская «зарубежка». Так вот через свои каналы проверил информацию: действительно, в Швейцарии у них как раз пятьдесят миллионов отложено. И эти пятьдесят вы из Слав Славыча вынете. А после: гуляй — не хочу. И на банчок хватит. И на вольную беззаботную жизнь для Ларисы.
Он с демонстративной завистью облизнулся. Присмотрелся к затаившемуся Коломнину. И молчание Коломнина ему не понравилось.
— В любом случае, решение должна принять сама Лариса, — ужесточил он голос.
— Само собой. Но сегодня оформим на нее «Хорнисс холдинг». Это мое требование.
— Ладно, подпишу. Куда деваться, раз вляпался? — безучастно согласился Ознобихин. — Но только делаем пока в тайне. И все бумаги оставляем у адвоката до решения Ларисы. Хотя решение и так понятно, — согласится.
— Почему?
— Потому что молодая и неглупая баба. Еще полгода назад о сотне тысяч мечтала, чтоб из-под свекрухиной опеки выбраться. А здесь-то и выбирать нечего. Или изобилие до конца дней, или — сомнительные хлопоты с сумрачным концом.
— Полагаешь, адвокат согласится подождать?
— Куда ей теперь деваться? Тоже подставилась по самое некуда. Раззява греческая!
Коломнин все не мог уснуть. Разговор с Ознобихиным не выходил из головы. И не разговор даже. Цифра. Мистическая, откуда-то сошедшая круглая цифра — «пятьдесят». Что-то очень напоминающая. Что значит «что-то»? Пятьдесят миллионов было выкачено из «Нафты» через «Магнезит». Бывают же совпадения. А если не совпадение?!
Он взлетел над кроватью и принялся набирать телефонный номер. В нетерпении слушал гудки, ухающие за тысячи километров от этого истомленного зноем острова.
— Слушаю, — поднял трубку Богаченков.
— Юра, это Коломнин.
— Сергей Викторович, пытались дозвониться. Горе у нас…
— Я знаю, Юра.
— Тут еще одно. Наши раздолбаи…
— Тоже знаю. Скажи, по «Магнезиту» ничего нового?
— А это все еще важно? Тогда нет.
— Это важно. Потому найди немедленно капитана Суровцева из экономической безопасности. Надо перепроверить, не значится ли в цепочке, по которой уходили «конденсатные» деньги, такая компания — «Зэт петролеум»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109