— Бешеные долги. По банкам, правда, кроме как нас, все чисто. Но зато общая задолженность! Не падайте: свыше двадцати миллионов долларов.
— Сколько?!
— И это только просрочка. На подходе еще с десяток миллионов. Почти все долги перед поставщиками оборудования, бурильщиками и подрядчиками. В основном накопились за последние два года.
— М-да, майский день, именины сердца, — пробормотал Коломнин, с открытой неприязнью оглядев осунувшегося за эти дни Хачатряна. — И как же это ты, Симан, ухитрился под своим носом ничего не видеть? Это надо было вообще глаза закрыть. На все!
— Да вы что?! — в свою очередь вскипел управляющий филиалом. — Вы что полагаете, что я с них чего-то имею?!.. Да я все силы, чтоб филиал здесь развить, кладу!
Свинцовое молчание Коломнина несколько сбило Хачатряна с взятого им обиженного тона:
— Ну, конечно, было беспокойство. И большое. Пытался даже поговорить с Фархадовым. Но — у того всегда одно: я все за всех знаю. А ваше дело сидеть и ждать результата. Мясоедов, тот вообще водопад — на все отговорки: тут возросла цена на оборудование, там увеличились расценки. Вот и — ждали. — А ты что мыслишь, стратег? — Коломнин повернулся к Богаченкову.
— Возможны как бы два варианта. Первый — обычное разгильдяйство. Второй — кто-то сознательно наращивает долги компании.
— Думаешь, готовится экспансия? — живо подхватил Коломнин. — Очень может быть. Почему бы в самом деле на халяву не отхватить лакомый кусок? Тем более вся черновая работа, считай, сделана. Но тогда кто этот умник?
— Без ревизии не понять, — вид у Богаченкова был сконфужен, будто тем самым вскрылась его собственная несостоятельность. — Но обнаружилась еще одна, нечаянная радость: помимо долгов «Нафта» имеет и двадцать пять миллионов дебитовки. И тоже просроченной.
— Что?! — похоже, сегодня Коломнину подготовили вечер сюрпризов. — То есть задолженность других компаний перед «Нафтой» перекрывает ее собственные долги? Я так понял?
— Да не компаний, — перехватил инициативу Хачатрян. — Почти вся задолженность у одной фирмы — некто «Руссойл». Я об этом долге давно знаю.
— Давно он знает. И молчит. Тоже мне партизан!
— Потому и молчу, что говорить не о чем! Помните, может быть, «Паркойл» года три назад организовал для «Нафты -М» кредит? Еще в газетах писали…
— Да, это сразу резко увеличило ее цену, — припомнил Коломнин. — И деньги эти не возвращены?
— Здесь-то как раз время терпит: давались они на десять лет. Тут другая фишка, — Хачатрян потрепал свой увесистый нос. — Живых денег «Нафта» не получила. «Паркойл» пожертвовал в ее пользу нефти на сорок миллионов долларов. Эту нефть надлежало продать, а деньги пустить на обустройство месторождения.
— Тоже помню.
— Так вот в договоре было забито условие, что продаваться нефть будет не напрямую «Нафтой», а по ее поручению торговать ею станет некая компания «Руссойл». Схема простая: компания-посредник продает на сторону, а деньги, за вычетом маржи, передает «Нафте».
— А маржа оседает в собственных карманах?
— Само собой, — удивился вопросу Хачатрян. — Такой бизнес. — Та же схема, что у «Газпрома» с «Итерой», — напомнил о себе Богаченков. — Но, между прочим, поначалу «Руссойл» эти обязательства вроде выполнял. Худо-бедно, но пятнадцать миллионов долларов в компанию поставил.
— А последующие двадцать пять?
— Как отрубило.
— Может быть, «Паркойл» перестал отпускать нефть?
— Да нет, — Богаченков извлек какую-то новую справку. Сверился. — Судя по переписке, «Руссойлу» как раз было отпущено все сполна. А вот он уже деньги за проданную нефть заиграл. — И что? Никаких исков не подавалось?
— Ни малейших следов. Как будто так и надо, — Богаченков принялся укладывать документы в папочку. — Кстати, до истечения срока исковой давности по долгам «Руссойла» осталось меньше трех месяцев. Если «Нафта» за это время не заявит иска, считайте, долг списан. Что называется, пустячок, а приятно.
— А как бы сейчас эти двадцать пять миллионов решили проблему, — мечтательно промурлыкал Хачатрян.
— Не с кем решать, — вернул его на землю Коломнин. — «Руссойл» этот наверняка — обычная «бумажная» однодневка, специально созданная, чтоб откачать на сторону денег. Скачали и — рассыпались. Похоже, и сам Фархадов поучаствовал.
— Нэт! — с внезапной горячностью возразил Хачатрян. — Фархадов не мог!
— Почему собственно?
— Я говорил, у него идея фикс: запустить месторождение. Я потому на него и поставил! Мамой клянусь, не мог!
— Тогда почему не взыскивает?!.. То-то. Или о сроках не помнит?
— Может, и не помнит.
— А если не помнит, так и вовсе ставить не на кого.
Решительным жестом пресек попытку возразить:
— Аут, господа хорошие, обсуждать, вижу, больше нечего. Придется немедленно начинать взыскание долгов. Будем описывать все, что только можно распродать.
— Но вы же понимаете, что продать это за реальную цену невозможно! — безысходно вскричал Хачатрян. — Не разбирать же буровые!
— Если понадобится, так и разберем. Передо мной четкая задача — вернуть банку его деньги. А там — хоть трубы на металлом!
— Вы вообще соображаете?! — Хачатрян аж икнул. — Буровую на металлом?
— Это ты мне?! — разозлился Коломнин, и без того чувствовавший себя неуютно. — Это я, что ли, довел ситуацию до полного развала? Это я, выдав за здорово живешь пять банковских миллионов, не удосужился обеспечить контроль?! Надо же — ему, видите ли, неловко было у должника спросить, как тот распорядился полученными денежками? Нефтяников, душевно ранимых, обидеть боялся?! Это я на прямую фальсификацию пошел, фиктивные залоги приписав?
Тяжелая голова Хачатряна склонилась к груди, будто бутон на надломившемся стебле.
— Заигрался ты, Симан. Вот результат. А теперь выбирать не из чего. Если мы сегодня первыми не начнем взыскивать, завтра нас опередят остальные кредиторы. Особенно, если за всем этим в самом деле стоит чей-то интерес! Конечно, своего не вернем. Но в такой ситуации хоть шерсти клок. Так что обеспечь три билета на Москву. Летишь с нами. Сразу по прилете — докладываем Дашевскому. И — готовим исполнительные процедуры.
— Встретьтесь хотя бы с Фархадовым перед отлетом! Долг вежливости.
— Зачем?! Рассказать ему в милой беседе, что мы собираемся его уничтожить? Если это и вежливость, то очень по-восточному. А мне наоборот важно, чтоб о принятом решении до последнего момента никто не догадывался. Так что с утра сам ему позвонишь, скажешь: улетаем в Москву совещаться. И прочие ля-ля. Да гляди, чтоб никакой утечки информации! — он глаза в глаза жестко встретил негодующий взгляд Хачатряна. — Эх, Симан, Симан! Вот что бывает, когда хочется много и сразу. Сколько людей вокруг проекта этого кормится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Сколько?!
— И это только просрочка. На подходе еще с десяток миллионов. Почти все долги перед поставщиками оборудования, бурильщиками и подрядчиками. В основном накопились за последние два года.
— М-да, майский день, именины сердца, — пробормотал Коломнин, с открытой неприязнью оглядев осунувшегося за эти дни Хачатряна. — И как же это ты, Симан, ухитрился под своим носом ничего не видеть? Это надо было вообще глаза закрыть. На все!
— Да вы что?! — в свою очередь вскипел управляющий филиалом. — Вы что полагаете, что я с них чего-то имею?!.. Да я все силы, чтоб филиал здесь развить, кладу!
Свинцовое молчание Коломнина несколько сбило Хачатряна с взятого им обиженного тона:
— Ну, конечно, было беспокойство. И большое. Пытался даже поговорить с Фархадовым. Но — у того всегда одно: я все за всех знаю. А ваше дело сидеть и ждать результата. Мясоедов, тот вообще водопад — на все отговорки: тут возросла цена на оборудование, там увеличились расценки. Вот и — ждали. — А ты что мыслишь, стратег? — Коломнин повернулся к Богаченкову.
— Возможны как бы два варианта. Первый — обычное разгильдяйство. Второй — кто-то сознательно наращивает долги компании.
— Думаешь, готовится экспансия? — живо подхватил Коломнин. — Очень может быть. Почему бы в самом деле на халяву не отхватить лакомый кусок? Тем более вся черновая работа, считай, сделана. Но тогда кто этот умник?
— Без ревизии не понять, — вид у Богаченкова был сконфужен, будто тем самым вскрылась его собственная несостоятельность. — Но обнаружилась еще одна, нечаянная радость: помимо долгов «Нафта» имеет и двадцать пять миллионов дебитовки. И тоже просроченной.
— Что?! — похоже, сегодня Коломнину подготовили вечер сюрпризов. — То есть задолженность других компаний перед «Нафтой» перекрывает ее собственные долги? Я так понял?
— Да не компаний, — перехватил инициативу Хачатрян. — Почти вся задолженность у одной фирмы — некто «Руссойл». Я об этом долге давно знаю.
— Давно он знает. И молчит. Тоже мне партизан!
— Потому и молчу, что говорить не о чем! Помните, может быть, «Паркойл» года три назад организовал для «Нафты -М» кредит? Еще в газетах писали…
— Да, это сразу резко увеличило ее цену, — припомнил Коломнин. — И деньги эти не возвращены?
— Здесь-то как раз время терпит: давались они на десять лет. Тут другая фишка, — Хачатрян потрепал свой увесистый нос. — Живых денег «Нафта» не получила. «Паркойл» пожертвовал в ее пользу нефти на сорок миллионов долларов. Эту нефть надлежало продать, а деньги пустить на обустройство месторождения.
— Тоже помню.
— Так вот в договоре было забито условие, что продаваться нефть будет не напрямую «Нафтой», а по ее поручению торговать ею станет некая компания «Руссойл». Схема простая: компания-посредник продает на сторону, а деньги, за вычетом маржи, передает «Нафте».
— А маржа оседает в собственных карманах?
— Само собой, — удивился вопросу Хачатрян. — Такой бизнес. — Та же схема, что у «Газпрома» с «Итерой», — напомнил о себе Богаченков. — Но, между прочим, поначалу «Руссойл» эти обязательства вроде выполнял. Худо-бедно, но пятнадцать миллионов долларов в компанию поставил.
— А последующие двадцать пять?
— Как отрубило.
— Может быть, «Паркойл» перестал отпускать нефть?
— Да нет, — Богаченков извлек какую-то новую справку. Сверился. — Судя по переписке, «Руссойлу» как раз было отпущено все сполна. А вот он уже деньги за проданную нефть заиграл. — И что? Никаких исков не подавалось?
— Ни малейших следов. Как будто так и надо, — Богаченков принялся укладывать документы в папочку. — Кстати, до истечения срока исковой давности по долгам «Руссойла» осталось меньше трех месяцев. Если «Нафта» за это время не заявит иска, считайте, долг списан. Что называется, пустячок, а приятно.
— А как бы сейчас эти двадцать пять миллионов решили проблему, — мечтательно промурлыкал Хачатрян.
— Не с кем решать, — вернул его на землю Коломнин. — «Руссойл» этот наверняка — обычная «бумажная» однодневка, специально созданная, чтоб откачать на сторону денег. Скачали и — рассыпались. Похоже, и сам Фархадов поучаствовал.
— Нэт! — с внезапной горячностью возразил Хачатрян. — Фархадов не мог!
— Почему собственно?
— Я говорил, у него идея фикс: запустить месторождение. Я потому на него и поставил! Мамой клянусь, не мог!
— Тогда почему не взыскивает?!.. То-то. Или о сроках не помнит?
— Может, и не помнит.
— А если не помнит, так и вовсе ставить не на кого.
Решительным жестом пресек попытку возразить:
— Аут, господа хорошие, обсуждать, вижу, больше нечего. Придется немедленно начинать взыскание долгов. Будем описывать все, что только можно распродать.
— Но вы же понимаете, что продать это за реальную цену невозможно! — безысходно вскричал Хачатрян. — Не разбирать же буровые!
— Если понадобится, так и разберем. Передо мной четкая задача — вернуть банку его деньги. А там — хоть трубы на металлом!
— Вы вообще соображаете?! — Хачатрян аж икнул. — Буровую на металлом?
— Это ты мне?! — разозлился Коломнин, и без того чувствовавший себя неуютно. — Это я, что ли, довел ситуацию до полного развала? Это я, выдав за здорово живешь пять банковских миллионов, не удосужился обеспечить контроль?! Надо же — ему, видите ли, неловко было у должника спросить, как тот распорядился полученными денежками? Нефтяников, душевно ранимых, обидеть боялся?! Это я на прямую фальсификацию пошел, фиктивные залоги приписав?
Тяжелая голова Хачатряна склонилась к груди, будто бутон на надломившемся стебле.
— Заигрался ты, Симан. Вот результат. А теперь выбирать не из чего. Если мы сегодня первыми не начнем взыскивать, завтра нас опередят остальные кредиторы. Особенно, если за всем этим в самом деле стоит чей-то интерес! Конечно, своего не вернем. Но в такой ситуации хоть шерсти клок. Так что обеспечь три билета на Москву. Летишь с нами. Сразу по прилете — докладываем Дашевскому. И — готовим исполнительные процедуры.
— Встретьтесь хотя бы с Фархадовым перед отлетом! Долг вежливости.
— Зачем?! Рассказать ему в милой беседе, что мы собираемся его уничтожить? Если это и вежливость, то очень по-восточному. А мне наоборот важно, чтоб о принятом решении до последнего момента никто не догадывался. Так что с утра сам ему позвонишь, скажешь: улетаем в Москву совещаться. И прочие ля-ля. Да гляди, чтоб никакой утечки информации! — он глаза в глаза жестко встретил негодующий взгляд Хачатряна. — Эх, Симан, Симан! Вот что бывает, когда хочется много и сразу. Сколько людей вокруг проекта этого кормится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109