Извините, зачем здесь этот ребенок? — он неуверенно тычет в Сюшку пальцем.
— Она здесь живет, — отвечает Коля с полным ртом.
— Хотите кофе? — я засыпаю зерна в кофемолку.
— Кофе?.. А какое сегодня число?
— Мы не знаем, — пожимаю я плечами.
— Да, — кивает Коля, — нам эти ваши числа до одного места. В три часа ночи вы сказали, что было двадцать третье.
— Как?! — ужасается Артур. — Опять — двадцать третье! Бог мой, я опоздал в багажник?
— Вы, конечно, немного опоздали залезть в багажник, — осторожно отвечаю я. — Вы залезли в него не в три пятнадцать, а минут на пять позже.
— Почему? — шепчет гость в белом плаще, залитом от правого плеча к груди коричневой жижей.
— Потому что я не сразу нашел ключи от гаража, — объясняет Коля. — Да не волнуйтесь вы так! Зато вы сделали клизму и скрылись от слежки!
Теперь гость смотрит на нас как на сумасшедших.
— Где эта машина? — интересуется он.
— А вы разве только что не из нее вылезли? — я удивлена.
— Где она? В смысле, куда она приехала?!
— Вы не волнуйтесь так, все хорошо, она никуда не приехала, она стоит там же, в гараже, — успокаивает его Коля и изображает на разрисованном помадой лице что-то вроде одобряющей улыбки. Гость стонет.
— А я — где?..
— И вы там же, только на этаж выше. Вы вылезли из багажника и заползли по лестнице вверх. Вам очень плохо? Почему вы не спите? — Коля сидит на стуле, жует булку и трясет здоровой ногой, как фокстерьер перед охотой.
Заметив это, гость отодвигается от Коли и с надеждой поворачивает ко мне измученные глаза:
— Этого не может быть… Я же слышал, что мы ехали!
— Мы ехали покупать продукты, — мне стало все это надоедать. — Если вы не будете пить или есть, то, извините, у нас дела.
— Дела?..
— Да-да, — ласково, как больному, кивает Коля. — Мы очень устали и хотим лечь спать. Гуд найт! Выход сзади, на улице калитка.
— Вы не можете так со мной поступить! Мне обещали, я перевел деньги, мне гарантировали стопроцентный успех!
— Увы, увы, — кивает Коля.
— Мне нужно позвонить!
Я с готовностью подвигаю ему телефон. Надеюсь, после звонка он поедет спать в новое место. Надеюсь, он не будет перед этим делать здесь клизму.
— Номер… У вас тут напрямую?
Смотрю в его воспаленные глаза и вижу, что зрачки плывут. Снотворное еще действует, какого черта он не спит? Неужели его так огорчил испачканный плащ? И тут, следя за его пальцем, я понимаю, что странный гость в белом набирает знакомый номер. Я бросаюсь на телефон. Меня удивило, что Артур при этом выронил трубку и молниеносно закрылся руками.
— Нельзя! То есть, я хотела сказать, не надо набирать этот номер!
Поясняю застывшему от удивления Коле:
— Он набрал номер мобильника, который мы с тобой нашли в яме.
— Ну что вы, никак нельзя, — грозит Коля пальцем. — Телефон этот забрали секретные агенты, они недавно ушли после обыска. Они за этот телефон готовы кожу с задницы…
— Ка… какие агенты? — опешил Артур. Я вижу, что над верхней губой у него выступили капельки пота.
— Обкаканные, — с готовностью поясняет Коля и делает мне знак выйти.
В коридоре Коля склоняется и шепчет:
— Этот тип пришел к Ляле, лег в багажник ее машины, она должна была вывезти его в Амстердам.
— Это невозможно. Она не могла попасть на своей машине в Амстердам да еще с мужиком в багажнике!
— Значит, она должна была отвезти его в какой-нибудь порт, а потом в Амстердам!
— Что ты заладил!
— Мы должны от него немедленно избавиться и ни в коем случае не говорить, что Ляли нет в живых!
— Почему?
— Он псих и опасен. Его поведение может оказаться непредсказуемым!
— Да почему ты думаешь, что он псих?! — Я вынуждена приподниматься на цыпочках, потому что Коля устал наклоняться.
— Ты видела, как он одет? У него даже галстук белый!
— Уже нет. Твой любимый шоколадный коктейль…
— Не отвлекайся! С минуты на минуту сюда нагрянет группа секретных агентов, хороши мы будем. Ты не знаешь, этот тип играет в бильярд?
— Понятия не имею! — мне надоело шептать.
— Не кричи. Я вдруг подумал… Ты ведь уехала на этой машине, когда был обыск, они искали кого-то, вдруг “бильярдист” — это просто человек, играющий в бильярд?
— Ну и что с того, что он играет в бильярд?
— Они сейчас придут за ним, вот что! Пошли, я тебе кое-что покажу.
Коля тащит меня за собой на лестницу. Пройдя три ступеньки, он резко разворачивается, я утыкаюсь лицом в полотенце на его чреслах и ругаюсь.
— Какого черта?!
— Сюшка осталась с ним! Позови ее! Он может оказаться педофилом!
— Ты совсем сбрендил?
— Я не сбрендил. Я точно знаю, что Ляля два года назад прятала какого-то педофила из Государственной думы, на него завели дело, вдруг это он и есть!
— Нет. Тому было пятьдесят пять лет. Ему изменили внешность и имя и спокойно отправили на Кипр.
— Откуда ты знаешь?
— Я изменяла внешность.
— Как?! — он опять резко разворачивается на лестнице, я опять влипаю лицом в полотенце. — Ты тоже эта… моракунда?
— Нет, я не моракуса! Я гример! Подвинься, я пойду первой.
— Мужик затрахал до смерти какого-то ребенка, а вы всего-то и сделали, что в гриме отправили его отдыхать на Кипр?
— Сначала он прогулялся в мир мертвых, это испытание, скажу я тебе, не для слабонервных! А уже потом поехал отдыхать под другим именем. А насчет морали… Знаешь, что сказала на эту тему твоя тетушка? Она сказала, что все люди перед богом равны, и уж если композитор Чайковский, тоже затрахавший, как ты выражаешься, ребенка до смерти, получил лично от царя высочайшее помилование, то чем хуже другие простые смертные? Твоя тетушка придерживалась английской системы правосудия, основывающейся на исторических прецедентах.
— Чайковский?..
— Да. Об этом даже существует исторический анекдот. Император Александр выразился так, что в России задниц много, а Чайковский — один.
— Поднимайся выше, — сказал Коля, когда я остановилась на втором этаже.
— Еще выше?
— На чердак.
— А как ты туда залезешь?
— Я уже лазил, чтобы осмотреть местность после твоего прыжка в мусоросборник.
И вот мы на чердаке. Коля, в полотенце на бедрах, и я — удивленная до крайней степени.
На чердаке у одного из окон установлен пластиковый столик с вкрученными в балки перекрытия ножками, и на нем — настоящая подзорная труба!
— Вот это да!
— Да нет, это ерунда, — отмахивается Коля, направляя трубу, — вот винтовка с оптическим прицелом!..
— Где?.. — от удивления у меня подкосились ноги, и я присела.
— Здесь же лежала, на столе. Я зарыл в керамзите, — он неопределенно машет рукой куда-то в глубь чердака. — Смотри.
Подхожу и склоняюсь к трубе.
— Видишь?
— Вижу кусты какие-то, сарай…
— Видишь грязно-желтый фургон?
— Да. И что?
— Теперь — чуть левее и пониже. Теперь видишь?
— Два мужика курят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Она здесь живет, — отвечает Коля с полным ртом.
— Хотите кофе? — я засыпаю зерна в кофемолку.
— Кофе?.. А какое сегодня число?
— Мы не знаем, — пожимаю я плечами.
— Да, — кивает Коля, — нам эти ваши числа до одного места. В три часа ночи вы сказали, что было двадцать третье.
— Как?! — ужасается Артур. — Опять — двадцать третье! Бог мой, я опоздал в багажник?
— Вы, конечно, немного опоздали залезть в багажник, — осторожно отвечаю я. — Вы залезли в него не в три пятнадцать, а минут на пять позже.
— Почему? — шепчет гость в белом плаще, залитом от правого плеча к груди коричневой жижей.
— Потому что я не сразу нашел ключи от гаража, — объясняет Коля. — Да не волнуйтесь вы так! Зато вы сделали клизму и скрылись от слежки!
Теперь гость смотрит на нас как на сумасшедших.
— Где эта машина? — интересуется он.
— А вы разве только что не из нее вылезли? — я удивлена.
— Где она? В смысле, куда она приехала?!
— Вы не волнуйтесь так, все хорошо, она никуда не приехала, она стоит там же, в гараже, — успокаивает его Коля и изображает на разрисованном помадой лице что-то вроде одобряющей улыбки. Гость стонет.
— А я — где?..
— И вы там же, только на этаж выше. Вы вылезли из багажника и заползли по лестнице вверх. Вам очень плохо? Почему вы не спите? — Коля сидит на стуле, жует булку и трясет здоровой ногой, как фокстерьер перед охотой.
Заметив это, гость отодвигается от Коли и с надеждой поворачивает ко мне измученные глаза:
— Этого не может быть… Я же слышал, что мы ехали!
— Мы ехали покупать продукты, — мне стало все это надоедать. — Если вы не будете пить или есть, то, извините, у нас дела.
— Дела?..
— Да-да, — ласково, как больному, кивает Коля. — Мы очень устали и хотим лечь спать. Гуд найт! Выход сзади, на улице калитка.
— Вы не можете так со мной поступить! Мне обещали, я перевел деньги, мне гарантировали стопроцентный успех!
— Увы, увы, — кивает Коля.
— Мне нужно позвонить!
Я с готовностью подвигаю ему телефон. Надеюсь, после звонка он поедет спать в новое место. Надеюсь, он не будет перед этим делать здесь клизму.
— Номер… У вас тут напрямую?
Смотрю в его воспаленные глаза и вижу, что зрачки плывут. Снотворное еще действует, какого черта он не спит? Неужели его так огорчил испачканный плащ? И тут, следя за его пальцем, я понимаю, что странный гость в белом набирает знакомый номер. Я бросаюсь на телефон. Меня удивило, что Артур при этом выронил трубку и молниеносно закрылся руками.
— Нельзя! То есть, я хотела сказать, не надо набирать этот номер!
Поясняю застывшему от удивления Коле:
— Он набрал номер мобильника, который мы с тобой нашли в яме.
— Ну что вы, никак нельзя, — грозит Коля пальцем. — Телефон этот забрали секретные агенты, они недавно ушли после обыска. Они за этот телефон готовы кожу с задницы…
— Ка… какие агенты? — опешил Артур. Я вижу, что над верхней губой у него выступили капельки пота.
— Обкаканные, — с готовностью поясняет Коля и делает мне знак выйти.
В коридоре Коля склоняется и шепчет:
— Этот тип пришел к Ляле, лег в багажник ее машины, она должна была вывезти его в Амстердам.
— Это невозможно. Она не могла попасть на своей машине в Амстердам да еще с мужиком в багажнике!
— Значит, она должна была отвезти его в какой-нибудь порт, а потом в Амстердам!
— Что ты заладил!
— Мы должны от него немедленно избавиться и ни в коем случае не говорить, что Ляли нет в живых!
— Почему?
— Он псих и опасен. Его поведение может оказаться непредсказуемым!
— Да почему ты думаешь, что он псих?! — Я вынуждена приподниматься на цыпочках, потому что Коля устал наклоняться.
— Ты видела, как он одет? У него даже галстук белый!
— Уже нет. Твой любимый шоколадный коктейль…
— Не отвлекайся! С минуты на минуту сюда нагрянет группа секретных агентов, хороши мы будем. Ты не знаешь, этот тип играет в бильярд?
— Понятия не имею! — мне надоело шептать.
— Не кричи. Я вдруг подумал… Ты ведь уехала на этой машине, когда был обыск, они искали кого-то, вдруг “бильярдист” — это просто человек, играющий в бильярд?
— Ну и что с того, что он играет в бильярд?
— Они сейчас придут за ним, вот что! Пошли, я тебе кое-что покажу.
Коля тащит меня за собой на лестницу. Пройдя три ступеньки, он резко разворачивается, я утыкаюсь лицом в полотенце на его чреслах и ругаюсь.
— Какого черта?!
— Сюшка осталась с ним! Позови ее! Он может оказаться педофилом!
— Ты совсем сбрендил?
— Я не сбрендил. Я точно знаю, что Ляля два года назад прятала какого-то педофила из Государственной думы, на него завели дело, вдруг это он и есть!
— Нет. Тому было пятьдесят пять лет. Ему изменили внешность и имя и спокойно отправили на Кипр.
— Откуда ты знаешь?
— Я изменяла внешность.
— Как?! — он опять резко разворачивается на лестнице, я опять влипаю лицом в полотенце. — Ты тоже эта… моракунда?
— Нет, я не моракуса! Я гример! Подвинься, я пойду первой.
— Мужик затрахал до смерти какого-то ребенка, а вы всего-то и сделали, что в гриме отправили его отдыхать на Кипр?
— Сначала он прогулялся в мир мертвых, это испытание, скажу я тебе, не для слабонервных! А уже потом поехал отдыхать под другим именем. А насчет морали… Знаешь, что сказала на эту тему твоя тетушка? Она сказала, что все люди перед богом равны, и уж если композитор Чайковский, тоже затрахавший, как ты выражаешься, ребенка до смерти, получил лично от царя высочайшее помилование, то чем хуже другие простые смертные? Твоя тетушка придерживалась английской системы правосудия, основывающейся на исторических прецедентах.
— Чайковский?..
— Да. Об этом даже существует исторический анекдот. Император Александр выразился так, что в России задниц много, а Чайковский — один.
— Поднимайся выше, — сказал Коля, когда я остановилась на втором этаже.
— Еще выше?
— На чердак.
— А как ты туда залезешь?
— Я уже лазил, чтобы осмотреть местность после твоего прыжка в мусоросборник.
И вот мы на чердаке. Коля, в полотенце на бедрах, и я — удивленная до крайней степени.
На чердаке у одного из окон установлен пластиковый столик с вкрученными в балки перекрытия ножками, и на нем — настоящая подзорная труба!
— Вот это да!
— Да нет, это ерунда, — отмахивается Коля, направляя трубу, — вот винтовка с оптическим прицелом!..
— Где?.. — от удивления у меня подкосились ноги, и я присела.
— Здесь же лежала, на столе. Я зарыл в керамзите, — он неопределенно машет рукой куда-то в глубь чердака. — Смотри.
Подхожу и склоняюсь к трубе.
— Видишь?
— Вижу кусты какие-то, сарай…
— Видишь грязно-желтый фургон?
— Да. И что?
— Теперь — чуть левее и пониже. Теперь видишь?
— Два мужика курят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82