На нем были протертые джинсы, заношенная до дыр куртка и стоптанные кроссовки. Уши Фундика устойчиво держали на себе большую кепку в подозрительных пятнах.
Он стоял недалеко от входа, прячась от света фонарей и настороженно следя за металлической дверью под неоновой нашлепкой. Нашлепка мигала, из дверей иногда вырывалась громкая музыка, впрочем плохо слышная в грохоте то и дело подъезжающих и отъезжающих мотоциклов.
Дважды к Фундику подходила небольшого роста, какая-то скукоженная девушка с затравленным взглядом и понурыми плечами, всегда готовыми к непреодолимому грузу неприятностей. Они перебрасывались парой слов, один раз девушка постояла рядом и покурила, судорожно втягивая дым сигареты и оглядываясь. Фундик сосал леденец, иногда прикусывая его передними зубами, и девушка тогда дергалась от только ей слышного хруста.
Подъехала новая компания на мотоциклах, девушка показала рукой на одну пару и скрылась. Фундик догрыз леденец, осматривая мужчину — здоровяка с конским хвостом на голове и колышущимися при ходьбе ляжками. У женщины были светлые волосы и красные сапожки на каблуках.
Фундик попал в клуб через грузовой люк у служебного входа в бар.
Пара, на которую ему указала несчастная девушка, распалась. Оказавшись в огромном ангаре, в грохоте музыки и странном цветном чаду, Фундик повел интересующего его человека легко и незаметно. Никто не обращал на него внимания, через пять минут его мелькающая между огромными татуированными бицепсами кепка выплыла в коридор, и он оказался у туалетов.
Порывшись в шкафчике уборщика, выбрал ершик на длинной ручке и решительно отправился с ним в женский туалет.
Он шел, сгорбившись, низко опустив голову, прямым ходом к батарее под окном.
Стайка девушек у зеркала с разноцветными “ирокезами” на выбритых головах встретила его появление удивленным гулом. Фундик крутил кран в батарее, пока не потекла тонкая струйка воды, и стал сосредоточенно тыкать в разные места металлическим концом ершика, многозначительно при этом хмыкая.
Потом он вежливо стучался в кабинки и, если там никого не было, заходил, дергал кнопку слива и внимательно наблюдал, как вода омывает загаженный фаянс. После чего присаживался на корточки, стучал ершиком по трубе, хмыкал и шел к следующей кабинке.
Вода из батареи потихоньку заливала пол.
В третьей кабинке дверь была заперта, и он выслушал удивленный нецензурный возглас.
Из последних двух кабинок девушки вышли при нем и сразу же бросились к зеркалу, не обращая внимания на убогого “сантехника”.
Вода уже мешала топтаться, разглядывать себя со всех сторон и просто стоять и обмениваться впечатлениями. Туалет пустел, и никто больше не заходил, потому что Фундик повесил на дверь табличку “ремонт”, а после последнего малинового “ирокеза” вообще просунул в ручку двери швабру.
После этого он подошел к третьей от окна кабинке, присел, убедился, что на ногах сидящей невидимой ему женщины те самые красные “казачки”. Фундик осмотрел дверь. Обычный кусок пластика. Двумя ударами ноги он выбил крепление шпингалета и осмотрел сидящий на унитазе “объект”.
Никаких цветных причесок, ни намека на татуировки на удивленном лице блондинки, ее причастность к рокерскому клубу выдавала только длинная металлическая цепочка поверх кожаного красного пиджака в талию.
Чтобы посидеть с удовольствием, дама застелила крышку унитаза половиной газеты с комиксами, а другую половину она изучала, иногда прожигая особенно понравившиеся места кончиком тлеющей сигареты.
Фундик снял кепку и вытер ею лицо.
Блондинка смотрела на него спокойно, затушила сигарету о кафель стены и стала комкать газету. Когда она бросила комок на пол, в руке у нее оказалась отвертка.
На отвертку Фундик никак не отреагировал, достал из кепки небольшую цветную фотографию и показал блондинке.
— Знаешь ее?
Блондинке помешали спущенные джинсы. Если бы не эта малость, быть бы Фундику проткнутым в паху, потому что именно броском вниз женщина его очень удивила. Он успел отшатнуться, ударил ее чуть ниже затылка ребром ладони и вынес на мокрый пол.
Убедившись, что вода уже протекла под дверью в коридор, закрыл кран батареи, присел над женщиной и потрогал пульс на шее.
— Я жду, — напомнил он, когда она открыла глаза.
— Я ее видела только мертвой, — сглотнув, прошептала женщина.
— Насколько мертвой?
— Насколько может быть мертвой задушенная женщина.
— Ты ее трогала?
— Она лежала на кровати, мне пришлось затолкать тело в шкаф, потому что в дом нагрянули гости, а я еще не успела ничего убрать. Она была совершенно точно мертвой.
— Насколько точно?
— Она была в дерьме! — закричала блондинка и попробовала встать.
— Где?
— Заказ в пригороде. Подмоклово, Московская, двадцать два.
— Кто?
— Объявление в газете.
— Текст?
— “Учительница пения для глухонемых приглашает настройщика инструмента”, номер абонента. В почтовом ящике был конверт с адресом, фотографией мужчины и кодом сейфа, где я должна была взять деньги после работы.
— Вместо мужчины оказалась убитая женщина? — Фундик говорил тихо, он сидел, покачиваясь, на корточках и жестом показал блондинке, что она может опираться на локти, но вставать нельзя.
— Мужчина оказался живой. И не в себе. Пришлось…
— Чем?
— Отверткой.
— Что входит в обязанности настройщика?
— Полная очистка.
— Кислота в ванной? — тихо спросил Фундик.
Женщина внимательно посмотрела влажными глазами, и Фундик увидел, как ее зрачки заливает страх.
— Ты давно работаешь с “Учительницей пения”?
— Три года.
— Видела ее?
— Да.
— Это она? — Фундик опять показал фотографию.
— Нет, это любовница ее мужа. Я думаю, это “Учительница” ее задушила.
Фундик задумался, покачиваясь.
От страха женщина стала нервничать и много говорить.
— До этой недели я никогда ее не видела, хотя мы работаем уже почти три года вместе. Объявление в газете, номер ящика или телефона, деньги — всегда на месте работы. Иногда мы подолгу разговаривали по телефону, обычный женский треп о хороших местах отдыха, о тряпках и косметике. У нее был свой кодекс чести, а я за дополнительные деньги иногда марала руки. В камере хранения Ленинградского вокзала она дважды оставляла для меня “премиальные”, первый раз это был металлический чемодан для профессиональных нужд, второй — ключи от машины.
— Где этот чемодан?
— Сейчас — в ее доме.
— Где этот дом?
— Там же, Московская, двадцать два! — блондинка удивилась, и удивление на минуту прогнало страх. — Я же вам говорю, она заказала своего мужа, а когда я пришла работать, в доме уже лежала задушенная женщина, та самая, с вашей фотографии! Мне пришлось использовать резервный запас кислоты…
— Ты хочешь сказать, что “Учительница пения” сейчас находится в доме двадцать два по Московской?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Он стоял недалеко от входа, прячась от света фонарей и настороженно следя за металлической дверью под неоновой нашлепкой. Нашлепка мигала, из дверей иногда вырывалась громкая музыка, впрочем плохо слышная в грохоте то и дело подъезжающих и отъезжающих мотоциклов.
Дважды к Фундику подходила небольшого роста, какая-то скукоженная девушка с затравленным взглядом и понурыми плечами, всегда готовыми к непреодолимому грузу неприятностей. Они перебрасывались парой слов, один раз девушка постояла рядом и покурила, судорожно втягивая дым сигареты и оглядываясь. Фундик сосал леденец, иногда прикусывая его передними зубами, и девушка тогда дергалась от только ей слышного хруста.
Подъехала новая компания на мотоциклах, девушка показала рукой на одну пару и скрылась. Фундик догрыз леденец, осматривая мужчину — здоровяка с конским хвостом на голове и колышущимися при ходьбе ляжками. У женщины были светлые волосы и красные сапожки на каблуках.
Фундик попал в клуб через грузовой люк у служебного входа в бар.
Пара, на которую ему указала несчастная девушка, распалась. Оказавшись в огромном ангаре, в грохоте музыки и странном цветном чаду, Фундик повел интересующего его человека легко и незаметно. Никто не обращал на него внимания, через пять минут его мелькающая между огромными татуированными бицепсами кепка выплыла в коридор, и он оказался у туалетов.
Порывшись в шкафчике уборщика, выбрал ершик на длинной ручке и решительно отправился с ним в женский туалет.
Он шел, сгорбившись, низко опустив голову, прямым ходом к батарее под окном.
Стайка девушек у зеркала с разноцветными “ирокезами” на выбритых головах встретила его появление удивленным гулом. Фундик крутил кран в батарее, пока не потекла тонкая струйка воды, и стал сосредоточенно тыкать в разные места металлическим концом ершика, многозначительно при этом хмыкая.
Потом он вежливо стучался в кабинки и, если там никого не было, заходил, дергал кнопку слива и внимательно наблюдал, как вода омывает загаженный фаянс. После чего присаживался на корточки, стучал ершиком по трубе, хмыкал и шел к следующей кабинке.
Вода из батареи потихоньку заливала пол.
В третьей кабинке дверь была заперта, и он выслушал удивленный нецензурный возглас.
Из последних двух кабинок девушки вышли при нем и сразу же бросились к зеркалу, не обращая внимания на убогого “сантехника”.
Вода уже мешала топтаться, разглядывать себя со всех сторон и просто стоять и обмениваться впечатлениями. Туалет пустел, и никто больше не заходил, потому что Фундик повесил на дверь табличку “ремонт”, а после последнего малинового “ирокеза” вообще просунул в ручку двери швабру.
После этого он подошел к третьей от окна кабинке, присел, убедился, что на ногах сидящей невидимой ему женщины те самые красные “казачки”. Фундик осмотрел дверь. Обычный кусок пластика. Двумя ударами ноги он выбил крепление шпингалета и осмотрел сидящий на унитазе “объект”.
Никаких цветных причесок, ни намека на татуировки на удивленном лице блондинки, ее причастность к рокерскому клубу выдавала только длинная металлическая цепочка поверх кожаного красного пиджака в талию.
Чтобы посидеть с удовольствием, дама застелила крышку унитаза половиной газеты с комиксами, а другую половину она изучала, иногда прожигая особенно понравившиеся места кончиком тлеющей сигареты.
Фундик снял кепку и вытер ею лицо.
Блондинка смотрела на него спокойно, затушила сигарету о кафель стены и стала комкать газету. Когда она бросила комок на пол, в руке у нее оказалась отвертка.
На отвертку Фундик никак не отреагировал, достал из кепки небольшую цветную фотографию и показал блондинке.
— Знаешь ее?
Блондинке помешали спущенные джинсы. Если бы не эта малость, быть бы Фундику проткнутым в паху, потому что именно броском вниз женщина его очень удивила. Он успел отшатнуться, ударил ее чуть ниже затылка ребром ладони и вынес на мокрый пол.
Убедившись, что вода уже протекла под дверью в коридор, закрыл кран батареи, присел над женщиной и потрогал пульс на шее.
— Я жду, — напомнил он, когда она открыла глаза.
— Я ее видела только мертвой, — сглотнув, прошептала женщина.
— Насколько мертвой?
— Насколько может быть мертвой задушенная женщина.
— Ты ее трогала?
— Она лежала на кровати, мне пришлось затолкать тело в шкаф, потому что в дом нагрянули гости, а я еще не успела ничего убрать. Она была совершенно точно мертвой.
— Насколько точно?
— Она была в дерьме! — закричала блондинка и попробовала встать.
— Где?
— Заказ в пригороде. Подмоклово, Московская, двадцать два.
— Кто?
— Объявление в газете.
— Текст?
— “Учительница пения для глухонемых приглашает настройщика инструмента”, номер абонента. В почтовом ящике был конверт с адресом, фотографией мужчины и кодом сейфа, где я должна была взять деньги после работы.
— Вместо мужчины оказалась убитая женщина? — Фундик говорил тихо, он сидел, покачиваясь, на корточках и жестом показал блондинке, что она может опираться на локти, но вставать нельзя.
— Мужчина оказался живой. И не в себе. Пришлось…
— Чем?
— Отверткой.
— Что входит в обязанности настройщика?
— Полная очистка.
— Кислота в ванной? — тихо спросил Фундик.
Женщина внимательно посмотрела влажными глазами, и Фундик увидел, как ее зрачки заливает страх.
— Ты давно работаешь с “Учительницей пения”?
— Три года.
— Видела ее?
— Да.
— Это она? — Фундик опять показал фотографию.
— Нет, это любовница ее мужа. Я думаю, это “Учительница” ее задушила.
Фундик задумался, покачиваясь.
От страха женщина стала нервничать и много говорить.
— До этой недели я никогда ее не видела, хотя мы работаем уже почти три года вместе. Объявление в газете, номер ящика или телефона, деньги — всегда на месте работы. Иногда мы подолгу разговаривали по телефону, обычный женский треп о хороших местах отдыха, о тряпках и косметике. У нее был свой кодекс чести, а я за дополнительные деньги иногда марала руки. В камере хранения Ленинградского вокзала она дважды оставляла для меня “премиальные”, первый раз это был металлический чемодан для профессиональных нужд, второй — ключи от машины.
— Где этот чемодан?
— Сейчас — в ее доме.
— Где этот дом?
— Там же, Московская, двадцать два! — блондинка удивилась, и удивление на минуту прогнало страх. — Я же вам говорю, она заказала своего мужа, а когда я пришла работать, в доме уже лежала задушенная женщина, та самая, с вашей фотографии! Мне пришлось использовать резервный запас кислоты…
— Ты хочешь сказать, что “Учительница пения” сейчас находится в доме двадцать два по Московской?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82