Они идут сюда, они станут спрашивать, где Ляля и Антон, ты не знаешь мою мать, она такое устроит!.. — Коля перешел на шепот.
— Задерни шторы.
— Что?..
— Быстро задерни шторы!
Стуча пяткой в пол, Коля ковыляет к окну.
— Спустись вниз и скажи, что я кормлю ребенка и никого не хочу видеть!
— Я уже сказал, что ты не хочешь их видеть, поэтому мама сюда так и рвется!
— Тогда скажи, что я спущу ее с лестницы, если она не уберется.
— Ляля не могла такого сказать!
На соседней тахте проснулась девочка, села и потирает глаза.
В проеме двери появляются две фигуры, я вижу их подсвеченными сзади из коридорного окна.
— Ксюша, деточка, иди ко мне! — плаксиво позвала одна из фигур и двинулась в комнату с протянутыми руками.
Девочка очень быстро соскочила с тахты, подбежала ко мне и запряталась за ногами.
За моими ногами в черных лайковых брюках в обтяжку и в тупоносых ботинках на высоком каблуке.
Собственно, эти самые брюки и ботинки — единственное, что на мне сейчас надето. Если не считать трусов, носков, парика и очков с темными стеклами.
— Ляля?.. — с ужасом в голосе прошептала женщина, вероятно, наконец разглядев, куда спряталась девочка.
Она прошла уже до середины комнаты и застыла там, скрестив руки на груди.
Мужчина у двери, тоже успевший разглядеть меня в позе лежа на боку (рука под головой, раскиданная грудь) и присосавшегося младенца, сделал судорожное движение назад, молодец, он сразу сообразил, что лучший выход из создавшейся ситуации — это немедленное бегство.
— Стоять! — взвизгнула женщина, определив по звуку, что делает муж. Мужчина замер.
— Садитесь, — предложила я, надеясь, что они оба сядут в кресла у двери.
— Не будем мешать, — это сказал мужчина, он все еще надеялся сбежать.
— Вы уже достаточно помешали, ворвавшись сюда. Коля, ты разве не попросил свою припадочную мамочку посидеть внизу, пока я кормлю?
— Я чаю предложил, я хотел…
— Как ты думаешь, — перебиваю я Колю, чувствуя в его голосе готовность все немедленно и в подробностях рассказать им, — она меня понимает? Она понимает, что я предложила сесть?
Пятясь, женщина отходит к двери и на ощупь определяет свой зад в кресло. Потоптавшись, садится и мужчина.
Мальчик поел и заснул. Осторожно вынимаю сосок из его рта и закрываю грудь полотенцем. Укладываюсь поудобней, поджимаю ноги, чтобы обхватить ими затаившуюся где-то за коленками девочку, нахожу ладонью ее головку и ворошу волосы. Все в порядке, я рядом, расслабься.
Интересно, какой первый вопрос они зададут? Что я сделала с их несовершеннолетним сыночком? Чем я отбила ему ногу? Или вопрос со ступней был решен внизу?.. Вот еще интересно, заходили ли гости в ванную на первом этаже, чтобы помыть руки с дороги?..
— Ляля, — надтреснутым голосом спрашивает мамочка Коли, — ты что, остригла свои волосы?!
Чувствую в ее голосе недоверие, смешанное с легким ужасом. Трогаю парик.
— Что, мне так не идет?
— Почему ты кормишь ребенка в солнцезащитных очках?!
То же недоверие и ужас в голосе.
— Неудачная попытка отстраниться от действительности, — объясняю я, снимаю очки и кладу их на тумбочку. — Так лучше?
— Почему тут так темно?
Это уже третий вопрос, пожалуй, для мамочки достаточно.
— Не твое дело, мне так нравится. А папочка хочет что-нибудь спросить или ему все и так ясно?
— Нам лучше уйти, — сразу же понял намек папочка.
Коля обхватил голову руками и вышел из комнаты.
— Я никуда не пойду, пока не пойму, что здесь происходит! — завелась мамочка.
— Вернись, поганец! Ты пустил их в этот дом, ты и расхлебывай! — кричу я Коле.
— Я пытался, — появляется он в проеме двери, — но они не верят. Они думают, что я свихнулся.
— Иди сюда, — показываю пальцем на пол у кровати. — Сядь.
Потоптавшись, Коля кое-как усаживается на полу, вытянув ногу с загипсованной ступней.
— Молодец, — я кладу ему на плечо руку и смотрю на затихших в креслах родителей. — Чего вам надо? Забрать сыночка домой или отправить его в психушку?
— А давайте посидим за столом, поговорим, выпьем! — бодрым голосом предлагает папа. Придется остудить его энтузиазм.
— Я не пью, когда кормлю ребенка.
— Ах да, извините…
— А вы с мамочкой можете спуститься вниз, выпить все, что найдете. Полутора часов на застолье, надеюсь, вам хватит. Потом проснется маленький, и вы мне будете мешать.
— И ты… Ты ушел к этой женщине? Ты бросил к ее ногам свою жизнь?.. — всхлипывает мама. Наконец-то она зарыдала.
— Ты с ума сошла! — дернулся Коля, и я надавила на его плечо, успокаивая. — Я ушел совсем к другой женщине, ты только посмотри на нее, разве с такой!..
Тут он наконец услышал себя и сбился.
— Договаривай, поганец, — ласково прошу я, щекоча его шею и дергая за мочку уха.
И в этот момент вдруг понимаю, что разозлилась. Ай, спасибо, мальчик Коля, хоть какие-то живые и давно забытые эмоции.
— Я только хотел сказать, что не ушел… совсем. Я тут временно, пока нога не заживет, я вас не бросил, просто Ляля умерла, и я не знал, что делать… ай!
Он дергается, потому что я сильно скрутила мочку его уха.
— А где Антон? — встрепенулся папа. — Почему у вас телефон не работает? Мы звоним, звоним…
— Антон, вероятно, с любовницей, — с готовностью разъясняю я. — Только что, перед вами, приходила женщина и сказала, что у Антона есть любовница. Я думаю, они теперь навеки вместе.
— Я хочу его видеть! — папа настроен решительно.
— Посмотрите в ванной, может, что-то осталось… — предлагаю я, зевая.
Коля поворачивается ко мне застывшим лицом, я показываю ему пальцем на ворот футболки, а когда он опускает голову, хватаю его за нос и громко спрашиваю:
— Что мне сделать, чтобы они ушли? Может, скажем, что послезавтра поженимся?
— Послезавтра?.. — удивленно гундосит Коля.
— Можно, конечно, и завтра, ты знаешь, здесь, в Промоклове, в ЗАГС очередей нет…
— В Подмоклове, — механически поправляет он меня.
— Какая разница…
Некоторое время нас окутывает полнейшая тишина, по спокойному посапыванию девочки я понимаю, что и она заснула. Коля освободил свой нос, откинул голову на тахту и закрыл глаза, расслабившись. Папа в кресле закрыл лицо ладонями и тоже откинулся на спинку и замер, глубоко дыша. А мама, наоборот, скрючилась, опустив голову к коленям, ее дыхания не слышно… И только жужжащий посторонний звук… Вот, опять! Это волчком крутится веретено времени, туда-сюда… туда-сюда, обматывая нас тончайшей паутинкой вечности, и, если сейчас кто-нибудь не дернется, она тщательно и прочно обмотает тела, превратив их в коконы, а потом в личинки других жизней. Но тут мальчик вздрагивает, разрывая судорожным движением взлетевших ручек паутину вечности, веретено падает, и я вдруг понимаю, что все беспомощные младенцы некоторое время пребывают в пространстве между жизнью и смертью, неосмысленно повелевая и тем и другим…
— Ты слышала, — спросил папа на лестнице, когда вся дружная семейка, укрыв меня с детьми пледом, втроем спускалась вниз, — слышала только что странный звук?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Задерни шторы.
— Что?..
— Быстро задерни шторы!
Стуча пяткой в пол, Коля ковыляет к окну.
— Спустись вниз и скажи, что я кормлю ребенка и никого не хочу видеть!
— Я уже сказал, что ты не хочешь их видеть, поэтому мама сюда так и рвется!
— Тогда скажи, что я спущу ее с лестницы, если она не уберется.
— Ляля не могла такого сказать!
На соседней тахте проснулась девочка, села и потирает глаза.
В проеме двери появляются две фигуры, я вижу их подсвеченными сзади из коридорного окна.
— Ксюша, деточка, иди ко мне! — плаксиво позвала одна из фигур и двинулась в комнату с протянутыми руками.
Девочка очень быстро соскочила с тахты, подбежала ко мне и запряталась за ногами.
За моими ногами в черных лайковых брюках в обтяжку и в тупоносых ботинках на высоком каблуке.
Собственно, эти самые брюки и ботинки — единственное, что на мне сейчас надето. Если не считать трусов, носков, парика и очков с темными стеклами.
— Ляля?.. — с ужасом в голосе прошептала женщина, вероятно, наконец разглядев, куда спряталась девочка.
Она прошла уже до середины комнаты и застыла там, скрестив руки на груди.
Мужчина у двери, тоже успевший разглядеть меня в позе лежа на боку (рука под головой, раскиданная грудь) и присосавшегося младенца, сделал судорожное движение назад, молодец, он сразу сообразил, что лучший выход из создавшейся ситуации — это немедленное бегство.
— Стоять! — взвизгнула женщина, определив по звуку, что делает муж. Мужчина замер.
— Садитесь, — предложила я, надеясь, что они оба сядут в кресла у двери.
— Не будем мешать, — это сказал мужчина, он все еще надеялся сбежать.
— Вы уже достаточно помешали, ворвавшись сюда. Коля, ты разве не попросил свою припадочную мамочку посидеть внизу, пока я кормлю?
— Я чаю предложил, я хотел…
— Как ты думаешь, — перебиваю я Колю, чувствуя в его голосе готовность все немедленно и в подробностях рассказать им, — она меня понимает? Она понимает, что я предложила сесть?
Пятясь, женщина отходит к двери и на ощупь определяет свой зад в кресло. Потоптавшись, садится и мужчина.
Мальчик поел и заснул. Осторожно вынимаю сосок из его рта и закрываю грудь полотенцем. Укладываюсь поудобней, поджимаю ноги, чтобы обхватить ими затаившуюся где-то за коленками девочку, нахожу ладонью ее головку и ворошу волосы. Все в порядке, я рядом, расслабься.
Интересно, какой первый вопрос они зададут? Что я сделала с их несовершеннолетним сыночком? Чем я отбила ему ногу? Или вопрос со ступней был решен внизу?.. Вот еще интересно, заходили ли гости в ванную на первом этаже, чтобы помыть руки с дороги?..
— Ляля, — надтреснутым голосом спрашивает мамочка Коли, — ты что, остригла свои волосы?!
Чувствую в ее голосе недоверие, смешанное с легким ужасом. Трогаю парик.
— Что, мне так не идет?
— Почему ты кормишь ребенка в солнцезащитных очках?!
То же недоверие и ужас в голосе.
— Неудачная попытка отстраниться от действительности, — объясняю я, снимаю очки и кладу их на тумбочку. — Так лучше?
— Почему тут так темно?
Это уже третий вопрос, пожалуй, для мамочки достаточно.
— Не твое дело, мне так нравится. А папочка хочет что-нибудь спросить или ему все и так ясно?
— Нам лучше уйти, — сразу же понял намек папочка.
Коля обхватил голову руками и вышел из комнаты.
— Я никуда не пойду, пока не пойму, что здесь происходит! — завелась мамочка.
— Вернись, поганец! Ты пустил их в этот дом, ты и расхлебывай! — кричу я Коле.
— Я пытался, — появляется он в проеме двери, — но они не верят. Они думают, что я свихнулся.
— Иди сюда, — показываю пальцем на пол у кровати. — Сядь.
Потоптавшись, Коля кое-как усаживается на полу, вытянув ногу с загипсованной ступней.
— Молодец, — я кладу ему на плечо руку и смотрю на затихших в креслах родителей. — Чего вам надо? Забрать сыночка домой или отправить его в психушку?
— А давайте посидим за столом, поговорим, выпьем! — бодрым голосом предлагает папа. Придется остудить его энтузиазм.
— Я не пью, когда кормлю ребенка.
— Ах да, извините…
— А вы с мамочкой можете спуститься вниз, выпить все, что найдете. Полутора часов на застолье, надеюсь, вам хватит. Потом проснется маленький, и вы мне будете мешать.
— И ты… Ты ушел к этой женщине? Ты бросил к ее ногам свою жизнь?.. — всхлипывает мама. Наконец-то она зарыдала.
— Ты с ума сошла! — дернулся Коля, и я надавила на его плечо, успокаивая. — Я ушел совсем к другой женщине, ты только посмотри на нее, разве с такой!..
Тут он наконец услышал себя и сбился.
— Договаривай, поганец, — ласково прошу я, щекоча его шею и дергая за мочку уха.
И в этот момент вдруг понимаю, что разозлилась. Ай, спасибо, мальчик Коля, хоть какие-то живые и давно забытые эмоции.
— Я только хотел сказать, что не ушел… совсем. Я тут временно, пока нога не заживет, я вас не бросил, просто Ляля умерла, и я не знал, что делать… ай!
Он дергается, потому что я сильно скрутила мочку его уха.
— А где Антон? — встрепенулся папа. — Почему у вас телефон не работает? Мы звоним, звоним…
— Антон, вероятно, с любовницей, — с готовностью разъясняю я. — Только что, перед вами, приходила женщина и сказала, что у Антона есть любовница. Я думаю, они теперь навеки вместе.
— Я хочу его видеть! — папа настроен решительно.
— Посмотрите в ванной, может, что-то осталось… — предлагаю я, зевая.
Коля поворачивается ко мне застывшим лицом, я показываю ему пальцем на ворот футболки, а когда он опускает голову, хватаю его за нос и громко спрашиваю:
— Что мне сделать, чтобы они ушли? Может, скажем, что послезавтра поженимся?
— Послезавтра?.. — удивленно гундосит Коля.
— Можно, конечно, и завтра, ты знаешь, здесь, в Промоклове, в ЗАГС очередей нет…
— В Подмоклове, — механически поправляет он меня.
— Какая разница…
Некоторое время нас окутывает полнейшая тишина, по спокойному посапыванию девочки я понимаю, что и она заснула. Коля освободил свой нос, откинул голову на тахту и закрыл глаза, расслабившись. Папа в кресле закрыл лицо ладонями и тоже откинулся на спинку и замер, глубоко дыша. А мама, наоборот, скрючилась, опустив голову к коленям, ее дыхания не слышно… И только жужжащий посторонний звук… Вот, опять! Это волчком крутится веретено времени, туда-сюда… туда-сюда, обматывая нас тончайшей паутинкой вечности, и, если сейчас кто-нибудь не дернется, она тщательно и прочно обмотает тела, превратив их в коконы, а потом в личинки других жизней. Но тут мальчик вздрагивает, разрывая судорожным движением взлетевших ручек паутину вечности, веретено падает, и я вдруг понимаю, что все беспомощные младенцы некоторое время пребывают в пространстве между жизнью и смертью, неосмысленно повелевая и тем и другим…
— Ты слышала, — спросил папа на лестнице, когда вся дружная семейка, укрыв меня с детьми пледом, втроем спускалась вниз, — слышала только что странный звук?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82