Эврих промолчал, и девушка раздраженно обернулась к нему:
— Ты не слышишь? Я говорю, вот-вот ливень начнется!
— Слышу.
— Тогда почему не отвечаешь?
— Ты уверена, что Фукукан расправится с Тайтэки и Алиар без промедления, как только они попадут к нему в руки?
— Нет, — ответила Кари после недолгого молчания. — Скорее всего нанг устроит из этого целое представление. Созовет всех пастухов и табунщиков, дабы могли они насладиться редким зрелищем. Закатит пир, испросив предварительно позволения у шамана, который после камланий выберет наиболее подходящий для этого день. Женщины племени должны надолго запомнить столь поучительный урок, и спешить Фукукан не будет. Предвкушение мести слаще самого наказания виновных, и я думаю, трое-четверо суток у нас в запасе есть.
— Потому-то ты и спешила как можно скорее покинуть табунщиков-хамбасов? — спросил Эврих, и девушка поняла, что на языке у него вертится много самых разных слов, которые не доставят ей ни малейшего удовольствия. Чувствам своим, однако, аррант воли не дал и сухо сказал единственное, что имело отношение к нынешнему их положению: — Надо искать укрытие от дождя. Не хватало нам только какую-нибудь хворь подцепить. Ливень будет нешуточный.
Он мог бы добавить, что, пойдет дождь или нет, заморенной кляче все равно необходим отдых, но не стал отдавливать Кари и без того кровоточащую мозоль. Девушка кивнула, стукнулась затылком о подбородок Эвриха и ощутила, что щеки ее наливаются багрянцем. Благодарности к арранту она не испытывала — чуткость его раздражала и представлялась ей худшим упреком, чем все ругательства, которые он мог обрушить на ее склоненную голову. Кроме того, она опасалась, что этот человек догадается, как будоражит ей кровь одним своим присутствием. Кари казалось, что скажи он слово, потяни руку — и она ляжет в нее, словно спелый плод.
Чтому надо было положить конец, и чем скорее, тем ттучше — даже сквозь одежду она чувствовала, как волнуют ее соприкосновения с его телом. Дальше так продолжаться не может, она этого просто не вынесет!
— Поезжай во-он в тот распадок. На меня упали первые капли, — прерывающимся голосом скомандовала девушка, с трудом перебарывая желание спрятать лицо на груди Эвриха, прижаться к нему, обнять, впиться губами в золотистую кожу, запах которой, смешанный с запахом овчины и конского пота, кружил ей голову сильнее архи или хлебного сегванского вина.
Поваленный ветром дуб на краю распадка был скверным укрытием от начавшего моросить дождя, но, пристроив между его вывороченными из земли корнями несколько срезанных березок и накрыв их кучей веток с нарядными пожелтевшими листьями, они соорудили нечто похожее на берлогу и успели укрыться в ней прежде, чем грянули первые грозовые раскаты и хлынул ливень. Завернувшись в теплый плащ и натянув овчинное одеяло до глаз, Кари забилась в самый темный угод с твердым намерением уснуть, а Эврих извлек из сумки пачку пергаментных листов, достал из деревянного пенальчика перо, приготовил флакончик с чернилами и задумался, глядя на завесу дождя, отгородившую их ото всего мира.
Девушка смежила веки, но сон не шел. Тогда она помолилась Великому Духу и попыталась вызвать перед глазами успокаивающий и навевающий дрему образ колышущегося под ветром ковыля, не раз помогавший ей прежде переступать границу сна, однако и это не помогло. Перед внутренним ее взором вместо бескрайней степи упорно возникал склонившийся над измятыми листами аррант, не обращавший на нее ни малейшего внимания. Ой-е! Она не красавица и сама это отлично знает, но и не уродина, от которой мужчины бегут, как от огня! Некоторые Канахаровы комесы поглядывали на нее с вожделением, и она готова была поклясться что любой из них, окажись на месте Эвриха, уже лез бы к ней с поцелуями и лживыми заверениями в любви Впрочем, может, этот тюфяк просто боится к ней прикоснуться?
Неожиданная эта мысль заставила девушку встрепенуться и широко распахнуть глаза. А ведь, пожалуй так оно и есть! Она столько раз цыкала на него, дерзила и всячески выказывала свою неприязнь и неодобрение что удивительно, как он ее до сих пор за поганый язык хлыстом не отстегал! Стало быть, надеяться на то, что он сам к ней полезет, нечего… Кари вздохнула: наваждение, нашедшее на нее, когда оказалась она с безмолвным аррантом в одном седле, все еще не рассеялось внутренний жар по-прежнему сжигал ее, не давал покоя, и бороться с ним более у девушки не было ни сил, ни желания. Пусть этот чужак думает о ней что хочет, но сейчас он нужен ей, как никто и никогда не был нужен, и она получит его. Немедленно! — Эврих… — слабым голосом позвала девушка. — Меня знобит…
Стиснув зубы от нетерпения, она наблюдала за тем, как аррант аккуратно убирает в пенал перо, закрывает флакончик с чернилами, прячет в сумку покоробившиеся листы. Он действовал неторопливо, словно знал, что рано или поздно она позовет его. И знал, для чего позовет. На мгновение Кари пожалела о своих словах, ей захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть нависшего над ней арранта, спокойных, проницательных глаз его, в прозелень которых проваливалась, погружалась она, как в бездну. О Боги Покровители, да ведь он по-настоящему прекрасен! Почему же она этого раньше не разглядела? Почему за урода почитала?
На гладком, покрытом ровным загаром лице не осталось и следа от темных и светлых пятен, брови и ресницы отросли, голову покрыл ежик золотистых волос, которым, со временем, позавидует любая женщина. Ой-е! С такой внешностью он мог позволить себе быть разборчивым, и дерзкая степнячка-замухрышка ничем не могла его прельстить…
— Простыла? — Эврих протянул руку, намереваясь положить ладонь на лоб девушки, и в этот момент она подалась вперед, сбрасывая одеяло, вцепилась сильными пальцами в его плечи.
— Эге! Похоже, недуг, поразивший тебя, серьезнее, чем я думал! — Аррант приблизил свое лицо к Кари-ному и накрыл ее плотно стиснутые губы своими.
Поцелуй его оказался на редкость нежным, в нем не было даже намека на страсть, и Кари едва не зарычала от разочарования. Притянула его к себе, обвила гибкими руками за шею, словно силясь передать ему часть сжигавшего ее огня. И преуспела в этом. На миг оторвавшись от девушки, аррант властно впился в ее губы, и она почувствовала себя, как умирающий от жажды после первого глотка студеной воды. Но одного глотка было мало, и она с готовностью приоткрыла губы, позволяя языку Эвриха проникнуть внутрь и соединиться с ее языком.
Кари таяла в объятиях арранта. Ей нравился запах его дыхания, вкус губ, ощущение тершихся друг о друга языков, но и этого было мало. Мало, ибо теперь-то она сознавала, что успокоится, только когда этот восхитительный мужчина окажется между ее раздвинутых бедер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122