Он никогда не встречался с ней в салуне, а поднимался по задней лестнице обычно уже после наступления темноты. Она, как правило, ждала его в раскрытых дверях с выражением беспокойства на лице. Он никогда с ней особенно не разговаривал, но она непрерывно болтала. У нее был высокий, почти детский голосок. Она все говорила и говорила, как будто хотела побороть смущение от того, что они собирались делать. Иногда он задерживался на полчасика, потому что стал привыкать к ее болтовне, хотя давно забыл, о чем именно она говорила. Но когда она что-то рассказывала, ее лицо расслаблялось и из глаз исчезал страх. При этом она хватала его за руку, однажды даже застегнула пуговицы на его рубашке. А когда он собирался уходить, потому что всегда спешил уйти, не находиться там, в ее комнате, она снова смотрела на него с испугом, как будто хотела сказать что-то еще, но не решалась.
– Что тебе? – спросил он однажды, поворачиваясь к ней на лестничной площадке.
– Ты можешь назвать меня по имени? – спросила она. – Хоть однажды?
Его настолько удивил вопрос, что именно его он и помнил все эти последующие годы. Почему ей было важно, чтобы он назвал ее по имени?
– Ну, конечно, – удивился он. – Тебя зовут Мэгги.
– Но ты никогда не зовешь меня по имени, – пожаловалась она. – Ты вообще никак меня не зовешь. Мне только хочется, чтобы ты хоть раз сказал, когда придешь.
– Не понимаю, зачем это нужно, – честно признался он.
Мэгги вздохнула.
– Ты просто меня порадуешь, – пояснила она. – Я буду так счастлива.
Что-то в ее словах глубоко обеспокоило его. Казалось, она заплачет или бросится за ним по лестнице.
Ему приходилось видеть и мужчин и женщин в отчаянии, но он как-то не ожидал этого от Мэгги. Но именно отчаяние прочел он в ее лице.
Через два дня он было направился к ней снова, но остановил себя. Вместо этого взял ружье, пошел к индейской переправе и просидел там всю ночь. Он никогда больше не ходил к Мэгги, хотя иногда встречал ее на улице. Она родила мальчика, прожила еще четыре года и умерла. Если верить Гасу, свой последний год она непрерывно пила. Одно время она путалась с Джейком, но потом Джейк уехал.
Все эти годы он помнил, с какой надеждой останавливались на нем ее глаза, когда он входил или уходил. Это были самые болезненные воспоминания, ведь он не просил ее так хорошо к нему относиться, и тем не ме нее она была к нему привязана. Он лишь хотел купить то, что покупали и другие мужчины, но она выделила его, и этого он никогда не мог понять.
Он тем не менее чувствовал себя виноватым, потому что он ведь возвращался снова и снова и бездумно позволил этой ее привязанности вырасти. А потом ушел.
– Разбил ее сердце, – без конца повторял Гас.
– О чем ты? – говорил Калл. – Она же была гуля щей.
– У гулящих тоже есть сердце, – заметил Август. И горькая правда заключалась в том, что Гас был прав. В ней не чувствовалось ничего жесткого, все знали, что она не годится для такой жизни. У нее часто по являлось на лице выражение нежности, ему ни у кого не пришлось больше видеть такого выражения. Он все еще помнил ее движения, даже лучше, чем слова. Она никогда не умела как следует уложить волосы и постоянно поправляла их рукой.
– Не слушаются, – жаловалась она, как будто волосы – ребенок.
– Вот и позаботься о ней, если тебе ее так жалко, – сказал он Гасу, но Гас пожал плечами.
– Она не в меня влюблена, а в тебя, – уточнил он.
Это был момент, когда они почти рассорились, потому что Гас не оставлял его в покое. Он хотел, чтобы Калл пошел и навестил Мэгги.
– Пойду, и что буду делать? – спрашивал Калл. Он уже приходил в отчаяние. – Я не создан для женитьбы.
– Да ведь она и не делала тебе предложения, верно? – саркастически замечал Гас.
– Пойду, и что буду делать? – настойчиво повторял Калл.
– Посидишь с ней, подержишь ее за руку, – говорил Гас. – Ей нравится быть с тобой. Не понимаю почему.
Но вместо этого Калл сидел у реки, ночь за ночью. Был период, когда ему хотелось вернуться, когда ему хотелось посидеть с Мэгги несколько минут и посмотреть, как она возится со своими волосами. Но он выбирал реку и одиночество, рассчитывая, что со временем это чувство пройдет, он перестанет думать о Мэгги, а она в свою очередь перестанет думать о нем. И вообще, есть более разговорчивые мужики, чем он, Гас и Джейк, к примеру.
Но чувство не прошло, прошли только годы. Каждый раз, когда он слышал, что она опять напилась или попала в беду, он ежился и чувствовал себя виноватым. Да еще и Гас не переставал к нему приставать, причем до такой степени, что они едва не дрались.
– Тебе нравится, когда все в тебе нуждаются, но ты чересчур разборчив относительно тех, чья нужда тебя не волнует, – сказал Гас во время одной из самых серьезных ссор.
– Я вовсе не хочу, чтобы кто-то во мне нуждался, – отрезал Калл.
– Зачем же ты тогда мотаешься по округе с этой шайкой полупреступников, которых ты называешь техасскими рейнджерами? Да среди них найдутся такие, которые и помочиться не рискнут, если ты им заранее место не укажешь. Но если в тебе нуждается такое беспомощное и слабое существо, как Мэгги, ты направляешься прямиком на берег и принимаешься чистить пистолет.
– Ну, он может мне всегда понадобиться, – заметил Калл. Но он сознавал, что переспорить Гаса ему никогда не удастся.
Всю свою жизнь он старался быть осторожным, и неожиданно случилось нечто, что навсегда оказалось вне его контроля, и все потому, что он хотел выяснить про эти дела с женщинами. Многие годы он держался особняком и критически относился к мужикам, бегающим по бабам. И вдруг он сам превратил все свои правила в посмешище. Что-то в этой девушке привлекло его, ее робость, одинокий вид, с которым она сидела у окна. И так вышло, что за теми крохами полученного удовольствия скрывалась глухая боль, которая мучила его куда больше, чем три ранения, полученные им за эти годы.
С рождением мальчика стало еще хуже. Первые два года его раздирали сомнения – что делать? Гас утверждал, что Мэгги призналась ему: ребенок от Калла, но откуда ей знать точно? Мэгги мужикам никогда не отказывала. Именно поэтому она и стала шлюхой, решил Калл, не могла отказаться даже от такой любви. Он чувствовал, что в ее понимании все это любовь – и ковбои, и игроки. Может быть, ей даже казалось, что другой любви и не бывает.
Иногда он колебался, хотел вернуться и жениться на ней, хотя для него это бы означало бесчестье. Возможно, мальчик и его, и тогда он поступил бы правильно, но из рейнджеров пришлось бы уйти.
Один или два раза он даже вставал, чтобы направиться к ней, но решимости не хватало. Не мог он вернуться, и все тут. В ту ночь, когда он узнал, что она умерла, он молча уехал из города и неделю ездил вдоль реки. Он понял тогда, что навсегда потерял возможность исправить причиненное им зло, что никогда впредь он не будет считать себя таким человеком, каким хотел бы быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284
– Что тебе? – спросил он однажды, поворачиваясь к ней на лестничной площадке.
– Ты можешь назвать меня по имени? – спросила она. – Хоть однажды?
Его настолько удивил вопрос, что именно его он и помнил все эти последующие годы. Почему ей было важно, чтобы он назвал ее по имени?
– Ну, конечно, – удивился он. – Тебя зовут Мэгги.
– Но ты никогда не зовешь меня по имени, – пожаловалась она. – Ты вообще никак меня не зовешь. Мне только хочется, чтобы ты хоть раз сказал, когда придешь.
– Не понимаю, зачем это нужно, – честно признался он.
Мэгги вздохнула.
– Ты просто меня порадуешь, – пояснила она. – Я буду так счастлива.
Что-то в ее словах глубоко обеспокоило его. Казалось, она заплачет или бросится за ним по лестнице.
Ему приходилось видеть и мужчин и женщин в отчаянии, но он как-то не ожидал этого от Мэгги. Но именно отчаяние прочел он в ее лице.
Через два дня он было направился к ней снова, но остановил себя. Вместо этого взял ружье, пошел к индейской переправе и просидел там всю ночь. Он никогда больше не ходил к Мэгги, хотя иногда встречал ее на улице. Она родила мальчика, прожила еще четыре года и умерла. Если верить Гасу, свой последний год она непрерывно пила. Одно время она путалась с Джейком, но потом Джейк уехал.
Все эти годы он помнил, с какой надеждой останавливались на нем ее глаза, когда он входил или уходил. Это были самые болезненные воспоминания, ведь он не просил ее так хорошо к нему относиться, и тем не ме нее она была к нему привязана. Он лишь хотел купить то, что покупали и другие мужчины, но она выделила его, и этого он никогда не мог понять.
Он тем не менее чувствовал себя виноватым, потому что он ведь возвращался снова и снова и бездумно позволил этой ее привязанности вырасти. А потом ушел.
– Разбил ее сердце, – без конца повторял Гас.
– О чем ты? – говорил Калл. – Она же была гуля щей.
– У гулящих тоже есть сердце, – заметил Август. И горькая правда заключалась в том, что Гас был прав. В ней не чувствовалось ничего жесткого, все знали, что она не годится для такой жизни. У нее часто по являлось на лице выражение нежности, ему ни у кого не пришлось больше видеть такого выражения. Он все еще помнил ее движения, даже лучше, чем слова. Она никогда не умела как следует уложить волосы и постоянно поправляла их рукой.
– Не слушаются, – жаловалась она, как будто волосы – ребенок.
– Вот и позаботься о ней, если тебе ее так жалко, – сказал он Гасу, но Гас пожал плечами.
– Она не в меня влюблена, а в тебя, – уточнил он.
Это был момент, когда они почти рассорились, потому что Гас не оставлял его в покое. Он хотел, чтобы Калл пошел и навестил Мэгги.
– Пойду, и что буду делать? – спрашивал Калл. Он уже приходил в отчаяние. – Я не создан для женитьбы.
– Да ведь она и не делала тебе предложения, верно? – саркастически замечал Гас.
– Пойду, и что буду делать? – настойчиво повторял Калл.
– Посидишь с ней, подержишь ее за руку, – говорил Гас. – Ей нравится быть с тобой. Не понимаю почему.
Но вместо этого Калл сидел у реки, ночь за ночью. Был период, когда ему хотелось вернуться, когда ему хотелось посидеть с Мэгги несколько минут и посмотреть, как она возится со своими волосами. Но он выбирал реку и одиночество, рассчитывая, что со временем это чувство пройдет, он перестанет думать о Мэгги, а она в свою очередь перестанет думать о нем. И вообще, есть более разговорчивые мужики, чем он, Гас и Джейк, к примеру.
Но чувство не прошло, прошли только годы. Каждый раз, когда он слышал, что она опять напилась или попала в беду, он ежился и чувствовал себя виноватым. Да еще и Гас не переставал к нему приставать, причем до такой степени, что они едва не дрались.
– Тебе нравится, когда все в тебе нуждаются, но ты чересчур разборчив относительно тех, чья нужда тебя не волнует, – сказал Гас во время одной из самых серьезных ссор.
– Я вовсе не хочу, чтобы кто-то во мне нуждался, – отрезал Калл.
– Зачем же ты тогда мотаешься по округе с этой шайкой полупреступников, которых ты называешь техасскими рейнджерами? Да среди них найдутся такие, которые и помочиться не рискнут, если ты им заранее место не укажешь. Но если в тебе нуждается такое беспомощное и слабое существо, как Мэгги, ты направляешься прямиком на берег и принимаешься чистить пистолет.
– Ну, он может мне всегда понадобиться, – заметил Калл. Но он сознавал, что переспорить Гаса ему никогда не удастся.
Всю свою жизнь он старался быть осторожным, и неожиданно случилось нечто, что навсегда оказалось вне его контроля, и все потому, что он хотел выяснить про эти дела с женщинами. Многие годы он держался особняком и критически относился к мужикам, бегающим по бабам. И вдруг он сам превратил все свои правила в посмешище. Что-то в этой девушке привлекло его, ее робость, одинокий вид, с которым она сидела у окна. И так вышло, что за теми крохами полученного удовольствия скрывалась глухая боль, которая мучила его куда больше, чем три ранения, полученные им за эти годы.
С рождением мальчика стало еще хуже. Первые два года его раздирали сомнения – что делать? Гас утверждал, что Мэгги призналась ему: ребенок от Калла, но откуда ей знать точно? Мэгги мужикам никогда не отказывала. Именно поэтому она и стала шлюхой, решил Калл, не могла отказаться даже от такой любви. Он чувствовал, что в ее понимании все это любовь – и ковбои, и игроки. Может быть, ей даже казалось, что другой любви и не бывает.
Иногда он колебался, хотел вернуться и жениться на ней, хотя для него это бы означало бесчестье. Возможно, мальчик и его, и тогда он поступил бы правильно, но из рейнджеров пришлось бы уйти.
Один или два раза он даже вставал, чтобы направиться к ней, но решимости не хватало. Не мог он вернуться, и все тут. В ту ночь, когда он узнал, что она умерла, он молча уехал из города и неделю ездил вдоль реки. Он понял тогда, что навсегда потерял возможность исправить причиненное им зло, что никогда впредь он не будет считать себя таким человеком, каким хотел бы быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284