Довольно неблагодарное занятие: незнакомый индеец никогда не скажет всей правды незнакомому белому. Нередко меня попросту гнали прочь, так как у них были другие белые пленницы и они не хотели, чтобы я шлялся у их палаток.
Старая Шкура тоже ничем не мог мне помочь. С приходом слепоты развратные наклонности оставили его, ведь теперь он не мог будоражить себя видом необъятных чужих жен, однако в нем окончательно окрепло желание идти в этой жизни своим путем. Осенью шестьдесят седьмого правительство подписало новый договор с южными шайенами, арапахо, кайова и команчи, по которому последние давали согласие осесть на западе Оклахомы. Гонец разыскал наш лагерь и передал Старой Шкуре приглашение присоединиться, но после Песчаного ручья вождь был по горло сыт договорами и отказался.
— Я не стану жить в таком дурном месте, — сказал он мне, имея в виду новую резервацию. — Трава там чахлая, а вода горчит. Кроме того, это исконные земли Змей. Да, знаю, теперь они наши друзья, но я все равно их не люблю. Они живут со своими лошадями, как с женами. Это мне непонятно. И неприятно. Затем, там часто появляются Шершавые (апачи). Они храбрые воины, но больно уж уродливы телом, кривоноги и совсем не красивы лицом, не то что Люди! Давным-давно, когда мы часто воевали с ними, я привел в свой типи женщину апачи, но это было все равно что спать с кактусом. Тогда я отправил ее назад с подарками, что, как ты знаешь, сын, страшное оскорбление всему ее народу… Как сказал мне посланец Великого Белого Отца, Черный Котел снова подписал договор. Мне слишком дорого обходятся бумаги, в которых он ставит свой крестик. На Песчаном ручье я потерял семью, друзей и зрение. Но даже без глаз я вижу теперь гораздо лучше него…
Казалось бы, в моих интересах было отправиться на юг, заставив весь клан присоединиться к их собратьям, ведь если моя семья еще жива, она почти наверняка там. Но я не мог. Не мог, и все тут! Я испытывал настоящую слабость к этому старому индейцу. Поэтому я ответил ему так:
— Не понимаю, дедушка, почему бы нам не уйти к Пыльной реке? Если бы ты сразу последовал моему совету, то не было бы и Песчаного ручья.
— Я скажу тебе почему, — сказал Старая Шкура. — Я очень люблю страну, лежащую у Пыльной реки. Я сам родился там у ручья Нераспустившейся Розы. И мой талисман вдвое сильнее по ту сторону реки Большого Щита (то есть реки Платт). Но там совсем нет белых, разве что несколько охотников. И пока Люди будут жить там, бледнолицые не станут их беспокоить.
— Вот именно! — воскликнул я, внезапно предположив, что пуля, лишившая его зрения, вышибла заодно и его мозги.
— И ты хочешь, чтобы я, вождь самых отважных в мире воинов, прятался от опасности, как трусливый кролик? Чтобы я позволил бледнолицым вышвырнуть меня с земли, где мы восемьдесят лет охотились на бизонов и пауни? Мы, Люди, всегда поступали так, как хотели, и, если кто-нибудь вставал на нашем пути, мы убивали его или гибли сами. Если я стану трусом, мой народ отвернется от меня. Здесь много молодых воинов, но они не меньшие герои, чем Люди былых времен. Они решили убивать белых везде, где смогут их найти. Они хотят вырвать железные полосы их дороги из нашей земли и разрушить огнедышащие повозки. А когда это будет сделано, мы перебьем всех остальных бледнолицых и сможем снова спокойно охотиться и воевать с пауни.
— Дедушка, — спросил я, — ты и правда в это веришь?
— Сын, — ответил Старая Шкура, — если нам не удастся это сделать, наступит хороший день, чтобы умереть.
Так произошла битва на Буковом острове, когда пять или шесть сотен шайенов окружили у Развилки Арикара пятьдесят белых солдат и девять дней пытались покончить с ними. Но у бледнолицых снова оказались скорострельные «спенсеры», и они не потратили даром ни одного патрона, убив много индейцев, в том числе Прямого Носа, великого шайенского воина. А потом подоспела кавалерия.
Меня там не было, но наши молодые воины участвовали в осаде острова и вернулись в лагерь мрачнее тучи. Боясь неприятностей, я какое-то время отсиживался в палатке, но напрасно: их занимало совсем другое. Шайенам до сих пор не удалось раздобыть нормальное огнестрельное оружие, а что для мужчины может быть унизительнее того, когда горстка врагов побеждает его отряд, десятикратно ее превосходящий? Я давно уже закопал свой «ремингтон», а однозарядный «боллард» держал подальше от глаз: незачем дразнить гусей.
Теперь индейцы решили подойти к проблеме с другого конца и найти заклинание или талисман для защиты от пуль. Одному это, казалось бы, удалось: у Букового острова ему прострелили грудь, а он пошептал что-то над раной и она бесследно исчезла. Теперь его звали Тот-Которого-Не-Берут-Пули, или, если короче, Пуленепробиваемый. Он сообщил свое заклинание еще нескольким воинам, вылечив их, и спустя несколько недель после сражения у Букового острова они отправились драться с кавалерией. Двое из семерых «заговоренных» были немедленно убиты. Пуленепробиваемый привез их в лагерь и попытался воскресить своим великим заклинанием. В итоге один дернул ногой, но никто так и не восстал из мертвых. Пуленепробиваемому пришлось признать свое полное поражение.
Все перечисленные неудачи сильно поубавили пыл Старой Шкуры и его свирепых молодых воинов. Со всех сторон нам наступали на пятки. Единственной целью осталось выжить, и в один прекрасный день мы заявились в лагерь Черного Котла. Еще много лет спустя белые называли его «лучшим индейским вождем», «государственным умом» и «великим политиком», наверное, за то, что он ради мира с бледнолицыми подписывал все договоры, отдавая им исконные индейские земли под железные дороги и ранчо.
Но случилось так, что я стал свидетелем битвы при реке Уошито. И снова оказался среди побежденных.
Глава 17. В ДОЛИНЕ УОШИТО
Мы присоединились к Черному Котлу в конце большой летней охоты на бизонов, на которую собирались все окрестные кланы. Отряд пересек Канадскую реку, миновал Холмы Антилопы и оказался в долине Уошито, где и находилась резервация. Стоявшие там лагеря шайенов, арапахо, кайова, команчей и даже апачей растянулись больше чем на десять миль. Индейцы собирались здесь зимовать, так как в долине не было недостатка в топливе для костров.
Место это выглядело просто замечательно, и Старая Шкура явно переборщил в своем очернительстве. Он все еще продолжал утверждать, что вода здесь горькая, однако мне так не показалось. Я не стал упрекать старика в излишней строгости, ему и так доводилось несладко, поскольку вождь арапахо Малый Ворон, вождь кайова Сатанта да и сам Черный Котел обращались с ним довольно пренебрежительно. Тому были две основные причины: во-первых, клан Старой Шкуры никак не мог соперничать с их собственными количеством своих воинов, а во-вторых, ему не могли забыть бойкота мирного договора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Старая Шкура тоже ничем не мог мне помочь. С приходом слепоты развратные наклонности оставили его, ведь теперь он не мог будоражить себя видом необъятных чужих жен, однако в нем окончательно окрепло желание идти в этой жизни своим путем. Осенью шестьдесят седьмого правительство подписало новый договор с южными шайенами, арапахо, кайова и команчи, по которому последние давали согласие осесть на западе Оклахомы. Гонец разыскал наш лагерь и передал Старой Шкуре приглашение присоединиться, но после Песчаного ручья вождь был по горло сыт договорами и отказался.
— Я не стану жить в таком дурном месте, — сказал он мне, имея в виду новую резервацию. — Трава там чахлая, а вода горчит. Кроме того, это исконные земли Змей. Да, знаю, теперь они наши друзья, но я все равно их не люблю. Они живут со своими лошадями, как с женами. Это мне непонятно. И неприятно. Затем, там часто появляются Шершавые (апачи). Они храбрые воины, но больно уж уродливы телом, кривоноги и совсем не красивы лицом, не то что Люди! Давным-давно, когда мы часто воевали с ними, я привел в свой типи женщину апачи, но это было все равно что спать с кактусом. Тогда я отправил ее назад с подарками, что, как ты знаешь, сын, страшное оскорбление всему ее народу… Как сказал мне посланец Великого Белого Отца, Черный Котел снова подписал договор. Мне слишком дорого обходятся бумаги, в которых он ставит свой крестик. На Песчаном ручье я потерял семью, друзей и зрение. Но даже без глаз я вижу теперь гораздо лучше него…
Казалось бы, в моих интересах было отправиться на юг, заставив весь клан присоединиться к их собратьям, ведь если моя семья еще жива, она почти наверняка там. Но я не мог. Не мог, и все тут! Я испытывал настоящую слабость к этому старому индейцу. Поэтому я ответил ему так:
— Не понимаю, дедушка, почему бы нам не уйти к Пыльной реке? Если бы ты сразу последовал моему совету, то не было бы и Песчаного ручья.
— Я скажу тебе почему, — сказал Старая Шкура. — Я очень люблю страну, лежащую у Пыльной реки. Я сам родился там у ручья Нераспустившейся Розы. И мой талисман вдвое сильнее по ту сторону реки Большого Щита (то есть реки Платт). Но там совсем нет белых, разве что несколько охотников. И пока Люди будут жить там, бледнолицые не станут их беспокоить.
— Вот именно! — воскликнул я, внезапно предположив, что пуля, лишившая его зрения, вышибла заодно и его мозги.
— И ты хочешь, чтобы я, вождь самых отважных в мире воинов, прятался от опасности, как трусливый кролик? Чтобы я позволил бледнолицым вышвырнуть меня с земли, где мы восемьдесят лет охотились на бизонов и пауни? Мы, Люди, всегда поступали так, как хотели, и, если кто-нибудь вставал на нашем пути, мы убивали его или гибли сами. Если я стану трусом, мой народ отвернется от меня. Здесь много молодых воинов, но они не меньшие герои, чем Люди былых времен. Они решили убивать белых везде, где смогут их найти. Они хотят вырвать железные полосы их дороги из нашей земли и разрушить огнедышащие повозки. А когда это будет сделано, мы перебьем всех остальных бледнолицых и сможем снова спокойно охотиться и воевать с пауни.
— Дедушка, — спросил я, — ты и правда в это веришь?
— Сын, — ответил Старая Шкура, — если нам не удастся это сделать, наступит хороший день, чтобы умереть.
Так произошла битва на Буковом острове, когда пять или шесть сотен шайенов окружили у Развилки Арикара пятьдесят белых солдат и девять дней пытались покончить с ними. Но у бледнолицых снова оказались скорострельные «спенсеры», и они не потратили даром ни одного патрона, убив много индейцев, в том числе Прямого Носа, великого шайенского воина. А потом подоспела кавалерия.
Меня там не было, но наши молодые воины участвовали в осаде острова и вернулись в лагерь мрачнее тучи. Боясь неприятностей, я какое-то время отсиживался в палатке, но напрасно: их занимало совсем другое. Шайенам до сих пор не удалось раздобыть нормальное огнестрельное оружие, а что для мужчины может быть унизительнее того, когда горстка врагов побеждает его отряд, десятикратно ее превосходящий? Я давно уже закопал свой «ремингтон», а однозарядный «боллард» держал подальше от глаз: незачем дразнить гусей.
Теперь индейцы решили подойти к проблеме с другого конца и найти заклинание или талисман для защиты от пуль. Одному это, казалось бы, удалось: у Букового острова ему прострелили грудь, а он пошептал что-то над раной и она бесследно исчезла. Теперь его звали Тот-Которого-Не-Берут-Пули, или, если короче, Пуленепробиваемый. Он сообщил свое заклинание еще нескольким воинам, вылечив их, и спустя несколько недель после сражения у Букового острова они отправились драться с кавалерией. Двое из семерых «заговоренных» были немедленно убиты. Пуленепробиваемый привез их в лагерь и попытался воскресить своим великим заклинанием. В итоге один дернул ногой, но никто так и не восстал из мертвых. Пуленепробиваемому пришлось признать свое полное поражение.
Все перечисленные неудачи сильно поубавили пыл Старой Шкуры и его свирепых молодых воинов. Со всех сторон нам наступали на пятки. Единственной целью осталось выжить, и в один прекрасный день мы заявились в лагерь Черного Котла. Еще много лет спустя белые называли его «лучшим индейским вождем», «государственным умом» и «великим политиком», наверное, за то, что он ради мира с бледнолицыми подписывал все договоры, отдавая им исконные индейские земли под железные дороги и ранчо.
Но случилось так, что я стал свидетелем битвы при реке Уошито. И снова оказался среди побежденных.
Глава 17. В ДОЛИНЕ УОШИТО
Мы присоединились к Черному Котлу в конце большой летней охоты на бизонов, на которую собирались все окрестные кланы. Отряд пересек Канадскую реку, миновал Холмы Антилопы и оказался в долине Уошито, где и находилась резервация. Стоявшие там лагеря шайенов, арапахо, кайова, команчей и даже апачей растянулись больше чем на десять миль. Индейцы собирались здесь зимовать, так как в долине не было недостатка в топливе для костров.
Место это выглядело просто замечательно, и Старая Шкура явно переборщил в своем очернительстве. Он все еще продолжал утверждать, что вода здесь горькая, однако мне так не показалось. Я не стал упрекать старика в излишней строгости, ему и так доводилось несладко, поскольку вождь арапахо Малый Ворон, вождь кайова Сатанта да и сам Черный Котел обращались с ним довольно пренебрежительно. Тому были две основные причины: во-первых, клан Старой Шкуры никак не мог соперничать с их собственными количеством своих воинов, а во-вторых, ему не могли забыть бойкота мирного договора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111