креветки, с пюре из сухого бамбука, осьминоги в сухарях, рисовая корочка с подливкой из каракатицы, жареные креветки с ласточкиным гнездом, тушеный удав с соусом, желудок акулы с трепангами, «битва тигра с драконом» — блюдо из кошачьего и змеиного мяса, и много, много других.
Из напитков я видел на столе водку, настоянную на пяти змеях: китайские друзья говорили, что такая настойка на особо отбираемых змеях повышает общий тонус, жизнедеятельность организма, наподобие женьшеня.
Ужин, как и все другие встречи с китайцами, проходил в атмосфере такой непринужденности, сердечности и дружбы, что мы не чувствовали себя иностранцами.
Ознакомление с шанхайской промышленностью укрепляло нашу убежденность в том, что народный Китай уверенно идет по пути социалистической индустриализации. Иностранные промышленные предприятия стали собственностью китайского государства. Впрочем, отдельные предприятия, например английские, были оставлены в руках их собственников «для поддержания экономических связей» с соответствующими государствами.
Наряду с традиционными отраслями легкой промышленности (хлопчатобумажная, шелковая и другие), после победы революции начали закладываться и развиваться современные отрасли тяжелой промышленности — машиностроительная, химическая, электротехническая, судостроение, промышленность строительных материалов и другие.
Мы с огромным интересом слушаем рассказы китайских деятелей об опыте «мирного преобразования капиталистической промышленности в социалистическую». Развитие предприятий лояльной буржуазии направлялось в русло государственного капитализма. Так рассказывали об одном крупном шанхайском капиталисте Жун Ижэне. Он — владелец нескольких текстильных фабрик, мельницы и т.д. После победы революции предприятия Жун Ижэня были кооперированы с государственным сектором, но за бывшим владельцем сохранены большие распорядительные, организационные, производственные функции. Государство оставляло, за собой функции контроля. За свою собственность и выполнение организаторских производственных функций капиталисту отчислялось около четверти всей прибыли.
Жун Ижэнь являлся депутатом Всекитайского собрания народных представителей. С трибуны собрания он неоднократно обвинял предпринимателей, нарушающих принципы госкапитализма, и призывал следовать его примеру лояльного сотрудничества с народным государством.
Конечно, в области промышленности, даже при беглом ознакомлении с положением, видны были огромные трудности и нерешенные задачи. Индустриальное развитие Китая оставалось на очень низком уровне. Многие отрасли современной промышленности при всей огромной помощи СССР только ещё закладывались. Надо было создавать квалифицированные кадры рабочих и инженеров. Из полутора миллионов рабочих Шанхая, скажем, только тысяч двести заняты были в крупной фабрично-заводской промышленности, а остальные представляли собой фактически кустарей и ремесленников, распыленных в мелком и мельчайшем производстве. В городе вдобавок было более 200 тысяч безработных.
Но трудности эти были преодолимыми. Первый пятилетний план развития народного хозяйства Китая (1953—1957 гг.) наметил правильные пути создания индустриальной базы страны, развития тяжелой промышленности, транспорта, легкой промышленности, сельского хозяйства, расширения торговли.
Советский Союз принимал на себя обязательства по оказанию экономической и технической помощи Китаю и по подготовке для него научно-технических и производственных кадров. Перед Китаем открывался ясный и научно обоснованный путь превращения в могучую социалистическую индустриально-аграрную державу. И на протяжении ряда лет Китай уверенно шел по этому единственно правильному пути.
Затем изобретенные Мао Цзэдуном рецепты «большого скачка» и «народных коммун», попрание принципов материальной заинтересованности работников и целых коллективов в результатах своего труда, начатые в стране дикие бесчинства под флагом «культурной революции» спутали все карты. Экономика Китая была в корне дезориентирована и отброшена назад.
Памятной осталась наша поездка по водным путям Шанхая.
Шанхай — своеобразная азиатская Венеция. Водные глади его обширны. Это — могучая Хуанпу, Сучжоу, десятки мелких рек, речушек, каналов. В этом водном царстве бурлит большая жизнь. Через шанхайский порт проходит примерно половина внешнеторгового оборота КНР. По Хуанпу непрерывно и величественно движутся гигантские морские пароходы. Длина пристаней, с их складами и погрузочно-разгрузочной техникой, часто превышает 20 километров. Шанхайский порт может принимать и обрабатывать одновременно более полутораста судов.
Но главные обитатели. шанхайских вод — джонки. Кажется, Чжоу Эньлай говорил нам, что в Китае живут на джонках и в сампанах не менее 20 миллионов человек. Они родятся на джонках, живут там всю жизнь, питаются тем, что дает растительный и животный мир Речных вод, и на джонках покидают этот свет. Сколько людей живет в джонках в Шанхае? Конечно, никто точных подсчетов не делал. Но мэр города сказал нам, что ко времени установления в Шанхае народной власти на воде жило не менее 100 тысяч человек.
Каких только джонок не изобрели потребности хозяйства и народная нужда! Огромные и микроскопические. Моторные, парусные и весельные. Грузовые и пассажирские. Жилые и рыболовецкие. Морские и речные. С тентами и без. Отделанные с претензией на роскошь для всяких увеселительных и злачных дел, и нищенские, с продырявленными боками. Для перевозки ценных товаров и переброски удобрений. Глубоко сидящие и плоскодонки. Совсем недавно здесь, на джонках, ютился самый бедный народ: рикши, грузчики, чернорабочие, представители уголовного мира, проститутки. Теперь народная власть постепенно устраивает новую жизнь этим слоям униженных и обездоленных.
Стемнело. Мы движемся на катере по Хуанпу. На воде заиграли мириады разноцветных огней. Лунным серебром засветились небоскребы на набережной. С реки потянуло запахом тины и рыбы. Замирала дневная жизнь гигантского города.
Мы с А. Микояном, Н. Шверником, Е. Фурцевой и корреспондентом «Правды» М. Домогацких решили несколько часов побродить по вечерне-ночному Шанхаю. Витрины больших магазинов затянуты уже решетками, огни в них погашены. Но центральные улицы города хорошо освещены. Множество светящихся реклам. Из ночных ресторанов и харчевен доносится шум голосов и джазовая музыка. Открыты некоторые фруктовые магазины. Масса лоточников, торгующих сладостями, фруктами, водами, пирожками. Голосистые рикши предлагают свои услуги.
Зашли в ресторан. Все столики заняты. Судя по одежде, это всё состоятельные люди — возможно, предприниматели, интеллигенция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Из напитков я видел на столе водку, настоянную на пяти змеях: китайские друзья говорили, что такая настойка на особо отбираемых змеях повышает общий тонус, жизнедеятельность организма, наподобие женьшеня.
Ужин, как и все другие встречи с китайцами, проходил в атмосфере такой непринужденности, сердечности и дружбы, что мы не чувствовали себя иностранцами.
Ознакомление с шанхайской промышленностью укрепляло нашу убежденность в том, что народный Китай уверенно идет по пути социалистической индустриализации. Иностранные промышленные предприятия стали собственностью китайского государства. Впрочем, отдельные предприятия, например английские, были оставлены в руках их собственников «для поддержания экономических связей» с соответствующими государствами.
Наряду с традиционными отраслями легкой промышленности (хлопчатобумажная, шелковая и другие), после победы революции начали закладываться и развиваться современные отрасли тяжелой промышленности — машиностроительная, химическая, электротехническая, судостроение, промышленность строительных материалов и другие.
Мы с огромным интересом слушаем рассказы китайских деятелей об опыте «мирного преобразования капиталистической промышленности в социалистическую». Развитие предприятий лояльной буржуазии направлялось в русло государственного капитализма. Так рассказывали об одном крупном шанхайском капиталисте Жун Ижэне. Он — владелец нескольких текстильных фабрик, мельницы и т.д. После победы революции предприятия Жун Ижэня были кооперированы с государственным сектором, но за бывшим владельцем сохранены большие распорядительные, организационные, производственные функции. Государство оставляло, за собой функции контроля. За свою собственность и выполнение организаторских производственных функций капиталисту отчислялось около четверти всей прибыли.
Жун Ижэнь являлся депутатом Всекитайского собрания народных представителей. С трибуны собрания он неоднократно обвинял предпринимателей, нарушающих принципы госкапитализма, и призывал следовать его примеру лояльного сотрудничества с народным государством.
Конечно, в области промышленности, даже при беглом ознакомлении с положением, видны были огромные трудности и нерешенные задачи. Индустриальное развитие Китая оставалось на очень низком уровне. Многие отрасли современной промышленности при всей огромной помощи СССР только ещё закладывались. Надо было создавать квалифицированные кадры рабочих и инженеров. Из полутора миллионов рабочих Шанхая, скажем, только тысяч двести заняты были в крупной фабрично-заводской промышленности, а остальные представляли собой фактически кустарей и ремесленников, распыленных в мелком и мельчайшем производстве. В городе вдобавок было более 200 тысяч безработных.
Но трудности эти были преодолимыми. Первый пятилетний план развития народного хозяйства Китая (1953—1957 гг.) наметил правильные пути создания индустриальной базы страны, развития тяжелой промышленности, транспорта, легкой промышленности, сельского хозяйства, расширения торговли.
Советский Союз принимал на себя обязательства по оказанию экономической и технической помощи Китаю и по подготовке для него научно-технических и производственных кадров. Перед Китаем открывался ясный и научно обоснованный путь превращения в могучую социалистическую индустриально-аграрную державу. И на протяжении ряда лет Китай уверенно шел по этому единственно правильному пути.
Затем изобретенные Мао Цзэдуном рецепты «большого скачка» и «народных коммун», попрание принципов материальной заинтересованности работников и целых коллективов в результатах своего труда, начатые в стране дикие бесчинства под флагом «культурной революции» спутали все карты. Экономика Китая была в корне дезориентирована и отброшена назад.
Памятной осталась наша поездка по водным путям Шанхая.
Шанхай — своеобразная азиатская Венеция. Водные глади его обширны. Это — могучая Хуанпу, Сучжоу, десятки мелких рек, речушек, каналов. В этом водном царстве бурлит большая жизнь. Через шанхайский порт проходит примерно половина внешнеторгового оборота КНР. По Хуанпу непрерывно и величественно движутся гигантские морские пароходы. Длина пристаней, с их складами и погрузочно-разгрузочной техникой, часто превышает 20 километров. Шанхайский порт может принимать и обрабатывать одновременно более полутораста судов.
Но главные обитатели. шанхайских вод — джонки. Кажется, Чжоу Эньлай говорил нам, что в Китае живут на джонках и в сампанах не менее 20 миллионов человек. Они родятся на джонках, живут там всю жизнь, питаются тем, что дает растительный и животный мир Речных вод, и на джонках покидают этот свет. Сколько людей живет в джонках в Шанхае? Конечно, никто точных подсчетов не делал. Но мэр города сказал нам, что ко времени установления в Шанхае народной власти на воде жило не менее 100 тысяч человек.
Каких только джонок не изобрели потребности хозяйства и народная нужда! Огромные и микроскопические. Моторные, парусные и весельные. Грузовые и пассажирские. Жилые и рыболовецкие. Морские и речные. С тентами и без. Отделанные с претензией на роскошь для всяких увеселительных и злачных дел, и нищенские, с продырявленными боками. Для перевозки ценных товаров и переброски удобрений. Глубоко сидящие и плоскодонки. Совсем недавно здесь, на джонках, ютился самый бедный народ: рикши, грузчики, чернорабочие, представители уголовного мира, проститутки. Теперь народная власть постепенно устраивает новую жизнь этим слоям униженных и обездоленных.
Стемнело. Мы движемся на катере по Хуанпу. На воде заиграли мириады разноцветных огней. Лунным серебром засветились небоскребы на набережной. С реки потянуло запахом тины и рыбы. Замирала дневная жизнь гигантского города.
Мы с А. Микояном, Н. Шверником, Е. Фурцевой и корреспондентом «Правды» М. Домогацких решили несколько часов побродить по вечерне-ночному Шанхаю. Витрины больших магазинов затянуты уже решетками, огни в них погашены. Но центральные улицы города хорошо освещены. Множество светящихся реклам. Из ночных ресторанов и харчевен доносится шум голосов и джазовая музыка. Открыты некоторые фруктовые магазины. Масса лоточников, торгующих сладостями, фруктами, водами, пирожками. Голосистые рикши предлагают свои услуги.
Зашли в ресторан. Все столики заняты. Судя по одежде, это всё состоятельные люди — возможно, предприниматели, интеллигенция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112