Войтехе», когда ты отнимал веру в господа бога у пенсионеров, повивальных бабок, ушедших на покой стариков-крестьян да церковных сторожей, когда ты состоял в активистах «Вольной мысли» и на публичных собраниях издевался над приходскими служками.
Бедный Пелант! Судьба забросила тебя в Пльзень — вместе с твоим тайным грехом: ведь ты прикидываешься трезвенником, а сам обожаешь пльзенское пиво!»
Подчеркнутая «научная» и «историческая» документальность сочинения усиливает его пародийность.
В сатирах и юморесках, написанных для ежедневных газет, Гашек был ограничен правилами жанра, традиционно основанного на анекдотической фабуле с неожиданной развязкой. В «Истории партии умеренного прогресса» он впервые создает эпическое повествование, которому свойственны особая интонация и свободное течение непринужденной застольной беседы. Эпическая раскованность, казалось бы, противоречащая комическому, анекдотическому принципу, становится новым признаком стиля Гашека.
Импровизация служит неиссякаемым резервуаром различных языковых контрастов и стилистических приемов — от пародийного подражания до гротескной гиперболы. Миновало время, когда язык сам был главной ценностью и гарантией национальной суверенности. Псевдопатриотическая политика обесценила слова, превратила их в пустую, ничего не значащую шелуху. Некритическая вера в слово, в словесный идол оказывается в руках политических ловкачей инструментом манипулирования людьми. Гашековская мистификация вскрывает процесс превращения слов и идей в символы, является косвенной полемикой с романтической традицией чешского Возрождения, уже изжившей себя к концу XIX века. Гашековский импровизированный текст — это комплекс намеков, позволяющий за отдельными контрастами и деталями видеть жизненную среду, из которой они извлечены, и домысливать их обобщающее значение.
Художественный смысл произведения Гашека, обличавшего убогость чешской политики и общественной жизни, не был понят во всей своей значительности. Считалось, что это рядовой памфлет, одна из пресловутых богемных выходок. И Гашек по-прежнему оставался для многих всего лишь человеком богемы, второстепенным писателем, литературным клоуном. Его нигилизм, обнажающий жалкую ничтожность чешской политики, был воспринят как бестактность, шутовская издевка. В действительности речь идет о смелой пародийно-сатирической мистификации, которая схватывает самую суть политики соглашательских партий и положения нации, становится ее критической совестью.
Издатель так и не отважился напечатать это сочинение, опасаясь общественного скандала и судебного эпилога.
Произведение Гашека осталось лишь документом упадка эпохи. Однако в нем так много комического, что оно служит не только критикой, но и прославлением жизни. Рубеж между комикой и эпикой, между мифом и литературой в «Истории партии умеренного прогресса» еще совершенно отчетлив. Соединить в единое целое гротескно-ироническое видение жизни с гротескно-эпическим повествованием Гашеку удастся только после войны в «Похождениях бравого солдата Швейка».
Кабаре
Весной 1912 года в окне ресторации Звержины, который переселился с Виноград на Уезд, к смиховским казармам, можно было прочесть:
«Искусство, сбежавшее из театров
Партия умеренного прогресса в рамках закона, наблюдая тщетные попытки наших театров поставить что-либо порядочное, решила сама подать руку искусству и одарить публику драматическими шедеврами новейшего направления…»
Своеобразное место в истории чешского кабаре принадлежит выступлениям веселого содружества литераторов и актеров, группировавшихся вокруг Гашека. Играли на сцене, не походившей на обычные театральные подмостки. Это был просто угол зала с небольшим возвышением, возле которого стоял рояль. Да и зрители не напоминали театральную публику. Сюда являлись завсегдатаи ресторанов, узнавшие о спектакле по слухам или из газет. Сначала, когда играли в ресторации Звержины, коллегами Ярослава Гашека и соавторами одноактных пьесок были Йозеф Мах и Франтишек Лангер, в то время, вероятно, и не подозревавший, что станет известным чешским драматургом.
Хорошо принимались публикой изобретательность и остроумие одного из основателей партии умеренного прогресса, Эдуарда Дробилека. Как и деятельность самой партии, эти выступления были пародией на актуальные моменты литературной и политической жизни. Связь самодеятельного кабаре с партией умеренного прогресса явствует почти из каждой сценки или диалога. Так, в пьеске «Гора Оливетская» один из персонажей объявляет, что «прогресс возможен лишь без насилия». Эти слова пародируют реформистскую социальную программу реалистической партии, в них та же ирония, что и в предвыборных речах Гашека.
Герой пьесы «Гора Оливетская» — поэт-декадент. Сюжет другой пьесы вертится вокруг картины Альфонса Мухи и тогдашней аферы с кражей «Моны Лизы». В ряде пьес изображены известные политики и общественные деятели: профессор Масарик, профессор Дртина и др. В одной из них мы встречаемся с фигурой бравого солдата Швейка. Это свидетельствует о том, что уже в 1911 году, после публикация на страницах «Карикатур» и еще до книжного издания 1912 года, гашековский «Швейк» имел широкую популярность.
Кабаре приобрело известность и получило название «У братьев Макавеев», ибо в пьесах щедро использовались библейские мотивы. Богемное содружество и до этого присваивало себе различные названия, как, например, «Братство Яна Мыдларжа, пражского палача».
Впрочем, драматические сценки составляли только часть программы кабаре. На другой сохранившейся афише сообщается, что редактор «Света звиржат» Ярослав Гашек выступит с лекцией «О святых с точки зрения экономики». Вопросы, дискуссия и общая полемика в рамках приличия приветствуются. По окончании программы — воскресенье. В один из вечеров Гашек взял на себя роль конферансье и, черпая знания из своей кинологической практики, говорил «о дрессировке полицейских собак», делая недвусмысленные намеки на свой опыт обращения с «легавыми».
В апреле 1912 года, когда Гашек читает лекции в ресторации Звержины, он является одновременно членом актерской труппы, выступающей в ночном заведении «Монмартр» на Ржетезовой улице или в трактире «Копманка» на Темпларжской улице.
«Монмартр» принадлежал известному пражскому шансонье Йозефу Вальтнеру. Среди всех староместских трактирчиков его заведение имело наибольшие основания стать сборным пунктом художественной богемы. Он удобно расположился в глухом тупике, в старинном доме «У трех дикарей», да еще в непосредственной близости к культурному центру Праги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Бедный Пелант! Судьба забросила тебя в Пльзень — вместе с твоим тайным грехом: ведь ты прикидываешься трезвенником, а сам обожаешь пльзенское пиво!»
Подчеркнутая «научная» и «историческая» документальность сочинения усиливает его пародийность.
В сатирах и юморесках, написанных для ежедневных газет, Гашек был ограничен правилами жанра, традиционно основанного на анекдотической фабуле с неожиданной развязкой. В «Истории партии умеренного прогресса» он впервые создает эпическое повествование, которому свойственны особая интонация и свободное течение непринужденной застольной беседы. Эпическая раскованность, казалось бы, противоречащая комическому, анекдотическому принципу, становится новым признаком стиля Гашека.
Импровизация служит неиссякаемым резервуаром различных языковых контрастов и стилистических приемов — от пародийного подражания до гротескной гиперболы. Миновало время, когда язык сам был главной ценностью и гарантией национальной суверенности. Псевдопатриотическая политика обесценила слова, превратила их в пустую, ничего не значащую шелуху. Некритическая вера в слово, в словесный идол оказывается в руках политических ловкачей инструментом манипулирования людьми. Гашековская мистификация вскрывает процесс превращения слов и идей в символы, является косвенной полемикой с романтической традицией чешского Возрождения, уже изжившей себя к концу XIX века. Гашековский импровизированный текст — это комплекс намеков, позволяющий за отдельными контрастами и деталями видеть жизненную среду, из которой они извлечены, и домысливать их обобщающее значение.
Художественный смысл произведения Гашека, обличавшего убогость чешской политики и общественной жизни, не был понят во всей своей значительности. Считалось, что это рядовой памфлет, одна из пресловутых богемных выходок. И Гашек по-прежнему оставался для многих всего лишь человеком богемы, второстепенным писателем, литературным клоуном. Его нигилизм, обнажающий жалкую ничтожность чешской политики, был воспринят как бестактность, шутовская издевка. В действительности речь идет о смелой пародийно-сатирической мистификации, которая схватывает самую суть политики соглашательских партий и положения нации, становится ее критической совестью.
Издатель так и не отважился напечатать это сочинение, опасаясь общественного скандала и судебного эпилога.
Произведение Гашека осталось лишь документом упадка эпохи. Однако в нем так много комического, что оно служит не только критикой, но и прославлением жизни. Рубеж между комикой и эпикой, между мифом и литературой в «Истории партии умеренного прогресса» еще совершенно отчетлив. Соединить в единое целое гротескно-ироническое видение жизни с гротескно-эпическим повествованием Гашеку удастся только после войны в «Похождениях бравого солдата Швейка».
Кабаре
Весной 1912 года в окне ресторации Звержины, который переселился с Виноград на Уезд, к смиховским казармам, можно было прочесть:
«Искусство, сбежавшее из театров
Партия умеренного прогресса в рамках закона, наблюдая тщетные попытки наших театров поставить что-либо порядочное, решила сама подать руку искусству и одарить публику драматическими шедеврами новейшего направления…»
Своеобразное место в истории чешского кабаре принадлежит выступлениям веселого содружества литераторов и актеров, группировавшихся вокруг Гашека. Играли на сцене, не походившей на обычные театральные подмостки. Это был просто угол зала с небольшим возвышением, возле которого стоял рояль. Да и зрители не напоминали театральную публику. Сюда являлись завсегдатаи ресторанов, узнавшие о спектакле по слухам или из газет. Сначала, когда играли в ресторации Звержины, коллегами Ярослава Гашека и соавторами одноактных пьесок были Йозеф Мах и Франтишек Лангер, в то время, вероятно, и не подозревавший, что станет известным чешским драматургом.
Хорошо принимались публикой изобретательность и остроумие одного из основателей партии умеренного прогресса, Эдуарда Дробилека. Как и деятельность самой партии, эти выступления были пародией на актуальные моменты литературной и политической жизни. Связь самодеятельного кабаре с партией умеренного прогресса явствует почти из каждой сценки или диалога. Так, в пьеске «Гора Оливетская» один из персонажей объявляет, что «прогресс возможен лишь без насилия». Эти слова пародируют реформистскую социальную программу реалистической партии, в них та же ирония, что и в предвыборных речах Гашека.
Герой пьесы «Гора Оливетская» — поэт-декадент. Сюжет другой пьесы вертится вокруг картины Альфонса Мухи и тогдашней аферы с кражей «Моны Лизы». В ряде пьес изображены известные политики и общественные деятели: профессор Масарик, профессор Дртина и др. В одной из них мы встречаемся с фигурой бравого солдата Швейка. Это свидетельствует о том, что уже в 1911 году, после публикация на страницах «Карикатур» и еще до книжного издания 1912 года, гашековский «Швейк» имел широкую популярность.
Кабаре приобрело известность и получило название «У братьев Макавеев», ибо в пьесах щедро использовались библейские мотивы. Богемное содружество и до этого присваивало себе различные названия, как, например, «Братство Яна Мыдларжа, пражского палача».
Впрочем, драматические сценки составляли только часть программы кабаре. На другой сохранившейся афише сообщается, что редактор «Света звиржат» Ярослав Гашек выступит с лекцией «О святых с точки зрения экономики». Вопросы, дискуссия и общая полемика в рамках приличия приветствуются. По окончании программы — воскресенье. В один из вечеров Гашек взял на себя роль конферансье и, черпая знания из своей кинологической практики, говорил «о дрессировке полицейских собак», делая недвусмысленные намеки на свой опыт обращения с «легавыми».
В апреле 1912 года, когда Гашек читает лекции в ресторации Звержины, он является одновременно членом актерской труппы, выступающей в ночном заведении «Монмартр» на Ржетезовой улице или в трактире «Копманка» на Темпларжской улице.
«Монмартр» принадлежал известному пражскому шансонье Йозефу Вальтнеру. Среди всех староместских трактирчиков его заведение имело наибольшие основания стать сборным пунктом художественной богемы. Он удобно расположился в глухом тупике, в старинном доме «У трех дикарей», да еще в непосредственной близости к культурному центру Праги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93