Точно также Баев держал себя и с Тиграняном, и с Мумриковым, и со всеми другими - изображал из отдела коллектив единомышленников. И точно также, как его, и всех других он готов продать при первой необходимости. Все эти разговоры - о том, будто кто-то хочет подкопаться под него, воспользовавшись бредом его больной матери - полная ерунда, разумеется. Никто в Зольске на это никогда не решился бы, а, если б и решился, ничего бы из этого не вышло без желания самого Баева. Понятно, что Степан Ибрагимович просто-напросто, не очень и завуалированно даже, угрожал ему. Но вот в чем можно было не сомневаться - в том, что угрозы его пустыми не бывают.
Одно только оставалось Харитону не вполне ясным - для чего в действительности Баеву нужно убрать Веру. Не может этого быть, чтобы из-за выборов. Не может быть уже хотя бы потому, что настоящей причины Баев ему, конечно, никогда не сказал бы. В играх, которые он ведет, он держит людей за пешки. Лишнего знать никому не надо; и по большому счету он прав - потому и сидит он здесь столько времени, что всегда знает больше других.
Но какая же однако может быть причина. Бубенко? Это уж просто бред. Бубенко, конечно, на зольском уровне не пустое место - просто так его, скажем, не прихлопнешь, если бы возникла нужда. Но чтобы Бубенко попер против Баева - когда сам Баев во всеуслышанье объявил Веру Андреевну кандидатом в депутаты - это уж, извините, сказочки. Быть этого не может.
Да, что-то во всем этом совсем другое. Совсем другое. Какая-то большая игра, которую затевает Баев. Почему так поспешно арестовал он Вольфа? Зачем пригласил Веру Андреевну на этот день рождения? Тогда, перед чаем, их не было за столом Баева, Свиста и Веры Андреевны. О чем разговаривали они, если разговаривали? Почему вдруг ни с того, ни с сего возникло это депутатство? "Погорячился"? Глупости это. В таких делах Баев не горячится. Не просчитав на десять ходов вперед, никогда бы он не сделал этого. Скорее всего, считал, но в чем-то просчитался. И вот теперь ему поручено исправлять просчеты.
Он полез за очередной папиросой. Но рука его ошиблась карманом. Папиросы лежали в правом нагрудном кармане, а он расстегнул левый и, запустив в него пальцы, нащупал там сложенный вдвое конвертик. Достав его из кармана, он аккуратно раскрыл его. Внутри лежала аптекарским способом сложенная бумажная подушечка - размером с пятак. Внутри двойного слоя бумаги прощупывалось немного порошку.
Какие-то шальные бесполезные мысли мелькнули у него в мозгу. Подсыпать Баеву, выпить самому... А в сущности, это ведь и есть его выбор сегодня - либо убить Веру Андреевну, либо себя самого. Если он откажется выполнить спецоперацию, Баев его уничтожит - это как дважды два. Спасет ли он этим Веру Андреевну? Едва ли. Даже наверняка, что нет. Если Баеву это оказалось нужно, так или иначе он этого добьется. Значит, выходит даже, что реальный выбор у него таков: либо гибель Веры Андреевны, либо их обоих. Вот именно так в действительности.
Но как можно представить это себе?! Чтобы своими руками он отравил Веру. Это... Это просто невозможно.
Харитон зажмурился на секунду, потом положил конверт обратно в карман и, так и не достав папиросы, вернулся в гостиную.
Эту небольшую двухкомнатную квартиру он получил от НКВД зимой. Состояла она из двух смежных комнат - спальни Зинаиды Олеговны и гостиной, где на диване спал он сам.
В гостиной помимо дивана стояли: круглый обеденный стол под матерчатым абажуром посреди комнаты; резные - буфет и комод вдоль стен. Стены гостиной были самим Харитоном недавно оклеены бежевыми в цветочек обоями. Когда в субботу после дня рождения они шли сюда втроем с Верой Андреевной, Харитон не без волнения думал о том, как понравятся ей эти обои, эта мебель, эта квартира. Ведь, может быть, через некоторое время он предложит ей жить здесь. И, когда войдя сюда, она огляделась быстро, он следил за ней. И показалось ему, что ей понравилось.
Пройдясь по комнате туда и сюда, Харитон понял, что думать обо всем этом больше ему нельзя - иначе можно свихнуться. Во рту у него пересохло от папирос. Он присел за стол и из хрустального кувшина с серебряным ободком налил себе в стакан розового морса.
В это время открылась дверь в спальню, и в гостиную, услышав, должно быть, шаги Харитона, вошла Зинаида Олеговна. Она, по-видимому, проснулась недавно, была все в том же грязном вишневом халате, в котором появилась на дне рождения у Баева, и в руке перед собой держала почему-то писчий лист бумаги. Подойдя к столу, она встал напротив Харитона и в упор уставилась на него сверху вниз с какой-то напряженной торжественностью во взгляде. Минуту, не меньше, стояла она так молча. Харитон не смотрел на нее, пил морс.
- Сын мой, - сказала она, наконец. - Я сочла число зверя.
- Мама, - устало поморщился он. - Оставь меня в покое, пожалуйста.
- Сын мой, - повторила она. - Понимаешь ли ты, что я говорю тебе? Я сочла число зверя.
- Ну, я поздравляю тебя, - рассеянно пробормотал он. Хочешь морсику, мама?
Тогда она молча положила на стол перед ним лист бумаги, и волей-неволей Харитону пришлось заглянуть в него. Аккуратным учительским почерком на листе этом было написано следующее:
А Б В Г Д Е ? Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Э Ю Я
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 1819 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Г Е Н Е Р А Л Ь Н Ы Й С Е К Р Е Т А Р Ь Ц К В К П (б)
4+6+15+6+18+1+13+30+15+29+11 19+6+12+18+6+20+1+18+30 24+12 3+12+17
148 + 130 + 36 + 32
И О С И Ф В И С С А Р И О Н О В И Ч С Т А Л И Н
10+16+19+10+22 3+10+19+19+1+18+10+16+15+16+3+10+25 19+20+1+13+10+15
77 + 165 + 78 = 666
Некоторое время Харитон молча изучал написанное. Голова его работала туго, мысли были далеко от желтоватого листка с сальным пятном в нижнем углу. В каком-то странном оцепенении он начал даже складывать числа в уме.
"148, 278, 314, секретарь, - думал он почти незаметно для самого себя. - Лиза - тоже секретарь. Странная, вообще говоря, должность - генеральный секретарь - что-то вроде начальника над машинистками."
Затем на секунду вся эта арифметика показалась ему даже забавной.
- Тут у тебя ошибка, мама, - сказал он, улыбнувшись кисло. - Ты "б" забыла посчитать.
- Никакой ошибки, - энергично покачала она головой. - "Б" нарочно в скобках - это знак, чтобы не считать ее. Сталин зверь, вышедший из земли.
И только тут Харитон, наконец, очнулся. И моментально похолодел спиной.
- Ты что такое говоришь? - прошептал он.
- Сталин - зверь, - повторила она с пафосом и потрясла над головой оттопыренным указательным пальцем. - Он зверь второй вышедший из земли. А действует он со всею властью первого зверя, вышедшего из моря, и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела. И дано ему вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Одно только оставалось Харитону не вполне ясным - для чего в действительности Баеву нужно убрать Веру. Не может этого быть, чтобы из-за выборов. Не может быть уже хотя бы потому, что настоящей причины Баев ему, конечно, никогда не сказал бы. В играх, которые он ведет, он держит людей за пешки. Лишнего знать никому не надо; и по большому счету он прав - потому и сидит он здесь столько времени, что всегда знает больше других.
Но какая же однако может быть причина. Бубенко? Это уж просто бред. Бубенко, конечно, на зольском уровне не пустое место - просто так его, скажем, не прихлопнешь, если бы возникла нужда. Но чтобы Бубенко попер против Баева - когда сам Баев во всеуслышанье объявил Веру Андреевну кандидатом в депутаты - это уж, извините, сказочки. Быть этого не может.
Да, что-то во всем этом совсем другое. Совсем другое. Какая-то большая игра, которую затевает Баев. Почему так поспешно арестовал он Вольфа? Зачем пригласил Веру Андреевну на этот день рождения? Тогда, перед чаем, их не было за столом Баева, Свиста и Веры Андреевны. О чем разговаривали они, если разговаривали? Почему вдруг ни с того, ни с сего возникло это депутатство? "Погорячился"? Глупости это. В таких делах Баев не горячится. Не просчитав на десять ходов вперед, никогда бы он не сделал этого. Скорее всего, считал, но в чем-то просчитался. И вот теперь ему поручено исправлять просчеты.
Он полез за очередной папиросой. Но рука его ошиблась карманом. Папиросы лежали в правом нагрудном кармане, а он расстегнул левый и, запустив в него пальцы, нащупал там сложенный вдвое конвертик. Достав его из кармана, он аккуратно раскрыл его. Внутри лежала аптекарским способом сложенная бумажная подушечка - размером с пятак. Внутри двойного слоя бумаги прощупывалось немного порошку.
Какие-то шальные бесполезные мысли мелькнули у него в мозгу. Подсыпать Баеву, выпить самому... А в сущности, это ведь и есть его выбор сегодня - либо убить Веру Андреевну, либо себя самого. Если он откажется выполнить спецоперацию, Баев его уничтожит - это как дважды два. Спасет ли он этим Веру Андреевну? Едва ли. Даже наверняка, что нет. Если Баеву это оказалось нужно, так или иначе он этого добьется. Значит, выходит даже, что реальный выбор у него таков: либо гибель Веры Андреевны, либо их обоих. Вот именно так в действительности.
Но как можно представить это себе?! Чтобы своими руками он отравил Веру. Это... Это просто невозможно.
Харитон зажмурился на секунду, потом положил конверт обратно в карман и, так и не достав папиросы, вернулся в гостиную.
Эту небольшую двухкомнатную квартиру он получил от НКВД зимой. Состояла она из двух смежных комнат - спальни Зинаиды Олеговны и гостиной, где на диване спал он сам.
В гостиной помимо дивана стояли: круглый обеденный стол под матерчатым абажуром посреди комнаты; резные - буфет и комод вдоль стен. Стены гостиной были самим Харитоном недавно оклеены бежевыми в цветочек обоями. Когда в субботу после дня рождения они шли сюда втроем с Верой Андреевной, Харитон не без волнения думал о том, как понравятся ей эти обои, эта мебель, эта квартира. Ведь, может быть, через некоторое время он предложит ей жить здесь. И, когда войдя сюда, она огляделась быстро, он следил за ней. И показалось ему, что ей понравилось.
Пройдясь по комнате туда и сюда, Харитон понял, что думать обо всем этом больше ему нельзя - иначе можно свихнуться. Во рту у него пересохло от папирос. Он присел за стол и из хрустального кувшина с серебряным ободком налил себе в стакан розового морса.
В это время открылась дверь в спальню, и в гостиную, услышав, должно быть, шаги Харитона, вошла Зинаида Олеговна. Она, по-видимому, проснулась недавно, была все в том же грязном вишневом халате, в котором появилась на дне рождения у Баева, и в руке перед собой держала почему-то писчий лист бумаги. Подойдя к столу, она встал напротив Харитона и в упор уставилась на него сверху вниз с какой-то напряженной торжественностью во взгляде. Минуту, не меньше, стояла она так молча. Харитон не смотрел на нее, пил морс.
- Сын мой, - сказала она, наконец. - Я сочла число зверя.
- Мама, - устало поморщился он. - Оставь меня в покое, пожалуйста.
- Сын мой, - повторила она. - Понимаешь ли ты, что я говорю тебе? Я сочла число зверя.
- Ну, я поздравляю тебя, - рассеянно пробормотал он. Хочешь морсику, мама?
Тогда она молча положила на стол перед ним лист бумаги, и волей-неволей Харитону пришлось заглянуть в него. Аккуратным учительским почерком на листе этом было написано следующее:
А Б В Г Д Е ? Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Э Ю Я
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 1819 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Г Е Н Е Р А Л Ь Н Ы Й С Е К Р Е Т А Р Ь Ц К В К П (б)
4+6+15+6+18+1+13+30+15+29+11 19+6+12+18+6+20+1+18+30 24+12 3+12+17
148 + 130 + 36 + 32
И О С И Ф В И С С А Р И О Н О В И Ч С Т А Л И Н
10+16+19+10+22 3+10+19+19+1+18+10+16+15+16+3+10+25 19+20+1+13+10+15
77 + 165 + 78 = 666
Некоторое время Харитон молча изучал написанное. Голова его работала туго, мысли были далеко от желтоватого листка с сальным пятном в нижнем углу. В каком-то странном оцепенении он начал даже складывать числа в уме.
"148, 278, 314, секретарь, - думал он почти незаметно для самого себя. - Лиза - тоже секретарь. Странная, вообще говоря, должность - генеральный секретарь - что-то вроде начальника над машинистками."
Затем на секунду вся эта арифметика показалась ему даже забавной.
- Тут у тебя ошибка, мама, - сказал он, улыбнувшись кисло. - Ты "б" забыла посчитать.
- Никакой ошибки, - энергично покачала она головой. - "Б" нарочно в скобках - это знак, чтобы не считать ее. Сталин зверь, вышедший из земли.
И только тут Харитон, наконец, очнулся. И моментально похолодел спиной.
- Ты что такое говоришь? - прошептал он.
- Сталин - зверь, - повторила она с пафосом и потрясла над головой оттопыренным указательным пальцем. - Он зверь второй вышедший из земли. А действует он со всею властью первого зверя, вышедшего из моря, и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела. И дано ему вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139