Чтобы избежать его, Свисту приходилось передвигаться по Зольску подобно жулику - воровато озираясь вокруг, но отказаться от этой последней, как казалось ему, степени свободы своей в пользу ненасытной системы он решительно не хотел.
Вроде бы никого в милицейской форме не было теперь в аллее. Михаил Михайлович, потупясь, быстрым шагом пересек ее и скрылся в арке одного из двухэтажных домов на противоположной стороне. Он вошел в ближайший к арке подъезд, поднялся на второй этаж и отпер ключом дверь единственной на этаже квартиры. Запершись изнутри, он снял и повесил на вешалку пиджак, заглянув в зеркало, ладонями пригладил волосы, и вошел в гостиную.
Это была трехкомнатная спецквартира, полагавшаяся ему как партийному руководителю для личных целей. Она досталась ему со всею зажиточной обстановкой сразу по прибытию его в Зольск. По некоторым признакам было видно, что незадолго до прибытия его она была жилая, но кому принадлежала она до него, он не знал.
В квартире этой имелись гостиная, спальня и кабинет. Пройдя гостиную насквозь, Михаил Михайлович открыл дверь в спальню. Он почему-то уверен был, что он еще один в квартире, но оказалось, что это не так. На кровати в спальне сидела, руки по-школьничьи сложив на коленках, молодая светловолосая девушка, встретившая его робким взглядом снизу вверх.
- Здравствуйте, Михал Михалыч, - сказала она ему.
- Здравствуй, милая, - улыбнулся он, присел с ней рядом, обнял за плечи и поцеловал в щечку. - Быстро ты сегодня.
- Семена дома нет, - не глядя на него, сказала девушка. Я сразу.
Свисту всегда - все два месяца, которые встречались они тут - не нравилось, что с первых же слов разговора почему-то поневоле приходилось ему принимать на себя отцовские интонации. И еще почему-то в разговорах этих то и дело упоминался ими Бубенко. Не вязалось все это с тем, что происходило у них в этой спальне дальше, но, казалось, ничего поделать с этим было нельзя. Разве что разговаривать как можно меньше.
Свист обнял ее покрепче и хотел поцеловать еще, но она не повернула лица - сидела потупясь.
- Михал Михалыч, я кое-что хотела вам сказать, пробормотала она, по видимости, все более робея. - Еще и вчера на дне рождения хотела. Лучше я сразу скажу. Я в пятницу... В общем, у меня будет ребенок.
Михаил Михайлович почувствовал, как от этих слов, что-то неприятно съежилось у него под ребрами. Проглотив слюну, и еще не раскрывая рта, он уже чувствовал, что скажет сейчас какую-нибудь глупость. Так и получилось.
- От кого? - спросил он.
Она пожала плечами виновато.
- От вас... наверное. А может быть, и от Семена. Я не знаю точно, Михал Михалыч.
Свист поднялся с кровати, подошел к окну, взял лежавшую на подоконнике коробку с папиросами, закурил. За окном между лип разглядел он какую-то парочку, неспешно бредущую по аллее Героев за детской коляской. Что-то в последнее время не заладилось у него в жизни. Нелепая какая-то полоса пошла.
- Ну и ладно, - сказал он вдруг, обернувшись. - Ребенок так ребенок. И хорошо, что не знаешь точно. Лучше считай, что от Семена. Нет, не подумай, я ничего... Я не отказываюсь. В смысле... Ребенок - это всегда хорошо, - окончательно сбился он и махнул рукой.
- Я тоже так думаю, Михал Михалыч, - неожиданно посветлела она. - Я, по правде, очень его хочу. Я боялась, что вы... рассердитесь, - улыбнулась она жалобно. - А я его очень-очень хочу. Вы не беспокойтесь, я никому никогда не скажу.
- Ну и хорошо, - кивнул он; затушив едва раскуренную папиросу, вернулся к кровати, и, стоя над ней, погладил ее по голове.
Она все улыбалась ему застенчиво снизу вверх. Он присел перед ней на корточки и принялся аккуратно расстегивать пуговицы у нее на платье - сверху вниз, покуда не выскочили наружу маленькие груди. Тогда он повалил ее на кровать.
Он вышел из квартиры минут через пять после нее. Запер дверь, спустился вниз. По времени получалось в самый раз. Пройдя вдоль аллеи до конца ее, он свернул налево, в переулок, прошел и его и оказался на перекрестке возле маленького безлюдного сквера, скрытого под густыми кронами старых деревьев. И как раз в то же время с другой стороны к скверу подходил, улыбаясь навстречу ему, молодой человек в клетчатой ковбойке. Оба они оказались точны.
- Здравствуй, Алексей, - подал ему руку Свист, едва они сблизились. - Пойдем, сядем.
Пожимая руку его, Леонидов от души рассмеялся.
- Здрасьте, Михал Михалыч. Ничего себе предложеньице для начала.
Они сошли по нескольким покореженным ступенькам в сквер, расположенный чуть ниже уровня тротуара, и присели на единственную стоявшую там скамейку, сооруженную кустарно из пары едва обструганных досок. Заметно было, что Свист нервничает слегка.
- Куришь? - спросил он, достав из кармана коробку "Герцоговины Флор".
- Иногда, - угощаясь, кивнул Алексей. - Последнее время что-то хороших папирос не достать.
- Даже у вас? - удивился Свист.
- А что у нас? У нас объедки от ваших харчей. Вам-то на набережную все прямо со склада возят, в райком - остальное. А нам уж, что остается. В Москве в любом продуктовом в два раза больше товару, ей-богу.
- Так ты и ходи тогда к нам. Дорога не дальняя. Я тебя хоть завтра припишу.
- Да мне чего надо-то? - махнул рукой Алексей. - Пожрать это я в буфете. А из одежды - в Москве могу.
- Часто в Москву ездишь? - поинтересовался Свист.
- По выходным обычно. Нынче вот из-за дня рождения этого остался.
Михаил Михайлович глубоко затянулся.
- А я ведь тебя как раз собираюсь попросить в Москву съездить.
- Это зачем же? - удивился Леонидов.
Свист помолчал немного.
- Ты знаешь, Алексей, мы ведь с твоим отцом старинные знакомые, - начал он издалека. - Еще в Москве на рабфаке, я парторгом был...
- Знаю, знаю, - кивнул Леонидов. - Он тогда ВУЗы курировал.
- Верно. И тебя однажды вот таким карапузом еще видал. У отца в кабинете. Скажи, а почему ты здесь работаешь?
- А почему бы нет?
- Ну, в Москве-то, наверное, интересней.
- Распределили, - пожал он плечами. - Обязательно что ли у него под крылом сидеть. Чтобы все кивали - вот, мол, папенькин сынок. По-вашему, много радости?
- Да нет, я бы тоже, пожалуй, не стал.
- Здесь свобода, Михал Михалыч. А там - в одной квартире, хотя и большой. К тому же, ведь посмотреть нужно, чего я сам по себе стою.
- Ну, вот об этом-то как раз я с тобой поговорить хотел.
- То есть?
- Ты какого мнения о Баеве, Алексей?
- А какая разница? - насторожился он слегка. - Зачем мне о нем какого-то мнения быть? Он мой начальник.
- При Баеве ты, Алексей, здесь ничего не добьешься.
- Это почему же?
- А потому что ты для него выскочка - человек со стороны. Как пришел, так и уйдешь - на таких он ставку не делает.
- Я не лошадь, Михал Михалыч, чтобы на меня ставить.
- Да не в этом дело, - поморщился Свист, вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139