Сдается мне, ничего хорошего. Поэтому я отрицательно покачал головой и сказал:
– Нет вопросов, милорд Мирна. Я готов.
Принципал удовлетворенно улыбнулся.
– В таком случае вы можете присоединиться к милорду Тавину за обедом, если там еще что-то осталось, и приступать к работе.
Каурая лошадка странной тонкокостной стати негромко цокала по тому, что когда-то было дорогой, а я размышлял, покачиваясь в седле. Каким образом в городскую библиотеку попала та книга? Наткнувшись в запасниках на объемный фолиант в старинном переплете с вычурной надписью по корешку «Семижды семьдесят семь советов благочестивому мужу», я утащил книгу домой просто для смеха, полагая, что там найдется немало достойных фразочек. Но внутри обнаружилось нечто значительно более достойное – в переплет была вложена другая книга. Без титульного листа, без указания и названия, со светло-серыми страницами из непонятного материала – гладко-блестящего на вид и шероховатого на ощупь, и притом – очень прочного. Сколько бы лет ни было этой книге, годы были не властны над ней, я сначала решил, что она вовсе не старая, просто в библиотеке перепутали переплеты разных книг. Даже то, что она написана на орисском, не обеспокоило меня: несмотря на то что Орису уже второе тысячелетие покоится под водами Изменчивого моря, орисским до сих пор пользуются многие маги и ученые. Только через недельку, со словарем в руке, продираясь сквозь дебри странного диалекта, я заподозрил неладное. Показал книжку Ирси, она лучше всех на курсе знала орисский. Наверное, лучше было бы вместо этого показать ее кому-нибудь из преподавателей. Разумнее, по крайней мере. Ну да ладно. Сейчас меня больше волновала возможная перспектива встречи с живым Вошедшим во Тьму. Я припомнил цитату из той самой инкунабулы: «…отсюда следует, что Восхождение во Тьму является последним шагом темнавца, решившего пройти до конца путь вниз. И потому достойно звать такового Рыцарем Тьмы. Ежели и возможен шаг далее этого, то ступивший его будет тот, кто он есть, – Отец Ужаса, Чрево Тьмы и Омут Заблудших Душ – Шихар Всевеликий».Насчет дословности не поручусь, но очень близко – никогда не жаловался на память. Интересно, милорд первый принципал действительно не знает, кого к нам вынесло из тьмы веков, или просто не стал мне говорить, чтобы не пугать? Вкратце в той же веселой книжке были упомянуты последы – то, во что превращается тело адепта Тьмы, если убить оного ненадлежащим образом. «Послед темнавца – суть оболочка его, ставшая вместилищем тьмы. И столь велик будет сосуд, сколь сильна была связь темнавца с Изначальной Тьмой».Проще говоря, чем круче черный адепт, тем более неприятная тварь может из него получиться, не приведи Гор. А еще в инкунабуле категорически не рекомендовалось убивать Вошедших во Тьму, что грозило прямо-таки апокалипсическими последствиями. Хотя, думаю, на этот счет мне можно не беспокоиться – вряд ли этот приятный во всех отношениях тип предоставит мне возможность себя убить.
Так, коротая время в веселых размышлениях, я добрался собственно до города. Стоявшие когда-то перед его стенами деревянные дома давно превратились в труху, и на их месте теперь только угадывались смутные контуры. Но почему-то время (или не время?) не так уж сильно затронуло трупы – немногочисленные возле первых домов, ближе к стенам они уже устилали землю во множестве. Видимо, накрывшее город заклятие было губительным для всех форм жизни – трупы не сгнили, а мумифицировались, что делало и без того малопривлекательную картину еще более мерзкой. Скелеты меня бы не сильно напугали, но эти – с серыми обтянутыми лицами, с провалами глаз и безгубыми оскаленными ртами, замершие в нелепых позах, в которых настигла их смерть, – навевали на меня невыразимую жуть. Несколько раз я вздрагивал, заметив стоящую на четвереньках или прислонившуюся к стене фигуру – казалось, труп двигался куда-то по своим делам, а замер вот только-только, заметив меня, и теперь просто ждет, пока я подойду поближе. Хорошо еще, что время давно выветрило запахи смерти, и лошадка не обращала на окружающие нас картины никакого внимания; начни она нервничать, я, наверное, повернул бы обратно, даже до стен не доехав. Но лезть в город через пролом, как рекомендовал мне милорд Мирна, намечая маршрут, я все же не стал – трупы там были навалены в несколько слоев, надо было слезать и расчищать путь для лошади, а это было выше моих сил. Поэтому я повернул и поехал к воротам, благо они были распахнуты. В воротах тоже хватало трупов, но здесь они лежали все же в один слой. С отвратительным хрустом, от которого съеденный недавно барашек начал проситься наружу, я проехал внутрь города. Как ни странно, сразу за стенами трупов было меньше. Я потихоньку начал различать представителей противоборствовавших сторон. На картинах, посвященных Последней Битве, Белые всегда изображались в белом, а Черные, как нетрудно догадаться, в черном. Здесь же на всех были примерно одинаковые серые мундиры, только у Черных потемнее, желтоватого оттенка, а знаки различия у них были вышиты нитью того же цвета, что и мундир, и становились различимы только вблизи. Офицеры же Белых щеголяли когда-то золотым шитьем, и чем выше ранг, тем больше золота сверкало на мундире. Разумеется, все это относилось только к регулярной армии и к офицерам – большинство лежащих были одеты кто во что горазд, и определить, которой стороне принадлежал такой труп, было непросто.
Я вытащил карту и прикинул свое местоположение. Моей целью номер один было здание Академии магии, точнее, место, где это здание когда-то стояло. Согласно намеченному плану, именно туда я и собирался направиться, благо стояла академия в центре города и шла к ней, судя по карте, прямая широкая улица. Но как говорил наш преподаватель по стратегическому планированию: «У всех планов есть один, но большой недостаток – они редко пригождаются». Так и здесь – главная улица была перегорожена баррикадой, причем построенной на совесть. Мне хватило одного взгляда, чтобы тут же оставить идею перевести через нее своего скакуна, даже если никто и не будет чинить мне препятствий. Поэтому я посмотрел еще раз на карту, где были обозначены кружки, и, сверившись с обстановкой, с некоторым трепетом поехал по радиальной улице по направлению к месту, обозначенному одним из них. Впрочем, далеко продвинуться снова не удалось из-за царившей вокруг разрухи. Лошадь здесь не пройдет, и гадать не стоит. Но я не стал по этому поводу сильно расстраиваться, такой вариант был ожидаемым – светляк сразу сказал, что передвигаться по городу конным у меня, скорее всего, не получится.
Я привязал поводья к первому попавшемуся столбу и, настороженно вслушиваясь, стал пробираться по развалинам на своих двоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
– Нет вопросов, милорд Мирна. Я готов.
Принципал удовлетворенно улыбнулся.
– В таком случае вы можете присоединиться к милорду Тавину за обедом, если там еще что-то осталось, и приступать к работе.
Каурая лошадка странной тонкокостной стати негромко цокала по тому, что когда-то было дорогой, а я размышлял, покачиваясь в седле. Каким образом в городскую библиотеку попала та книга? Наткнувшись в запасниках на объемный фолиант в старинном переплете с вычурной надписью по корешку «Семижды семьдесят семь советов благочестивому мужу», я утащил книгу домой просто для смеха, полагая, что там найдется немало достойных фразочек. Но внутри обнаружилось нечто значительно более достойное – в переплет была вложена другая книга. Без титульного листа, без указания и названия, со светло-серыми страницами из непонятного материала – гладко-блестящего на вид и шероховатого на ощупь, и притом – очень прочного. Сколько бы лет ни было этой книге, годы были не властны над ней, я сначала решил, что она вовсе не старая, просто в библиотеке перепутали переплеты разных книг. Даже то, что она написана на орисском, не обеспокоило меня: несмотря на то что Орису уже второе тысячелетие покоится под водами Изменчивого моря, орисским до сих пор пользуются многие маги и ученые. Только через недельку, со словарем в руке, продираясь сквозь дебри странного диалекта, я заподозрил неладное. Показал книжку Ирси, она лучше всех на курсе знала орисский. Наверное, лучше было бы вместо этого показать ее кому-нибудь из преподавателей. Разумнее, по крайней мере. Ну да ладно. Сейчас меня больше волновала возможная перспектива встречи с живым Вошедшим во Тьму. Я припомнил цитату из той самой инкунабулы: «…отсюда следует, что Восхождение во Тьму является последним шагом темнавца, решившего пройти до конца путь вниз. И потому достойно звать такового Рыцарем Тьмы. Ежели и возможен шаг далее этого, то ступивший его будет тот, кто он есть, – Отец Ужаса, Чрево Тьмы и Омут Заблудших Душ – Шихар Всевеликий».Насчет дословности не поручусь, но очень близко – никогда не жаловался на память. Интересно, милорд первый принципал действительно не знает, кого к нам вынесло из тьмы веков, или просто не стал мне говорить, чтобы не пугать? Вкратце в той же веселой книжке были упомянуты последы – то, во что превращается тело адепта Тьмы, если убить оного ненадлежащим образом. «Послед темнавца – суть оболочка его, ставшая вместилищем тьмы. И столь велик будет сосуд, сколь сильна была связь темнавца с Изначальной Тьмой».Проще говоря, чем круче черный адепт, тем более неприятная тварь может из него получиться, не приведи Гор. А еще в инкунабуле категорически не рекомендовалось убивать Вошедших во Тьму, что грозило прямо-таки апокалипсическими последствиями. Хотя, думаю, на этот счет мне можно не беспокоиться – вряд ли этот приятный во всех отношениях тип предоставит мне возможность себя убить.
Так, коротая время в веселых размышлениях, я добрался собственно до города. Стоявшие когда-то перед его стенами деревянные дома давно превратились в труху, и на их месте теперь только угадывались смутные контуры. Но почему-то время (или не время?) не так уж сильно затронуло трупы – немногочисленные возле первых домов, ближе к стенам они уже устилали землю во множестве. Видимо, накрывшее город заклятие было губительным для всех форм жизни – трупы не сгнили, а мумифицировались, что делало и без того малопривлекательную картину еще более мерзкой. Скелеты меня бы не сильно напугали, но эти – с серыми обтянутыми лицами, с провалами глаз и безгубыми оскаленными ртами, замершие в нелепых позах, в которых настигла их смерть, – навевали на меня невыразимую жуть. Несколько раз я вздрагивал, заметив стоящую на четвереньках или прислонившуюся к стене фигуру – казалось, труп двигался куда-то по своим делам, а замер вот только-только, заметив меня, и теперь просто ждет, пока я подойду поближе. Хорошо еще, что время давно выветрило запахи смерти, и лошадка не обращала на окружающие нас картины никакого внимания; начни она нервничать, я, наверное, повернул бы обратно, даже до стен не доехав. Но лезть в город через пролом, как рекомендовал мне милорд Мирна, намечая маршрут, я все же не стал – трупы там были навалены в несколько слоев, надо было слезать и расчищать путь для лошади, а это было выше моих сил. Поэтому я повернул и поехал к воротам, благо они были распахнуты. В воротах тоже хватало трупов, но здесь они лежали все же в один слой. С отвратительным хрустом, от которого съеденный недавно барашек начал проситься наружу, я проехал внутрь города. Как ни странно, сразу за стенами трупов было меньше. Я потихоньку начал различать представителей противоборствовавших сторон. На картинах, посвященных Последней Битве, Белые всегда изображались в белом, а Черные, как нетрудно догадаться, в черном. Здесь же на всех были примерно одинаковые серые мундиры, только у Черных потемнее, желтоватого оттенка, а знаки различия у них были вышиты нитью того же цвета, что и мундир, и становились различимы только вблизи. Офицеры же Белых щеголяли когда-то золотым шитьем, и чем выше ранг, тем больше золота сверкало на мундире. Разумеется, все это относилось только к регулярной армии и к офицерам – большинство лежащих были одеты кто во что горазд, и определить, которой стороне принадлежал такой труп, было непросто.
Я вытащил карту и прикинул свое местоположение. Моей целью номер один было здание Академии магии, точнее, место, где это здание когда-то стояло. Согласно намеченному плану, именно туда я и собирался направиться, благо стояла академия в центре города и шла к ней, судя по карте, прямая широкая улица. Но как говорил наш преподаватель по стратегическому планированию: «У всех планов есть один, но большой недостаток – они редко пригождаются». Так и здесь – главная улица была перегорожена баррикадой, причем построенной на совесть. Мне хватило одного взгляда, чтобы тут же оставить идею перевести через нее своего скакуна, даже если никто и не будет чинить мне препятствий. Поэтому я посмотрел еще раз на карту, где были обозначены кружки, и, сверившись с обстановкой, с некоторым трепетом поехал по радиальной улице по направлению к месту, обозначенному одним из них. Впрочем, далеко продвинуться снова не удалось из-за царившей вокруг разрухи. Лошадь здесь не пройдет, и гадать не стоит. Но я не стал по этому поводу сильно расстраиваться, такой вариант был ожидаемым – светляк сразу сказал, что передвигаться по городу конным у меня, скорее всего, не получится.
Я привязал поводья к первому попавшемуся столбу и, настороженно вслушиваясь, стал пробираться по развалинам на своих двоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122