– Все, что вам могло бы понадобиться. Может, ей что-нибудь пригодилось бы – одежда там или еще что-нибудь?
– Единственное, что ей нужно, это Санди, – сказал я. – И пока он у нее есть, на все остальное ей наплевать.
– Что ж, тогда счастливого пути, – сказал он.
– Пока.
Я задом выехал на дорогу и повел машину прочь. В боковое зеркало я видел, что он вышел на проезжую часть, чтобы посмотреть нам вслед и на прощание помахать. Через два квартала я свернул, и его фигура скрылась за углом.
Перед отъездом он снабдил меня картой бензоколонок, где карандашом обозначил маршрут, выведший меня на южную окраину городка и, наконец, на неширокую асфальтовую дорогу, нырявшую вверх-вниз по холмам. И слева и справа они были засеяны, так что я ехал в окружении бесконечных акров кукурузы, пшеницы и гороха, которые никто никогда уже не уберет и не использует. По мере того как мы отъезжали все дальше, высокая, уходящая в небо стена тумана, являвшаяся линией изменения времени и возвышавшаяся на окраине оставшегося чуть левее и позади нас городка Сэмуэлсона, становилась все меньше.
В машине, насколько я успел убедиться, мы были в относительной безопасности. Эти линии времени были подобны катящимся по местности длинным трубам, но, как я уже говорил, мне еще ни разу не довелось повстречать ни одной, которая перемещалась бы со скоростью более тридцати миль в час. Так что, пока вы оставались на дороге, удрать от них было совсем нетрудно.
Я все время оглядывался по сторонам, надеясь найти что-то вроде «лендровера», который резво бегал бы по дороге, но к тому же при необходимости мог бы передвигаться и по пересеченной местности. Но пока ничего подходящего не попадалось.
Тут я понял, что двигатель грузовика работает с надрывом. Я гнал машину по шоссе со скоростью около семидесяти миль в час. Нужды в этом не было абсолютно никакой. В плане расхода топлива было гораздо безопасней и экономней держать миль сорок-сорок пять. Временами с бензином возникали проблемы, причем по закону подлости именно тогда, когда его оставалось мало. Я возил с собой четыре полных пятигаллонных канистры, которые были привязаны на крыше фургона. Но этот запас я придерживал на совсем уж крайний случай.
Кроме того, никому из нас троих в принципе спешить было некуда – равно как и бежать от чего-то. Я сбросил скорость до сорока пяти миль в час, про себя удивляясь, как это я ухитрился так разогнаться.
Но потом я, разумеется, понял, почему это произошло. Просто я позволил себе сопереживать Сэмуэлсону. А почему, собственно, я должен страдать вместе с ним? Потеряв семью, он стал таким же безумным, как девочка.., или Санди. Но он действительно хотел, чтобы мы остались на ночь в огромном домище, откуда исчезла его семья, и, оставшись, мы поступили бы по отношению к нему милосердно.
Только я не мог рисковать. Среди ночи он запросто мог превратиться из человека, отчаянно нуждающегося в компании, в человека, решившего вдруг, будто я или все мы каким-то образом причастны к исчезновении его близких.
Я не мог слепо положиться на его кратковременное просветление. Он, как бы там ни было, оставался человеком из опустевшего городка, человеком, расстреливающим гранатами игрушечные машинки, которые появлялись через равные промежутки времени. На его месте любой бы свихнулся. Да и вообще, безумие ныне стало нормой. Примером тому мог служить, например, Санди. Он бы продолжал лизать мне руки даже в тот момент, когда я перерезал ему глотку. Рассудок девочки едва ли находился в лучшем состоянии. Сэмуэлсон тоже стал жертвой невиданного космического розыгрыша, который лишил нас привычного мира, следовательно, по определению являлся сумасшедшим. И иного нам не было дано.
Естественно – я решил довести мысль до логического конца, – что сидящий за рулем фургона, рассекавшего надвигающиеся сумерки, был безумен не меньше, чем все остальные люди и существа, его окружающие. Мысль показалась смехотворной, ведь я был уверен, что нахожусь в здравом уме. Но с точки зрения Сэмуэлсона, наблюдающего со стороны, человек, который едет неизвестно куда по дороге в компании леопарда и бессловесной девчонки, не может быть нормальным. Мне следовало опасаться того, что безумие, которое таится во мне, в один прекрасный день внезапно овладеет мной полностью.
Впрочем, это самая настоящая чепуха, и я постарался как можно быстрее выкинуть из головы все эти смехотворные мысли.
Глава 5
Когда красная полоска заката на горизонте справа от нас стала становиться все уже и темнее, а в безоблачном небе на востоке начали проглядывать звезды, я свернул с дороги на уютную полянку под несколькими тополями, растущими в небольшой лощинке между двумя холмами. Было так тепло, что я не стал закрывать вход в палатку. Я лежал, глядя на звезды, и, казалось, все больше и больше погружался в ночное небо, которое становилось все более огромным и значительным; и еще я чувствовал, что Земля становится все более похожей на крупинку материи, затерянной во вселенной.
Мне не спалось. Последнее время подобное случалось все чаще и чаще. Я хотел было встать и выйти посидеть снаружи, прислонившись спиной к стволу тополя. Но, вылези я из палатки, Санди сразу же отправился бы следом за мной, тогда и девушка проснулась бы и последовала за Санди. Что-то вроде цепной реакции. На ум мне пришло окончание одной фразы, вынесенной мной из предыдущих двух лет непрерывного чтения в период отшельнической жизни на Эли. Privatum commodum publico cedit... – «преимущества одиночества на людях исчезают». Поэтому я решил остаться в палатке и перетерпеть.
А перетерпеть мне предстояло гору воспоминаний обо всем, что произошло со мной когда-то. До этой ночи я почти не вспоминал свое последнее лето в старших классах, когда неожиданно начал учить латынь, узнав, насколько серьезно она «подпирает» наш английский. Подпирает и превосходит. «Как долго же еще, о Катилина, мое терпение испытывать ты будешь?» Сравните с громом слов в оригинале старика Цицерона: «Quo usque, Catilina, abutere patienta nostra?»
После первого сдвига времени, который я принял за второй инфаркт, пришедший, чтобы окончательно свести со мной счеты – после того как я понял, что не только жив, но и вполне здоров, – я нашел белку. Маленькое серенькое тельце, почувствовав тепло моих ладоней, расслабилось; крошечные коготки вцепились мне в пальцы. После этого зверек неотступно следовал за мной на протяжении трех дней после того, как я направился на юг, чтобы добраться до города Эли, которого так и не нашел. Тогда я еще не понимал, что с белкой произошло то же, что и с Санди, – я оказался в тот момент, когда она вышла из шока, что сделало ее полностью зависимой от меня...
Через неделю или около того я наткнулся на хижину и человека в гетрах – викинг, оказавшийся на незнакомой ему территории, которого я первоначально принял за обычного человека, раздевшегося до пояса, чтобы наколоть дров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
– Единственное, что ей нужно, это Санди, – сказал я. – И пока он у нее есть, на все остальное ей наплевать.
– Что ж, тогда счастливого пути, – сказал он.
– Пока.
Я задом выехал на дорогу и повел машину прочь. В боковое зеркало я видел, что он вышел на проезжую часть, чтобы посмотреть нам вслед и на прощание помахать. Через два квартала я свернул, и его фигура скрылась за углом.
Перед отъездом он снабдил меня картой бензоколонок, где карандашом обозначил маршрут, выведший меня на южную окраину городка и, наконец, на неширокую асфальтовую дорогу, нырявшую вверх-вниз по холмам. И слева и справа они были засеяны, так что я ехал в окружении бесконечных акров кукурузы, пшеницы и гороха, которые никто никогда уже не уберет и не использует. По мере того как мы отъезжали все дальше, высокая, уходящая в небо стена тумана, являвшаяся линией изменения времени и возвышавшаяся на окраине оставшегося чуть левее и позади нас городка Сэмуэлсона, становилась все меньше.
В машине, насколько я успел убедиться, мы были в относительной безопасности. Эти линии времени были подобны катящимся по местности длинным трубам, но, как я уже говорил, мне еще ни разу не довелось повстречать ни одной, которая перемещалась бы со скоростью более тридцати миль в час. Так что, пока вы оставались на дороге, удрать от них было совсем нетрудно.
Я все время оглядывался по сторонам, надеясь найти что-то вроде «лендровера», который резво бегал бы по дороге, но к тому же при необходимости мог бы передвигаться и по пересеченной местности. Но пока ничего подходящего не попадалось.
Тут я понял, что двигатель грузовика работает с надрывом. Я гнал машину по шоссе со скоростью около семидесяти миль в час. Нужды в этом не было абсолютно никакой. В плане расхода топлива было гораздо безопасней и экономней держать миль сорок-сорок пять. Временами с бензином возникали проблемы, причем по закону подлости именно тогда, когда его оставалось мало. Я возил с собой четыре полных пятигаллонных канистры, которые были привязаны на крыше фургона. Но этот запас я придерживал на совсем уж крайний случай.
Кроме того, никому из нас троих в принципе спешить было некуда – равно как и бежать от чего-то. Я сбросил скорость до сорока пяти миль в час, про себя удивляясь, как это я ухитрился так разогнаться.
Но потом я, разумеется, понял, почему это произошло. Просто я позволил себе сопереживать Сэмуэлсону. А почему, собственно, я должен страдать вместе с ним? Потеряв семью, он стал таким же безумным, как девочка.., или Санди. Но он действительно хотел, чтобы мы остались на ночь в огромном домище, откуда исчезла его семья, и, оставшись, мы поступили бы по отношению к нему милосердно.
Только я не мог рисковать. Среди ночи он запросто мог превратиться из человека, отчаянно нуждающегося в компании, в человека, решившего вдруг, будто я или все мы каким-то образом причастны к исчезновении его близких.
Я не мог слепо положиться на его кратковременное просветление. Он, как бы там ни было, оставался человеком из опустевшего городка, человеком, расстреливающим гранатами игрушечные машинки, которые появлялись через равные промежутки времени. На его месте любой бы свихнулся. Да и вообще, безумие ныне стало нормой. Примером тому мог служить, например, Санди. Он бы продолжал лизать мне руки даже в тот момент, когда я перерезал ему глотку. Рассудок девочки едва ли находился в лучшем состоянии. Сэмуэлсон тоже стал жертвой невиданного космического розыгрыша, который лишил нас привычного мира, следовательно, по определению являлся сумасшедшим. И иного нам не было дано.
Естественно – я решил довести мысль до логического конца, – что сидящий за рулем фургона, рассекавшего надвигающиеся сумерки, был безумен не меньше, чем все остальные люди и существа, его окружающие. Мысль показалась смехотворной, ведь я был уверен, что нахожусь в здравом уме. Но с точки зрения Сэмуэлсона, наблюдающего со стороны, человек, который едет неизвестно куда по дороге в компании леопарда и бессловесной девчонки, не может быть нормальным. Мне следовало опасаться того, что безумие, которое таится во мне, в один прекрасный день внезапно овладеет мной полностью.
Впрочем, это самая настоящая чепуха, и я постарался как можно быстрее выкинуть из головы все эти смехотворные мысли.
Глава 5
Когда красная полоска заката на горизонте справа от нас стала становиться все уже и темнее, а в безоблачном небе на востоке начали проглядывать звезды, я свернул с дороги на уютную полянку под несколькими тополями, растущими в небольшой лощинке между двумя холмами. Было так тепло, что я не стал закрывать вход в палатку. Я лежал, глядя на звезды, и, казалось, все больше и больше погружался в ночное небо, которое становилось все более огромным и значительным; и еще я чувствовал, что Земля становится все более похожей на крупинку материи, затерянной во вселенной.
Мне не спалось. Последнее время подобное случалось все чаще и чаще. Я хотел было встать и выйти посидеть снаружи, прислонившись спиной к стволу тополя. Но, вылези я из палатки, Санди сразу же отправился бы следом за мной, тогда и девушка проснулась бы и последовала за Санди. Что-то вроде цепной реакции. На ум мне пришло окончание одной фразы, вынесенной мной из предыдущих двух лет непрерывного чтения в период отшельнической жизни на Эли. Privatum commodum publico cedit... – «преимущества одиночества на людях исчезают». Поэтому я решил остаться в палатке и перетерпеть.
А перетерпеть мне предстояло гору воспоминаний обо всем, что произошло со мной когда-то. До этой ночи я почти не вспоминал свое последнее лето в старших классах, когда неожиданно начал учить латынь, узнав, насколько серьезно она «подпирает» наш английский. Подпирает и превосходит. «Как долго же еще, о Катилина, мое терпение испытывать ты будешь?» Сравните с громом слов в оригинале старика Цицерона: «Quo usque, Catilina, abutere patienta nostra?»
После первого сдвига времени, который я принял за второй инфаркт, пришедший, чтобы окончательно свести со мной счеты – после того как я понял, что не только жив, но и вполне здоров, – я нашел белку. Маленькое серенькое тельце, почувствовав тепло моих ладоней, расслабилось; крошечные коготки вцепились мне в пальцы. После этого зверек неотступно следовал за мной на протяжении трех дней после того, как я направился на юг, чтобы добраться до города Эли, которого так и не нашел. Тогда я еще не понимал, что с белкой произошло то же, что и с Санди, – я оказался в тот момент, когда она вышла из шока, что сделало ее полностью зависимой от меня...
Через неделю или около того я наткнулся на хижину и человека в гетрах – викинг, оказавшийся на незнакомой ему территории, которого я первоначально принял за обычного человека, раздевшегося до пояса, чтобы наколоть дров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133