Огромный организм, как этот город, ко всему готовый и чего-то ждущий, но пустой, являлся преступлением против человеческого духа. Кстати говоря, Санди реагировал на него так же, как и мы, все сильнее и сильнее прижимаясь ко мне. Наконец мы сошли с движущейся дорожки – стоило нам сделать это, как она тут же остановилась – и окинули взглядом сплошную массу белых стен, в которых не было заметно ни окон, ни дверей.
– Похоже, здесь нам ничего не светит, – через некоторое время сказал Билл Голт. – Кажется, пора возвращаться.
– Нет, – возразил я. – Еще рано.
Я не мог объяснить ему, почему не могу сдаться. Это был все тот же старый рефлекс, обитающий на задворках моего сознания, вечно все обдумывающий и сейчас уверенный, что вот-вот найдет тот самый недостающий факт, который так долго искал. В этом пустом городе обязательно должно иметься нечто, связанное с нашими попытками разобраться в природе шторма времени, линий времени и желанием понять: можно ли ими управлять или нужно просто смириться и постараться научиться жить в новых условиях. Я нутром чувствовал, что уходить еще рано.
– Но ведь здесь никого нет, – констатировал Билл и без того очевидный факт.
Я же отрицательно помотал в ответ головой.
– Давай зайдем в одно из зданий. В первое попавшееся.
– Внутрь? Но как? – Он окинул взглядом окружающие нас мраморно-белые сплошные стены.
– Как-нибудь пробьемся, – сказал я и огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь орудия взлома. – Если ничего не найдем, можно дать очередь из автомата, а потом как-нибудь расширить...
– Не стоит, – сказал он и вздохнул. Я обернулся и взглянул на него, но Билл уже рылся в своем рюкзаке. Наконец он вытащил из него что-то похожее на серую картонную коробочку дюймов десяти в длину и двух в ширину и в высоту. Он открыл ее с одного конца и наполовину вытащил из нее белый цилиндр, обернутый во что-то, похожее на вощеную бумагу.
Цилиндр имея консистенцию пластилина. Когда Билл содрал с него вощеную обертку, оказалось, что он размечен на отрезки примерно по два дюйма каждый. Билл отломил пару отрезков, остальное же снова завернул в бумагу, положил в коробочку и убрал обратно в рюкзак. Два отрезка он размял пальцами в тонкую лепешку, которую он, подойдя к ближайшей стене, и прилепил на высоте футов пяти над мостовой.
– Что это? – спросил я.
– Усовершенствованная разновидность пластита, – сказал он. – Не требует взрывателя. С ней можно делать что угодно и без всякого риска – можно даже пулю всадить. Ничего не произойдет, пока очень тонко не расплющишь, чтобы достаточная площадь вступила в соприкосновение с кислородом воздуха.
Он отошел от стены, на которую прилепил свой блин, потянув меня за собой. Я последовал за ним.
Мы остановились футах в тридцати и стали ждать. Несколько минут ничего не происходило. Затем послышалось едва слышное «пу-уф!», не сделавшее бы чести и обыкновенной хлопушке, но в белой стене появилось отверстие как минимум шести футов в диаметре. Создавалось впечатление, что кусок стены просто всосало внутрь и он исчез. Одно мгновение в отверстии царила чернота, а в следующее вдруг оказалось, что мы смотрим в ярко освещенное пространство комнаты, на полу которой высилось несколько массивных предметов слишком странной формы, чтобы быть предметами мебели, и слишком бессмысленно угловатыми, чтобы их можно было принять за оборудование.
Они были молочно-белые, как стены и сама комната. Но долго разглядывать их нам не пришлось.
Без какого-либо предупреждения поврежденная стена вдруг вспыхнула. Я просто не знаю, как еще описать то, что произошло. Из белой она превратилась в кроваво-красную, причем особенно красными стали края проделанной нами дыры, а затем краснота начала распространяться с неимоверной скоростью. Буквально через мгновение она разлилась по всей стене, по мостовой вокруг нас, а потом ринулась окрашивать город, весь город, в красный цвет.
Где-то вдалеке послышался звук сирены. Я почувствовал себя неуютно, будто город являлся живым существом, которое мы ранили и теперь оно не только истекало кровью, но и плакало от боли.
Но это было лишь началом.
– Смотрите! – сказал Билл.
Я оторвался от зрелища раненого города и увидел, что Билл снова указывает на дыру в стене. Краснота вокруг ее рваного края стала темнеть и темнела до тех пор, пока не стала почти черной – это был густой и зловеще багровый черный цвет. Затем прямо на моих глазах по периметру этого темно-красного края начала проявляться волосяной толщины белая линия – раскаленно-белая полоска, окаймляющая багровую зону. Эта тоненькая белая полоска постепенно расширялась и утолщалась, подернувшись розовым в тех местах, где она наложилась на темно-красный край дыры, но становясь все белее и белее там, где соприкасалась с воздухом.
– Она заживляет себя! – воскликнул Билл. Пока он не выразил это в словах, я никак не мог поверить, что именно это и происходило. Появившаяся и все расширяющаяся белая полоска была совершенно свежей белой поверхностью стены, растущей от периметра к центру и понемногу затягивающей отверстие, которое мы проделали в стене.
Едва я понял это, как тут же рванулся к стене, но одернул себя. Отверстие было уже слишком мало, чтобы в него пролезть. Тем более что мне совершенно не хотелось задевать раскаленные добела края.
– Давай попробуем в другом месте, – предложил я Биллу. – Только в следующий раз мы должны сразу проникнуть внутрь.
– Нет. Подождите-ка, – сказал он, поняв, что я направляюсь к соседнему участку стены, и схватил меня за руку. – Прислушайтесь.
Я замер и прислушался. Далекий и надрывный, напоминающий сирену звук не прекращался, но в то же время не было и никаких признаков того, что он становится ближе. Но теперь, когда Билл привлек мое внимание, я услышал другой звук, накладывающийся на первый. Это был какой-то приглушенный, но ритмичный лязг. Такого рода звук мог производить при движении большой игрушечный трактор, движущиеся части которого сделаны не из металла, а из пластмассы. И этот звук явно приближался.
Я вскинул автомат и не задумываясь прицелился. Билл тоже взял оружие наизготовку. В этот момент то, что служило источником звука, наконец вывернуло из-за угла того самого здания, которое мы пытались взорвать. Оно приближалось к нам, очевидно, то ли не понимая, то ли понимая, но игнорируя возможную опасность. Я с недоверием разглядывал его, поскольку никак не мог решить – механизм это или живое существо.
К тому времени, когда я был вынужден признать, что скорее всего это все же живое существо, оно остановилось в дюжине футов от нас. В машину я рискнул бы всадить несколько пуль. Но создание из плоти и крови было совершенно другим делом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133