Пока я разглядывал его, открылась дверь, и на пороге дома появилась женщина со вскинутым и направленным на меня ружьем.
– Бросьте оружие! – У нее оказалось низкое чистое сопрано, мягкое, но уверенное..
– Минуточку, – взмолился я. – Может, сначала все обсудим?
Бросать ружье у меня не было ни малейшего желания. Она стояла позади собак на открытом месте, и ей не на что было опереть ружье для точного выстрела. Однако ружье у нее было и, главное, нацеленное на меня. Если бы мне пришлось застрелить ее, чтобы остаться в живых самому, я бы это сделал. Она же на таком расстоянии – если только она не являлась прирожденным снайпером – вряд ли смогла бы удержать ружье достаточно неподвижно, чтобы попасть в меня. С того места, где я стоял при свете солнца, я видел, как чуть подрагивает ствол ее ружья.
Гораздо больше меня тревожили ее собаки, и я вовсе не собирался бросать единственное оружие, которое смогло бы меня от них защитить. На самом деле – ситуация наконец оформилась у меня в сознании, и я пришел к неизбежному заключению, – если она спустит на меня своих псов, я сначала застрелю ее. Собаки были всех размеров, но даже самая мелкая весила никак не меньше сорока фунтов – вес вполне достойный, чтобы справиться с человеком. Я мог перестрелять три четверти псов, но все равно остальные легко завалят меня и прикончат. Кроме того, если она все же спустит их, то вряд ли сможет оттащить, чтобы спасти мне жизнь.
– Послушайте! – крикнул я ей. – Я попал сюда совершенно случайно...
– Я сказала – бросьте оружие! – крикнула она в ответ. Ее ружье громыхнуло, и пуля, просвистев мимо моего уха, исчезла где-то в туманной стене за моей спиной.
– Прекратите! – сказал я, поднимая свой «двадцать второй». – Или мне тоже придется стрелять.
Она заколебалась – а может, это и не было колебанием, – но больше не стреляла. Возможно, первый ее выстрел все же был скорее случайным, чем намеренным. Я продолжал:
– Послушайте, – выкрикнул я, стараясь перекричать собачий лай. – Я вовсе не собирался вас беспокоить. Наткнулся на ваш дом совершенно случайно и буду только рад продолжить путь. Да в общем-то и зачем мне доставлять вам беспокойство? Вы вооружены, и у вас есть ваши псы, а я один-одинешенек. Послушайте, почему бы нам обоим не опустить ружья и не потолковать...
Ее взгляд, устремленный на меня, вдруг переместился куда-то в сторону. Ружье качнулось туда же.
– Один? – крикнула она в ответ. – И это вы называете – один?
Я обернулся. И, конечно, вопрос ее был задан абсолютно по существу. Если я и мог быть в чем-то абсолютно уверен, когда дело касалось Санди и девочки, так это в том, что они сделают именно то, чего я им велел не делать ни в коем случае. Каким-то образом они набрались смелости, самостоятельно прошли сквозь туманную стену и теперь стояли прямо за моей спиной.
Конечно, это коренным образом изменило всю ситуацию. Теперь у женщины с ружьем стало в три раза больше целей. В меня она может и не попасть, зато ее шансы угодить хоть в кого-нибудь из нашей группы утроились. Я почувствовал что-то очень близкое к панике. А ведь ко всему прочему нужно добавить еще и тот факт, что, увидев Санди и учуяв его запах, собаки начали просто сходить с ума, а спина Санди начала медленно выгибаться как тетива лука. Он на дух не выносил собак.
Но, несмотря на это, он вовсе не собирался отходить от меня и бросаться на них в одиночку. Он плотно прижался к моей ноге и, неотрывно следя за собаками, издавал негромкое горловое ворчание. Картина была восхитительно трогательной, но в то же время было совершенно невыносимо знать, что полоумный котяра останется со мной, даже если я погоню его прочь дубиной.
Я снова перевел взгляд на женщину, как нельзя более вовремя. Видимо, у нее устали руки держать ружье навскидку и она как раз двинулась к собакам, чтобы отвязать ближайших. Времени обсуждать этические проблемы ситуации уже не оставалось. Я выстрелил, и пуля угодила в землю между ней и ее зверюгами. Она замерла.
– Не пытайтесь спустить их! – крикнул я. – Я не желаю причинять вам вреда, но и не собираюсь позволить вашей своре растерзать нас. Отойдите назад и положите ружье.
Она попятилась, но ружья не бросила. Я еще раз выстрелил из «двадцать второго» – теперь в дверной косяк за ее спиной. Она замерла на месте, засомневалась и позволила ружью выскользнуть из руки и упасть на землю к ее ногам.
– Порядок! – сказал я. – Послушайте, я не собираюсь причинять вам вред. Но я должен быть уверен в том, что и вы нам не навредите. Стойте, где стоите, и не двигайтесь.
Она стояла неподвижно. Я обернулся к девушке.
– Стоять, Санди! – приказал я. – Стойте, где стоите, вы оба. На сей раз я не шучу!
Я двинулся вперед, держа «двадцать второй» наизготовку. Собаки до предела натягивали поводки, стараясь добраться до меня, поэтому я видел, где лучше проходить, чтобы ни одна не смогла ухватить меня зубами. Наконец я подошел к женщине, нагнулся и поднял с земли ее ружье. Это был «30.06», отлично вычищенное охотничье ружье. С ним в руках я почувствовал себя гораздо увереннее.
Я знал, что должен сделать обязательно, – перестрелять собак, пока все они на привязи и безопасны. Но уже поднимая ружье, я понял, что не смогу этого сделать. И не потому, что без них эта женщина останется совершенно беззащитной, особенно теперь, когда я заберу ее ружье и уйду. Просто я все еще оставался слишком цивилизованным человеком. Я не мог перестать думать о них, как о домашних животных, а не как о четвероногих убийцах, в которых она их превратила. Я снова повернулся к женщине.
– Послушайте, – сказал я. – Я собираюсь перебить ваших собак, поскольку хочу быть уверенным в том, что они не причинят нам вреда. И перестреляю, если вы не убедите меня в том, что они на нас не нападут.
Она тяжело вздохнула и одновременно вздрогнула. Создавалось впечатление, что внезапно ее полностью покинули силы.
– Я могу это сделать, – сказала она потускневшим голосом. Потом отвернулась от меня и посмотрела на собак. – Тихо! Лежать – все вы! Лежать! Тихо!
К моему удивлению, они все повиновались. Лай и рычание постепенно сменились тишиной. Псы, облизываясь, уставились на хозяйку и один за другим начали ложиться на землю, молча глядя на нас.
– Неплохо, – заметил я.
– Я содержала школу дрессировки, – отозвалась она все тем же тусклым голосом. – Больше вам беспокоиться не о чем. Можете продолжать путь.
– Простите, но я ничего не знаю насчет того, что у вас припасено дома, э.., в смысле оружия или собак. Давайте зайдем и посмотрим. Идите первая.
Она застыла.
– Нет!
– Да успокойтесь вы, черт побери! – разозлился я. – Мне просто хочется осмотреть дом.
Она по-прежнему стояла как изваяние.
– Минуточку, – сказала она. Повернув голову, она крикнула через открытую дверь в темное пространство прихожей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
– Бросьте оружие! – У нее оказалось низкое чистое сопрано, мягкое, но уверенное..
– Минуточку, – взмолился я. – Может, сначала все обсудим?
Бросать ружье у меня не было ни малейшего желания. Она стояла позади собак на открытом месте, и ей не на что было опереть ружье для точного выстрела. Однако ружье у нее было и, главное, нацеленное на меня. Если бы мне пришлось застрелить ее, чтобы остаться в живых самому, я бы это сделал. Она же на таком расстоянии – если только она не являлась прирожденным снайпером – вряд ли смогла бы удержать ружье достаточно неподвижно, чтобы попасть в меня. С того места, где я стоял при свете солнца, я видел, как чуть подрагивает ствол ее ружья.
Гораздо больше меня тревожили ее собаки, и я вовсе не собирался бросать единственное оружие, которое смогло бы меня от них защитить. На самом деле – ситуация наконец оформилась у меня в сознании, и я пришел к неизбежному заключению, – если она спустит на меня своих псов, я сначала застрелю ее. Собаки были всех размеров, но даже самая мелкая весила никак не меньше сорока фунтов – вес вполне достойный, чтобы справиться с человеком. Я мог перестрелять три четверти псов, но все равно остальные легко завалят меня и прикончат. Кроме того, если она все же спустит их, то вряд ли сможет оттащить, чтобы спасти мне жизнь.
– Послушайте! – крикнул я ей. – Я попал сюда совершенно случайно...
– Я сказала – бросьте оружие! – крикнула она в ответ. Ее ружье громыхнуло, и пуля, просвистев мимо моего уха, исчезла где-то в туманной стене за моей спиной.
– Прекратите! – сказал я, поднимая свой «двадцать второй». – Или мне тоже придется стрелять.
Она заколебалась – а может, это и не было колебанием, – но больше не стреляла. Возможно, первый ее выстрел все же был скорее случайным, чем намеренным. Я продолжал:
– Послушайте, – выкрикнул я, стараясь перекричать собачий лай. – Я вовсе не собирался вас беспокоить. Наткнулся на ваш дом совершенно случайно и буду только рад продолжить путь. Да в общем-то и зачем мне доставлять вам беспокойство? Вы вооружены, и у вас есть ваши псы, а я один-одинешенек. Послушайте, почему бы нам обоим не опустить ружья и не потолковать...
Ее взгляд, устремленный на меня, вдруг переместился куда-то в сторону. Ружье качнулось туда же.
– Один? – крикнула она в ответ. – И это вы называете – один?
Я обернулся. И, конечно, вопрос ее был задан абсолютно по существу. Если я и мог быть в чем-то абсолютно уверен, когда дело касалось Санди и девочки, так это в том, что они сделают именно то, чего я им велел не делать ни в коем случае. Каким-то образом они набрались смелости, самостоятельно прошли сквозь туманную стену и теперь стояли прямо за моей спиной.
Конечно, это коренным образом изменило всю ситуацию. Теперь у женщины с ружьем стало в три раза больше целей. В меня она может и не попасть, зато ее шансы угодить хоть в кого-нибудь из нашей группы утроились. Я почувствовал что-то очень близкое к панике. А ведь ко всему прочему нужно добавить еще и тот факт, что, увидев Санди и учуяв его запах, собаки начали просто сходить с ума, а спина Санди начала медленно выгибаться как тетива лука. Он на дух не выносил собак.
Но, несмотря на это, он вовсе не собирался отходить от меня и бросаться на них в одиночку. Он плотно прижался к моей ноге и, неотрывно следя за собаками, издавал негромкое горловое ворчание. Картина была восхитительно трогательной, но в то же время было совершенно невыносимо знать, что полоумный котяра останется со мной, даже если я погоню его прочь дубиной.
Я снова перевел взгляд на женщину, как нельзя более вовремя. Видимо, у нее устали руки держать ружье навскидку и она как раз двинулась к собакам, чтобы отвязать ближайших. Времени обсуждать этические проблемы ситуации уже не оставалось. Я выстрелил, и пуля угодила в землю между ней и ее зверюгами. Она замерла.
– Не пытайтесь спустить их! – крикнул я. – Я не желаю причинять вам вреда, но и не собираюсь позволить вашей своре растерзать нас. Отойдите назад и положите ружье.
Она попятилась, но ружья не бросила. Я еще раз выстрелил из «двадцать второго» – теперь в дверной косяк за ее спиной. Она замерла на месте, засомневалась и позволила ружью выскользнуть из руки и упасть на землю к ее ногам.
– Порядок! – сказал я. – Послушайте, я не собираюсь причинять вам вред. Но я должен быть уверен в том, что и вы нам не навредите. Стойте, где стоите, и не двигайтесь.
Она стояла неподвижно. Я обернулся к девушке.
– Стоять, Санди! – приказал я. – Стойте, где стоите, вы оба. На сей раз я не шучу!
Я двинулся вперед, держа «двадцать второй» наизготовку. Собаки до предела натягивали поводки, стараясь добраться до меня, поэтому я видел, где лучше проходить, чтобы ни одна не смогла ухватить меня зубами. Наконец я подошел к женщине, нагнулся и поднял с земли ее ружье. Это был «30.06», отлично вычищенное охотничье ружье. С ним в руках я почувствовал себя гораздо увереннее.
Я знал, что должен сделать обязательно, – перестрелять собак, пока все они на привязи и безопасны. Но уже поднимая ружье, я понял, что не смогу этого сделать. И не потому, что без них эта женщина останется совершенно беззащитной, особенно теперь, когда я заберу ее ружье и уйду. Просто я все еще оставался слишком цивилизованным человеком. Я не мог перестать думать о них, как о домашних животных, а не как о четвероногих убийцах, в которых она их превратила. Я снова повернулся к женщине.
– Послушайте, – сказал я. – Я собираюсь перебить ваших собак, поскольку хочу быть уверенным в том, что они не причинят нам вреда. И перестреляю, если вы не убедите меня в том, что они на нас не нападут.
Она тяжело вздохнула и одновременно вздрогнула. Создавалось впечатление, что внезапно ее полностью покинули силы.
– Я могу это сделать, – сказала она потускневшим голосом. Потом отвернулась от меня и посмотрела на собак. – Тихо! Лежать – все вы! Лежать! Тихо!
К моему удивлению, они все повиновались. Лай и рычание постепенно сменились тишиной. Псы, облизываясь, уставились на хозяйку и один за другим начали ложиться на землю, молча глядя на нас.
– Неплохо, – заметил я.
– Я содержала школу дрессировки, – отозвалась она все тем же тусклым голосом. – Больше вам беспокоиться не о чем. Можете продолжать путь.
– Простите, но я ничего не знаю насчет того, что у вас припасено дома, э.., в смысле оружия или собак. Давайте зайдем и посмотрим. Идите первая.
Она застыла.
– Нет!
– Да успокойтесь вы, черт побери! – разозлился я. – Мне просто хочется осмотреть дом.
Она по-прежнему стояла как изваяние.
– Минуточку, – сказала она. Повернув голову, она крикнула через открытую дверь в темное пространство прихожей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133