– твердо заявила Умканау.
Снаружи яранги послышался собачий лай. В чоттагин вбежал запыхавшийся Амосов сынишка Эрмэн и объявил:
– С восточной стороны идут собачьи упряжки! Гости едут!
– Вот тебе и новости без всякой мачты и сети для ловли летящих слов, – весело сказал Гаймисин и принялся одеваться.
Встречающие гадали вслух, кто бы это мог быть. Скорее всего кто-то из людей Кибизова, объезжающего побережье по поручению торгового дома братьев Караевых, которые представляли русскую фирму и пытались противопоставить русские товары американским. Обычно Кибизов ездил на нескольких упряжках, и сейчас еще издали было заметно, что идут по меньшей мере две нарты. Однако по мере приближения упряжек предположение о Кибизове отпадало: на нартах были свои, чукчи. Солнце, стоявшее низко над горизонтом, освещало приближающихся путников сбоку, длинные тени мешали как следует рассмотреть и узнать людей.
Глубоко спрятанные за меховой росомашьей оторочкой лица, заиндевелые усы, брови сразу же насторожили Кагота.
Собаки медленно подошли к яранге и, услышав протяжное, успокаивающее сулящее долгий отдых и обильную кормежку «гэ-э-э-э», остановились и тут же легли на снег.
– Амын еттык! – первым подал голос Амос.
– Ии, – ответил первый каюр, легко спрыгнувший с нарты, и Кагот по голосу узнал шамана Таапа, друга ушедшего из жизни великого шамана Амоса.
Таап медленно подошел к застывшему от неожиданности Каготу и тихо сказал:
– Ну вот мы и встретились… Долго мы тебя искали, уже не думали найти.
Второй человек тоже был знаком Каготу. Это был Нутэн, племянник Таапа, дальний родич Амоса. Если проследить все родовые связи и покойного Амоса и Таапа, то Кагот тоже через свою умершую жену приходился родичем молодому Нутэну.
Гаймисин, прислушивавшийся к разговору, спросил:
– Откуда держите путь? И далеко ли?
– Инакульские мы, – ответил Таап. – Похоже, мы достигли цели, нашли заблудшего брата.
– Кого же вы искали? – продолжал слепой.
– Кагота искали, – ответил Таап.
– Ну вот вы и нашли его, – широко улыбнулся Гаймисин, – Ничего с ним худого не произошло. И мы его полюбили.
– Что же это мы на морозе разговариваем! – захлопотал Амос. – Входите в ярангу, обогревайтесь. Разговоры потом.
Гости вошли в чоттагин, к живому огню костра, а Амос и Кагот согласно обычаю занялись собаками. Они выпрягли усталых псов из нарт, отвели на место стоянки, привязав их на длинную цепь. Нарты, освободив от груза, закатили на крышу яранги.
Таап и Нутэн, сняв задубевшие от мороза камлейки, наслаждались горячим чаем в ожидании свежего мяса. Тутына и Чейвынэ выворачивали наизнанку обувь путников, чтобы хорошенько ее просушить.
Из яранги Каляны пришел Першин. Поздоровавшись с гостями, он поинтересовался, нет ли ему почты.
– В Уэлене новые власти хотели нам дать бумажный сверток, но мы не взяли, – сказал Таап. – Непривычны мы возить такое.
– Очень жаль, – с огорчением произнес Першин. – А как там мои товарищи? Как ревком работает?
– Мы с тангитанами не общаемся, – сухо ответил Таап.
Закончив дела с устройством собак и накормив их копальхеном, Амос и Кагот вошли в чоттагин.
Першин все же не терял надежды узнать что-нибудь о деятельности своих товарищей и допытывался:
– Но вы хоть слышали о советской власти?
– Может быть, она и есть, эта власть, – медленно; ответил Таап, – но нам она ни к чему.
– Как так? Это почему же? – возмутился Першин.
– Откуда он у вас взялся? – показывая, всем видом пренебрежение к вопросам учителя, спросил Таап.
– Посланец новой власти, – неуверенно ответил Амос. – В начале зимы прибыл из Ново-Мариинска с товарищем. Тот дальше уехал, а этот остался…
– А что он тут делает?
– Учит грамоте, счету…
– А еще?
– Еще толкует о будущем. Сулит другую жизнь.
– И вы верите?
– Слушаем, – беспомощно улыбнулся Амос.
– Очень интересные вещи рассказывает! – включился в разговор Гаймисин. – Не всему, конечно, можно верить, но интересно!
Першин был в некоторой растерянности, не зная, как ему поступить. Эти приезжие явно невзлюбили его с первого взгляда. Кто же они такие? Он посмотрел на Кагота и поразился перемене, происшедшей в нем. Еще час назад это был уверенный, спокойный мужчина, а сейчас – испуганный, как бы неожиданно потерявший себя человек.
– Мы проделали большой путь по чукотской земле, – сказал Таап. – Всякое мы видели, разных людей встречали, попадали в непогоду, но главная наша цель была – найти заблудшего брата.
И он пристально, без улыбки посмотрел на Кагота.
Таап и его племянник принадлежали к той разветвленной, смешанной семье чукчей и эскимосов, которая расселилась по окрестным селениям вокруг Инакуля. Некоторые родичи даже перебрались через Берингов пролив на остров Святого Лаврентия. Жизнь незримо управлялась небольшой группой, в которую входили покойный Амос, Таап и куда должен был войти Кагот, если б не убежал из селения.
– Отдохнем несколько дней и отправимся в обратный путь, – сказал Таап. – Дорога долгая, и нам надо добраться домой, пока не тронутся реки и не начнут таять снега.
– Значит, и Кагот отправляется вместе с вами? – спросил Гаймисин.
– Да, – ответил Таап.
– Очень жаль, – вздохнул Гаймисин. – Он нам очень понравился. Да и одна здешняя женщина пока безмужняя.
– У нас своих женщин хватает, – усмехнулся Таап.
– Чаю не будет и сахару, – продолжал вздыхать слепой.
Таап не понял, почему с отъездом Кагота этих тангитанских продуктов станет меньше, но не стал спрашивать. Главная цель многомесячного путешествия достигнута – беглец найден и будет доставлен домой. Там ему будет предложен выбор – или он возвращается к тому образу жизни, который ему предназначен свыше, или же уходит из жизни. Но кто в молодые годы вот так, добровольно захочет расстаться с жизнью? Таап встретился глазами с Каготом и только теперь улыбнулся.
Внешне Кагот не выглядел изнуренным. Должно быть здесь он хорошо отдохнул и подкормился. Вдали от места грустных событий он, видимо, успокоился.
– А где твоя дочка, Кагот? – спросил Таап.
– Она в соседней яранге. – Кагот поднялся с места. – Я пойду к ней.
– Ты приведи ее сюда, – сказал Таап. – Она все же мне родственница.
Кагот вышел. Следом за ним Першин.
– Ты знаешь их? Кто они такие?
Кагот испуганно оглянулся на вход в ярангу, словно опасаясь погони.
– Это шаман Таап и его племянник… Они пришли за мной… Надо уходить, надо убегать!
Кагот и вправду побежал в ярангу Каляны. Першин едва поспевал за ним. Вбежав в чоттагин, Кагот схватил дочку и понесся вниз, к морю, к хорошо видимому с высокого берега кораблю.
Першин некоторое время шел за ним, но потом остановился и долго следил за бегущим человеком с ребенком на руках, пока не убедился в том, что Кагот благополучно Добрался до корабля и поднялся на борт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Снаружи яранги послышался собачий лай. В чоттагин вбежал запыхавшийся Амосов сынишка Эрмэн и объявил:
– С восточной стороны идут собачьи упряжки! Гости едут!
– Вот тебе и новости без всякой мачты и сети для ловли летящих слов, – весело сказал Гаймисин и принялся одеваться.
Встречающие гадали вслух, кто бы это мог быть. Скорее всего кто-то из людей Кибизова, объезжающего побережье по поручению торгового дома братьев Караевых, которые представляли русскую фирму и пытались противопоставить русские товары американским. Обычно Кибизов ездил на нескольких упряжках, и сейчас еще издали было заметно, что идут по меньшей мере две нарты. Однако по мере приближения упряжек предположение о Кибизове отпадало: на нартах были свои, чукчи. Солнце, стоявшее низко над горизонтом, освещало приближающихся путников сбоку, длинные тени мешали как следует рассмотреть и узнать людей.
Глубоко спрятанные за меховой росомашьей оторочкой лица, заиндевелые усы, брови сразу же насторожили Кагота.
Собаки медленно подошли к яранге и, услышав протяжное, успокаивающее сулящее долгий отдых и обильную кормежку «гэ-э-э-э», остановились и тут же легли на снег.
– Амын еттык! – первым подал голос Амос.
– Ии, – ответил первый каюр, легко спрыгнувший с нарты, и Кагот по голосу узнал шамана Таапа, друга ушедшего из жизни великого шамана Амоса.
Таап медленно подошел к застывшему от неожиданности Каготу и тихо сказал:
– Ну вот мы и встретились… Долго мы тебя искали, уже не думали найти.
Второй человек тоже был знаком Каготу. Это был Нутэн, племянник Таапа, дальний родич Амоса. Если проследить все родовые связи и покойного Амоса и Таапа, то Кагот тоже через свою умершую жену приходился родичем молодому Нутэну.
Гаймисин, прислушивавшийся к разговору, спросил:
– Откуда держите путь? И далеко ли?
– Инакульские мы, – ответил Таап. – Похоже, мы достигли цели, нашли заблудшего брата.
– Кого же вы искали? – продолжал слепой.
– Кагота искали, – ответил Таап.
– Ну вот вы и нашли его, – широко улыбнулся Гаймисин, – Ничего с ним худого не произошло. И мы его полюбили.
– Что же это мы на морозе разговариваем! – захлопотал Амос. – Входите в ярангу, обогревайтесь. Разговоры потом.
Гости вошли в чоттагин, к живому огню костра, а Амос и Кагот согласно обычаю занялись собаками. Они выпрягли усталых псов из нарт, отвели на место стоянки, привязав их на длинную цепь. Нарты, освободив от груза, закатили на крышу яранги.
Таап и Нутэн, сняв задубевшие от мороза камлейки, наслаждались горячим чаем в ожидании свежего мяса. Тутына и Чейвынэ выворачивали наизнанку обувь путников, чтобы хорошенько ее просушить.
Из яранги Каляны пришел Першин. Поздоровавшись с гостями, он поинтересовался, нет ли ему почты.
– В Уэлене новые власти хотели нам дать бумажный сверток, но мы не взяли, – сказал Таап. – Непривычны мы возить такое.
– Очень жаль, – с огорчением произнес Першин. – А как там мои товарищи? Как ревком работает?
– Мы с тангитанами не общаемся, – сухо ответил Таап.
Закончив дела с устройством собак и накормив их копальхеном, Амос и Кагот вошли в чоттагин.
Першин все же не терял надежды узнать что-нибудь о деятельности своих товарищей и допытывался:
– Но вы хоть слышали о советской власти?
– Может быть, она и есть, эта власть, – медленно; ответил Таап, – но нам она ни к чему.
– Как так? Это почему же? – возмутился Першин.
– Откуда он у вас взялся? – показывая, всем видом пренебрежение к вопросам учителя, спросил Таап.
– Посланец новой власти, – неуверенно ответил Амос. – В начале зимы прибыл из Ново-Мариинска с товарищем. Тот дальше уехал, а этот остался…
– А что он тут делает?
– Учит грамоте, счету…
– А еще?
– Еще толкует о будущем. Сулит другую жизнь.
– И вы верите?
– Слушаем, – беспомощно улыбнулся Амос.
– Очень интересные вещи рассказывает! – включился в разговор Гаймисин. – Не всему, конечно, можно верить, но интересно!
Першин был в некоторой растерянности, не зная, как ему поступить. Эти приезжие явно невзлюбили его с первого взгляда. Кто же они такие? Он посмотрел на Кагота и поразился перемене, происшедшей в нем. Еще час назад это был уверенный, спокойный мужчина, а сейчас – испуганный, как бы неожиданно потерявший себя человек.
– Мы проделали большой путь по чукотской земле, – сказал Таап. – Всякое мы видели, разных людей встречали, попадали в непогоду, но главная наша цель была – найти заблудшего брата.
И он пристально, без улыбки посмотрел на Кагота.
Таап и его племянник принадлежали к той разветвленной, смешанной семье чукчей и эскимосов, которая расселилась по окрестным селениям вокруг Инакуля. Некоторые родичи даже перебрались через Берингов пролив на остров Святого Лаврентия. Жизнь незримо управлялась небольшой группой, в которую входили покойный Амос, Таап и куда должен был войти Кагот, если б не убежал из селения.
– Отдохнем несколько дней и отправимся в обратный путь, – сказал Таап. – Дорога долгая, и нам надо добраться домой, пока не тронутся реки и не начнут таять снега.
– Значит, и Кагот отправляется вместе с вами? – спросил Гаймисин.
– Да, – ответил Таап.
– Очень жаль, – вздохнул Гаймисин. – Он нам очень понравился. Да и одна здешняя женщина пока безмужняя.
– У нас своих женщин хватает, – усмехнулся Таап.
– Чаю не будет и сахару, – продолжал вздыхать слепой.
Таап не понял, почему с отъездом Кагота этих тангитанских продуктов станет меньше, но не стал спрашивать. Главная цель многомесячного путешествия достигнута – беглец найден и будет доставлен домой. Там ему будет предложен выбор – или он возвращается к тому образу жизни, который ему предназначен свыше, или же уходит из жизни. Но кто в молодые годы вот так, добровольно захочет расстаться с жизнью? Таап встретился глазами с Каготом и только теперь улыбнулся.
Внешне Кагот не выглядел изнуренным. Должно быть здесь он хорошо отдохнул и подкормился. Вдали от места грустных событий он, видимо, успокоился.
– А где твоя дочка, Кагот? – спросил Таап.
– Она в соседней яранге. – Кагот поднялся с места. – Я пойду к ней.
– Ты приведи ее сюда, – сказал Таап. – Она все же мне родственница.
Кагот вышел. Следом за ним Першин.
– Ты знаешь их? Кто они такие?
Кагот испуганно оглянулся на вход в ярангу, словно опасаясь погони.
– Это шаман Таап и его племянник… Они пришли за мной… Надо уходить, надо убегать!
Кагот и вправду побежал в ярангу Каляны. Першин едва поспевал за ним. Вбежав в чоттагин, Кагот схватил дочку и понесся вниз, к морю, к хорошо видимому с высокого берега кораблю.
Першин некоторое время шел за ним, но потом остановился и долго следил за бегущим человеком с ребенком на руках, пока не убедился в том, что Кагот благополучно Добрался до корабля и поднялся на борт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75