Рунические камни запечатлели начальную фазу этого процесса, в надписях типа Хёгбю (Эстеръёталанд) [140, с. 121]:
Добрый карл Гулли
имел пять сынов
пал на Фюри
храбрый дренг Асмунд
скончался Ассур
на Востоке в Греках
был в Хольме
убит Хальвдан
Кари – в Дунди,
и умер Буи
В десяти строках этой висы суммирована судьба целого рода, точнее семейства викингов первой половины XI в., странствовавших от Греции (Византии) до Британии (Дунди, в Шотландии), сражавшихся в Скандинавии (р. Фюри – в Швеции, или о. Фюри в Лимфьорде) и на Руси (Хольм – Хольмгард, Новгород); лишь один из сыновей умер дома, и отец – «добрый, могучий бонд» пережил их всех.
Рунические камни и готландские стелы, строго синхронные эпохе викингов, задают как бы систему координат, для ориентации в языческом мировоззрении, запечатленном в более поздних письменных памятниках – «Старшей Эдде», поэзии скальдов, «Младшей Эдде», сагах [135, с. 171-189].
Целостность этого мировоззрения определялась прежде всего представлением о времени: неподвижном, точнее – циклическом, как круговорот времен года, постоянно возвращающемся к неким исходным ситуациям, запечатленным в мифе и регулярно воспроизводящимся в ритуале. При таком «круговращающемся» времени пространство обретало строго центрическую организацию. Обитаемому, освоенному миру людей и культуры противостоял окружающий хаос, мир враждебных и диких природных сил. Мидгарду, «Тому, что в пределах ограды» – Утгард, «За оградой». Мифологическое пространство моделировалось по реальной земледельческой усадьбе, окруженной враждебным миром стихий.
Вертикальную ось этого мира закреплял помещавшийся где-то над Мидгардом Асгард – «Мир, или усадьба, богов». Мировое Древо – ясень Иггдрасиль воплощал эту ось, соединяя земные и небесные, реальный и потусторонний миры как в вертикальной, так и в горизонтальной проекции: вершина его поднималась в небеса, а корни расходились в периферийные и подземные миры, населенные хтоническими чудовищами, великанами, мертвецами.
Эти силы, в образе Мирового Змея Ермундганда, ограничивают мир, Heimr, в пространстве, а Мировой Зверь, волк Фенрир, таящийся до поры в одном из миров, когда-то положит предел Вселенной и во времени. Но до тех пор, в постоянно возобновляющемся противоборстве с враждебными чудовищами, в извечной борьбе за сокровища труда, культуры, мудрости мир богов и людей защищает младшее племя божественных существ – род асов во главе с Одином.
Высшие существа скандинавской мифологии обозначались словом god, с исходным значением «благо» (сохраненным и в русск. – у-год-ный, вы-год-а, по-год-а). Наиболее древнее и устойчивое представление об этом «благе» выражалось формулой fri?r ok ?r – «мир и урожай»; имя Freyr, возможно, семантически связано с этой формулой. Среди асов Фрейр – податель урожая, божественный конунг, Дротт – представитель и потомок старшего поколения богов, ванов; он и связанные с ним божества – Ньёрд, богиня-охотница Скади, Фрейя – наделены наиболее архаичными функциями, восходящими к «религиям плодородия» ранних земледельцев.
Top (thorr – «гром»), северный громовержец, воинственный и мощный защитник богов и людей от великанов и чудовищ, воплощает стадиально более поздние функции. Первоначально он, видимо, занимал высшее место в северном пантеоне (об этом, в частности, свидетельствует обилие имен на Тор-, типа Торстейн, Торбьерн, Торольв и пр.). В эпоху викингов, однако, этот образ несколько снижается: Тор, как и Локи (негативный двойник Одина, «отрицательный вариант культурного героя»), выступает объектом ритуального осмеяния [136, с. 152, 154]. Эти деформации связаны с кристаллизацией центрального образа скандинавского пантеона, Одина, верховного бога викингов. O?inn (от o?r – «поэзия, вдохновение, исступление, одержимость»), – повелитель и создатель всего, что зовется «мудрость» frae?i, «искусство» – thrott, предельное воплощение «культурного героя». Ценой тяжкого испытания он овладевает медом-мудростью и тем самым становится создателем всего сущего, главой рода асов, их военным вождем. Во главе полумиллионного воинства (по 800 воинов из 540 дверей Вальхаллы) Один выйдет сразиться с Волком в день Гибели мира и погибнет. Начало и конец мира, равно как высший миг его существования – овладение медом-мудростью, составляют Судьбу Одина. Вместе с ним ее разделит весь род асов и весь род людской. В мифологическом пласте скандинавской культуры образ Одина – высшее выражение представления о личности и ее судьбе.
Личность конституируется в нормах. Человеческое существование, сама жизнь Мидгарда, воспринимавшегося как отражение, двойник Асгарда, гарантирована лишь при сохранении стойкой связи Асгард – Мидгард. Она обеспечивалась, во-первых, регулярным воспроизведением мифов – в ритуалах; во-вторых, обязанностью людей следовать этическим и социальным нормам, сформулированным асами, что позволяло в какой-то мере отождествить людей и асов и распространить на Мидгард эффективность тех действий, которыми асы обороняли Асгард от враждебных сил. Так реализовывалось «благо», носителями которого были боги, go?.
Этические нормы излагаются в ряде мифологических песен «Эдды», прежде всего в «Речах Высокого» [H?vam?l]. Высокий, Разновысокий и Третий – имена Одина, беседующего с легендарным свейским конунгом Гюльви [Младшая Эдда. Видение Гюльви]. Таким образом, эти нормы даны в виде прямого обращения верховного аса к людям.
«Речи Высокого», по крайней мере в начальной своей части (строфы 1-95, 103), относятся к древнейшему слою в «Эдде» [210, с. 669]. Эта часть представляет собою свод житейских правил. Для оценки времени се формирования показательно практически полное отсутствие указаний на родовые отношения: круг общения ограничен гостем, другом, мужем (-ами), девой (женщиной). Лишь однажды помянута месть, но и то, скорее, в личном, нежели в родовом, контексте:
Злые поступки
злыми зови
мсти за злое немедля
[Речи Высокого, 127]
Родовые отношения, в социальной практике сохранявшие значение вплоть до XII-XIII вв., здесь словно бы «вынесены за скобки». Основное внимание уделено нормам личного поведения героя, оказавшегося за пределами родовых связей, в «парцеллизованной» среде, где с любой стороны можно ожидать внезапного враждебного удара:
Прежде чем в дом
войдешь, все выходы
ты осмотри,
ты огляди
ибо как знать
в этом жилище
недругов нет ли
Вытянув шею
орел озирает
древнее море
Так смотрит муж
в чуждой толпе
защиты не знающий
[Речи Высокого, I, 62]
Субъект этих норм в морально-этическом плане индивидуализирован едва ли ни так же предельно, как в плане мифологическом – Один:
Пусть невелик
твой дом, но твой он
и ты в нем владыка
Кровью исходит
сердце у тех
кто просит подачки
Твоей лишь душе
ведомо то
что в сердце твоем
Худшей на свете
хвори не знаю
чем духа томленье
[Речи Высокого, 37, 95]
Основные гарантии существования – собственная сила, отвага, оружие, но эти гарантии можно расширить, привлекая к себе друзей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Добрый карл Гулли
имел пять сынов
пал на Фюри
храбрый дренг Асмунд
скончался Ассур
на Востоке в Греках
был в Хольме
убит Хальвдан
Кари – в Дунди,
и умер Буи
В десяти строках этой висы суммирована судьба целого рода, точнее семейства викингов первой половины XI в., странствовавших от Греции (Византии) до Британии (Дунди, в Шотландии), сражавшихся в Скандинавии (р. Фюри – в Швеции, или о. Фюри в Лимфьорде) и на Руси (Хольм – Хольмгард, Новгород); лишь один из сыновей умер дома, и отец – «добрый, могучий бонд» пережил их всех.
Рунические камни и готландские стелы, строго синхронные эпохе викингов, задают как бы систему координат, для ориентации в языческом мировоззрении, запечатленном в более поздних письменных памятниках – «Старшей Эдде», поэзии скальдов, «Младшей Эдде», сагах [135, с. 171-189].
Целостность этого мировоззрения определялась прежде всего представлением о времени: неподвижном, точнее – циклическом, как круговорот времен года, постоянно возвращающемся к неким исходным ситуациям, запечатленным в мифе и регулярно воспроизводящимся в ритуале. При таком «круговращающемся» времени пространство обретало строго центрическую организацию. Обитаемому, освоенному миру людей и культуры противостоял окружающий хаос, мир враждебных и диких природных сил. Мидгарду, «Тому, что в пределах ограды» – Утгард, «За оградой». Мифологическое пространство моделировалось по реальной земледельческой усадьбе, окруженной враждебным миром стихий.
Вертикальную ось этого мира закреплял помещавшийся где-то над Мидгардом Асгард – «Мир, или усадьба, богов». Мировое Древо – ясень Иггдрасиль воплощал эту ось, соединяя земные и небесные, реальный и потусторонний миры как в вертикальной, так и в горизонтальной проекции: вершина его поднималась в небеса, а корни расходились в периферийные и подземные миры, населенные хтоническими чудовищами, великанами, мертвецами.
Эти силы, в образе Мирового Змея Ермундганда, ограничивают мир, Heimr, в пространстве, а Мировой Зверь, волк Фенрир, таящийся до поры в одном из миров, когда-то положит предел Вселенной и во времени. Но до тех пор, в постоянно возобновляющемся противоборстве с враждебными чудовищами, в извечной борьбе за сокровища труда, культуры, мудрости мир богов и людей защищает младшее племя божественных существ – род асов во главе с Одином.
Высшие существа скандинавской мифологии обозначались словом god, с исходным значением «благо» (сохраненным и в русск. – у-год-ный, вы-год-а, по-год-а). Наиболее древнее и устойчивое представление об этом «благе» выражалось формулой fri?r ok ?r – «мир и урожай»; имя Freyr, возможно, семантически связано с этой формулой. Среди асов Фрейр – податель урожая, божественный конунг, Дротт – представитель и потомок старшего поколения богов, ванов; он и связанные с ним божества – Ньёрд, богиня-охотница Скади, Фрейя – наделены наиболее архаичными функциями, восходящими к «религиям плодородия» ранних земледельцев.
Top (thorr – «гром»), северный громовержец, воинственный и мощный защитник богов и людей от великанов и чудовищ, воплощает стадиально более поздние функции. Первоначально он, видимо, занимал высшее место в северном пантеоне (об этом, в частности, свидетельствует обилие имен на Тор-, типа Торстейн, Торбьерн, Торольв и пр.). В эпоху викингов, однако, этот образ несколько снижается: Тор, как и Локи (негативный двойник Одина, «отрицательный вариант культурного героя»), выступает объектом ритуального осмеяния [136, с. 152, 154]. Эти деформации связаны с кристаллизацией центрального образа скандинавского пантеона, Одина, верховного бога викингов. O?inn (от o?r – «поэзия, вдохновение, исступление, одержимость»), – повелитель и создатель всего, что зовется «мудрость» frae?i, «искусство» – thrott, предельное воплощение «культурного героя». Ценой тяжкого испытания он овладевает медом-мудростью и тем самым становится создателем всего сущего, главой рода асов, их военным вождем. Во главе полумиллионного воинства (по 800 воинов из 540 дверей Вальхаллы) Один выйдет сразиться с Волком в день Гибели мира и погибнет. Начало и конец мира, равно как высший миг его существования – овладение медом-мудростью, составляют Судьбу Одина. Вместе с ним ее разделит весь род асов и весь род людской. В мифологическом пласте скандинавской культуры образ Одина – высшее выражение представления о личности и ее судьбе.
Личность конституируется в нормах. Человеческое существование, сама жизнь Мидгарда, воспринимавшегося как отражение, двойник Асгарда, гарантирована лишь при сохранении стойкой связи Асгард – Мидгард. Она обеспечивалась, во-первых, регулярным воспроизведением мифов – в ритуалах; во-вторых, обязанностью людей следовать этическим и социальным нормам, сформулированным асами, что позволяло в какой-то мере отождествить людей и асов и распространить на Мидгард эффективность тех действий, которыми асы обороняли Асгард от враждебных сил. Так реализовывалось «благо», носителями которого были боги, go?.
Этические нормы излагаются в ряде мифологических песен «Эдды», прежде всего в «Речах Высокого» [H?vam?l]. Высокий, Разновысокий и Третий – имена Одина, беседующего с легендарным свейским конунгом Гюльви [Младшая Эдда. Видение Гюльви]. Таким образом, эти нормы даны в виде прямого обращения верховного аса к людям.
«Речи Высокого», по крайней мере в начальной своей части (строфы 1-95, 103), относятся к древнейшему слою в «Эдде» [210, с. 669]. Эта часть представляет собою свод житейских правил. Для оценки времени се формирования показательно практически полное отсутствие указаний на родовые отношения: круг общения ограничен гостем, другом, мужем (-ами), девой (женщиной). Лишь однажды помянута месть, но и то, скорее, в личном, нежели в родовом, контексте:
Злые поступки
злыми зови
мсти за злое немедля
[Речи Высокого, 127]
Родовые отношения, в социальной практике сохранявшие значение вплоть до XII-XIII вв., здесь словно бы «вынесены за скобки». Основное внимание уделено нормам личного поведения героя, оказавшегося за пределами родовых связей, в «парцеллизованной» среде, где с любой стороны можно ожидать внезапного враждебного удара:
Прежде чем в дом
войдешь, все выходы
ты осмотри,
ты огляди
ибо как знать
в этом жилище
недругов нет ли
Вытянув шею
орел озирает
древнее море
Так смотрит муж
в чуждой толпе
защиты не знающий
[Речи Высокого, I, 62]
Субъект этих норм в морально-этическом плане индивидуализирован едва ли ни так же предельно, как в плане мифологическом – Один:
Пусть невелик
твой дом, но твой он
и ты в нем владыка
Кровью исходит
сердце у тех
кто просит подачки
Твоей лишь душе
ведомо то
что в сердце твоем
Худшей на свете
хвори не знаю
чем духа томленье
[Речи Высокого, 37, 95]
Основные гарантии существования – собственная сила, отвага, оружие, но эти гарантии можно расширить, привлекая к себе друзей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87