.."
Теодозия Петровна пришла ровно в одиннадцать.
В половине двенадцатого явился Щерба. Едва войдя в кабинет Скорика,
по его скучному лицу понял, что дело шло со скрипом.
- Не помешаю? - спросил он.
Теодозия Петровна оглянулась на его голос.
- А, Теодозия Петровна! - вроде удивился Щерба. - Помогаете нам?
Продолжайте, Виктор Борисович, я посижу, послушаю, - он сел у окна.
- Значит, машину вы видели, когда она стояла и потом когда отъезжала?
- спросил Скорик.
- Так и было. Я уже говорила и вам, и ему, - повернулась Теодозия
Петровна к Щербе.
- Вы хорошо ее разглядели? - спросил он.
- Что она - ушки? [ушки (местное, обиходное) - пельмени с грибами]
- А сидевшего в ней запомнили?
- Его не видела, темно было внутри и стекло блестело.
- Какого цвета машина, Теодозия Петровна? - задал вопрос Скорик.
- Вроде белая. Говорю же - темно было.
"Значит, ни черная, ни синяя, ни красная, ни зеленая, - перечислял в
уме Щерба. - На трамвайной остановке один фонарь, метрах в двадцати от
места, где стояла машина. При этом освещении она могла выглядеть белой,
хотя в действи тельности могла быть светло-серой и даже светло-бежевой".
- А вы не помните, какой модели машина? - спросил Скорик.
- Не понимаю я в них, прошу пана.
- Номера вы не заметили, Теодозия Петровна? - спросил Щерба.
- Я уже говорила, не заметила. Что он мне, тот номер.
- Но может быть вы запомнили, какой он - черный маленький с белыми
цифрами или белый продолговатый с черными цифрами? - настаивал Щерба.
Она посмотрела на него с раздражением, как на докучливого
несмышленыша:
- Не знаю. Они всякое цепляют на свои машины!
- Хорошо, Теодозия Петровна, бог с ней, с машиной, - миролюбиво
согласился Щерба. - Скажите, у покойного Богдана Григорьевича фотоаппарат
был? Не увлекался ли он фотографированием?
- Не было у него никакого аппарата! За какие деньги?! - категорически
отвергла женщина.
Щерба взглянул на Скорика, мол, у меня все. Тот согласно опустил
веки.
Когда она ушла, Щерба сказал, вздохнув:
- Да, не много мы сегодня заработали.
Скорик встал, молча открыл сейф и извлек завернутый в носовой платок
Щербы прозрачный футляр от кассеты "Denon".
- Ну что? - нетерпеливо воскликнул Щерба.
- Есть. Те же "пальцы", что и на рулончиках пленки со стола
Шимановича.
- Да ну?!
- Все-таки, чьи они, Михаил Михайлович?
- Зовут его Олег Иванович Зданевич. Возраст тридцать один год.
Фотолаборант в областном архиве, - и Щерба подробно рассказал обо всем,
что было связано с Олегом Зданевичем и его отцом, о том моменте, когда
возникло хотя и уязвимое, но логически не такое уж случайное подозрение.
- Будем просить санкцию? - спросил Скорик.
- Только на обыск. И подписку о невыезде. На большее у нас нет
материала.
- Жаль, что мы не можем приобщить кассету к делу. Придется ему
"пальцы" откатать.
- Приобщим. Я ему ее верну. А во время обыска изымем официально. Да и
кроме нее в доме что-нибудь да найдется с его "пальцами".
- Что могло привести этого лаборанта к Шимановичу?
- Поиски документов, хоть как-то связанных с отцом. Он-то хорошо
знал, чем занимается Шиманович, специфику, разнообразие его архивов,
выполнял видимо неоднократно его заказы на фотокопирование. И в доме, надо
полагать, бывал. На сей раз пришел в субботу, пятнадцатого числа. Помните
запись, сделанную Шимановичем на субботнем листке календаря: "Сегодня
фотокопии в 16 ч."? И что-то между ними произошло. Что?..
Зданевича Щерба пригласил по телефону под невинным предлогом: хочет
возвратить кассету и фотокопию протокола и заодно задать несколько
вопросов. Каких - не уточнил.
И вот они сидели друг против друга. Зданевич положил в портфель
кассету, всунул аккуратно в конверт от фотобумаги листок фотокопии и
сидел, ожидая, чего еще от него тут хотят.
- Олег Иванович, мне нужно официально допросить вас по одному
случайно возникшему делу.
Зданевич напрягся, подозрительно стрельнул взглядом по лицу Щербы,
сказал глухо:
- Что еще? Я свои дела тут закончил, а вы свои сами крутите.
- В одну из наших бесед вы сказали, что "левыми" работами не
занимались, в частности фотокопированием. А ведь занимались, Олег
Иванович. Фотокопия протокола, которую я вам только что возвратил,
выполнена вами. Очень профессионально, на отличной импортной бумаге. И вот
эти фотокопии тоже сделаны очень профессионально, тоже на импортной
бумаге, - Щерба извлек из ящика и положил перед Зданевичем фотокопии
документов, спечатанных с рулончиков пленки, обнаруженных на столе в
квартире Шимановича.
- Мало ли кто мог достать импортную бумагу! Да и мастера в городе
кроме меня есть. Десяток назову, - откинулся Зданевич и заложил вальяжно
руку за спинку стула.
- Олег Иванович, в этом здании есть и дураки. Как и всюду. Но почему
вы считаете, что один из них я?
- Я ведь тоже не дурак!
- Надеюсь. А ведете себя, мягко говоря, не умно.
- Ну хорошо, брал я "левую" работу.
- И у Шимановича? У Богдана Григорьевича?
- А, у этого... Брал.
- Как часто вы к нему заходили?
- А я к нему вообще не ходил. Созванивались, где-нибудь встречались.
Он мне отдавал работу. А потом я ему возвращал готовое, а он мне бабки.
- Но пятнадцатого августа, в субботу, вы все же навестили его, в
четыре часа дня?
- Нет. Не верите, спросите у него. Я отдал ему все накануне, в
пятницу днем. Он сам поменял время. Да и мне оказалось удобней. Потому что
в пятницу вечером я должен был уехать.
"Вот стервец, - расстроено вздохнул Щерба. - Чего теперь стоят его
отпечатки пальцев на рулончиках пленки и на футлярчике?! В суд с ними не
пойдешь. И обрезки остальных кадров от тех рулончиков... Ну найду я их у
него дома при обыске! Куда их присобачишь?"
- Да что в конце концов случилось, чего вы меня все время возите
мордой по асфальту?! Я не за этим шел сюда! Шел добровольно! По вашему
приглашению, - вскипел Зданевич.
- Шиманович убит! - в упор сказал Щерба. - В субботу, пятнадцатого
августа, - и он увидел, как по лицу Зданевича поплыла белая тень, и оно
вдруг осунулось.
- Вона что! - голос Зданевича стал сухой скрипучий. - Понятно...
Шьете мне убийство... Это что же, Кухарь так на вас надавил или чего
посулил?.. Хочет меня таким образом натянуть?.. Не выйдет у вас, ребята!
Все вы одна кодла!.. Но не выйдет!.. Не было меня в городе в ту субботу,
пятнадцатого августа. Не было - и все! Находился с пятницы с вечера до
воскресенья, до десяти вечера да-а-леко, за сто восемьдесят километров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Теодозия Петровна пришла ровно в одиннадцать.
В половине двенадцатого явился Щерба. Едва войдя в кабинет Скорика,
по его скучному лицу понял, что дело шло со скрипом.
- Не помешаю? - спросил он.
Теодозия Петровна оглянулась на его голос.
- А, Теодозия Петровна! - вроде удивился Щерба. - Помогаете нам?
Продолжайте, Виктор Борисович, я посижу, послушаю, - он сел у окна.
- Значит, машину вы видели, когда она стояла и потом когда отъезжала?
- спросил Скорик.
- Так и было. Я уже говорила и вам, и ему, - повернулась Теодозия
Петровна к Щербе.
- Вы хорошо ее разглядели? - спросил он.
- Что она - ушки? [ушки (местное, обиходное) - пельмени с грибами]
- А сидевшего в ней запомнили?
- Его не видела, темно было внутри и стекло блестело.
- Какого цвета машина, Теодозия Петровна? - задал вопрос Скорик.
- Вроде белая. Говорю же - темно было.
"Значит, ни черная, ни синяя, ни красная, ни зеленая, - перечислял в
уме Щерба. - На трамвайной остановке один фонарь, метрах в двадцати от
места, где стояла машина. При этом освещении она могла выглядеть белой,
хотя в действи тельности могла быть светло-серой и даже светло-бежевой".
- А вы не помните, какой модели машина? - спросил Скорик.
- Не понимаю я в них, прошу пана.
- Номера вы не заметили, Теодозия Петровна? - спросил Щерба.
- Я уже говорила, не заметила. Что он мне, тот номер.
- Но может быть вы запомнили, какой он - черный маленький с белыми
цифрами или белый продолговатый с черными цифрами? - настаивал Щерба.
Она посмотрела на него с раздражением, как на докучливого
несмышленыша:
- Не знаю. Они всякое цепляют на свои машины!
- Хорошо, Теодозия Петровна, бог с ней, с машиной, - миролюбиво
согласился Щерба. - Скажите, у покойного Богдана Григорьевича фотоаппарат
был? Не увлекался ли он фотографированием?
- Не было у него никакого аппарата! За какие деньги?! - категорически
отвергла женщина.
Щерба взглянул на Скорика, мол, у меня все. Тот согласно опустил
веки.
Когда она ушла, Щерба сказал, вздохнув:
- Да, не много мы сегодня заработали.
Скорик встал, молча открыл сейф и извлек завернутый в носовой платок
Щербы прозрачный футляр от кассеты "Denon".
- Ну что? - нетерпеливо воскликнул Щерба.
- Есть. Те же "пальцы", что и на рулончиках пленки со стола
Шимановича.
- Да ну?!
- Все-таки, чьи они, Михаил Михайлович?
- Зовут его Олег Иванович Зданевич. Возраст тридцать один год.
Фотолаборант в областном архиве, - и Щерба подробно рассказал обо всем,
что было связано с Олегом Зданевичем и его отцом, о том моменте, когда
возникло хотя и уязвимое, но логически не такое уж случайное подозрение.
- Будем просить санкцию? - спросил Скорик.
- Только на обыск. И подписку о невыезде. На большее у нас нет
материала.
- Жаль, что мы не можем приобщить кассету к делу. Придется ему
"пальцы" откатать.
- Приобщим. Я ему ее верну. А во время обыска изымем официально. Да и
кроме нее в доме что-нибудь да найдется с его "пальцами".
- Что могло привести этого лаборанта к Шимановичу?
- Поиски документов, хоть как-то связанных с отцом. Он-то хорошо
знал, чем занимается Шиманович, специфику, разнообразие его архивов,
выполнял видимо неоднократно его заказы на фотокопирование. И в доме, надо
полагать, бывал. На сей раз пришел в субботу, пятнадцатого числа. Помните
запись, сделанную Шимановичем на субботнем листке календаря: "Сегодня
фотокопии в 16 ч."? И что-то между ними произошло. Что?..
Зданевича Щерба пригласил по телефону под невинным предлогом: хочет
возвратить кассету и фотокопию протокола и заодно задать несколько
вопросов. Каких - не уточнил.
И вот они сидели друг против друга. Зданевич положил в портфель
кассету, всунул аккуратно в конверт от фотобумаги листок фотокопии и
сидел, ожидая, чего еще от него тут хотят.
- Олег Иванович, мне нужно официально допросить вас по одному
случайно возникшему делу.
Зданевич напрягся, подозрительно стрельнул взглядом по лицу Щербы,
сказал глухо:
- Что еще? Я свои дела тут закончил, а вы свои сами крутите.
- В одну из наших бесед вы сказали, что "левыми" работами не
занимались, в частности фотокопированием. А ведь занимались, Олег
Иванович. Фотокопия протокола, которую я вам только что возвратил,
выполнена вами. Очень профессионально, на отличной импортной бумаге. И вот
эти фотокопии тоже сделаны очень профессионально, тоже на импортной
бумаге, - Щерба извлек из ящика и положил перед Зданевичем фотокопии
документов, спечатанных с рулончиков пленки, обнаруженных на столе в
квартире Шимановича.
- Мало ли кто мог достать импортную бумагу! Да и мастера в городе
кроме меня есть. Десяток назову, - откинулся Зданевич и заложил вальяжно
руку за спинку стула.
- Олег Иванович, в этом здании есть и дураки. Как и всюду. Но почему
вы считаете, что один из них я?
- Я ведь тоже не дурак!
- Надеюсь. А ведете себя, мягко говоря, не умно.
- Ну хорошо, брал я "левую" работу.
- И у Шимановича? У Богдана Григорьевича?
- А, у этого... Брал.
- Как часто вы к нему заходили?
- А я к нему вообще не ходил. Созванивались, где-нибудь встречались.
Он мне отдавал работу. А потом я ему возвращал готовое, а он мне бабки.
- Но пятнадцатого августа, в субботу, вы все же навестили его, в
четыре часа дня?
- Нет. Не верите, спросите у него. Я отдал ему все накануне, в
пятницу днем. Он сам поменял время. Да и мне оказалось удобней. Потому что
в пятницу вечером я должен был уехать.
"Вот стервец, - расстроено вздохнул Щерба. - Чего теперь стоят его
отпечатки пальцев на рулончиках пленки и на футлярчике?! В суд с ними не
пойдешь. И обрезки остальных кадров от тех рулончиков... Ну найду я их у
него дома при обыске! Куда их присобачишь?"
- Да что в конце концов случилось, чего вы меня все время возите
мордой по асфальту?! Я не за этим шел сюда! Шел добровольно! По вашему
приглашению, - вскипел Зданевич.
- Шиманович убит! - в упор сказал Щерба. - В субботу, пятнадцатого
августа, - и он увидел, как по лицу Зданевича поплыла белая тень, и оно
вдруг осунулось.
- Вона что! - голос Зданевича стал сухой скрипучий. - Понятно...
Шьете мне убийство... Это что же, Кухарь так на вас надавил или чего
посулил?.. Хочет меня таким образом натянуть?.. Не выйдет у вас, ребята!
Все вы одна кодла!.. Но не выйдет!.. Не было меня в городе в ту субботу,
пятнадцатого августа. Не было - и все! Находился с пятницы с вечера до
воскресенья, до десяти вечера да-а-леко, за сто восемьдесят километров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62