Кид не возражал. Клиент платил и теперь был в праве хоть немного почувствовать себя хозяином положения.
Горталий Смелый и Ранод Кид пожали друг другу руки в знак достижения соглашения.
Молчаливый Карт, уловив едва заметное движение руки своего хозяина выскочил из комнаты. Он вернулся через несколько минут, неся блестящий, металлический кейс. Положив чемоданчик на одно из кресел и повозившись с замками, он отбросил крышку. Внутри лежали аккуратно упакованные в прямоугольные пачки кредитные билеты. На затянутых в пластик упаковках стояло достоинство упакованных в них купюр. Кид кинул взглядом по упаковкам,
– все билеты были одного достоинства – тысяча кредитов. Привычно сосчитал упаковки. В чемоданчике было ровно три миллиона.
Правитель Актинии, не желающий ни с кем длить свое могущество, данное ему волей случая по праву рождения, не видя больше никаких неразрешенных сторон в своем вопросе, засобирался обратно на борт своего небесного челнока. Кид, согластно инструкциям начальства и правилам этикета не пустил гостей среди ночи из дому, предложив им роскошные, гостевые апартаменты. При одном взгляде на огромную кровать, по своей площади уступающую взлетно-посадочному полю лагеря самую малость, у древнего старика за все время пребывания на Отстойнике на сморщенном лице засияла счастливая улыбка. Что-что, а толк в постелях он знал, вернее толк знало его изношенное и требующее бережного отношения тело. Гости остались на ночь.
Война всегда была развлечением только для самых богатых, и никогда не считалась дешевым делом, особенно война высокотехнологическая, так что же удивляться, что находились специалисты, способные выжать кредиты из страстно желающего войны человека, волей случая сидящего на мешке с деньгами?
Рентабельность предстоящей операции, по прикидкам Кида составляла 800 процентов. Такой результат получался после вычета стоимости боеприпасов, накладных расходов, транспортировки и отчислений на жалование непосредственных исполнителей. Это был неплохой показатель, хотя в его практике случались и более высокие показатели. Но что поделаешь, уж сильно зажимистые попались в этот раз клиенты.
Шел четвертый час по полуночи. По тропинке между ангарами прошел только-что сменившийся караул, и опять в лагере все затихло. Покорились сну даже гости, так ловко запланировавшие уничтожение большей половины одного из самых больших городов в своей стране. Все спали, кроме караула конечно.
Утро обрушилось на головы ничего не соображающих людей внезапно, как это и бывает со стихийным бедствием. Сонные, как весенние насекомые, солдаты совершали неприменную утреннюю пробежку, по колено в росе, с обнаженными до пояса телами. Жить не хотелось, но было зачем-то нужно, а отстать, или вовсе не бежать запрещалось и наказывалось.
Керон бежал со всеми, стараясь не отставать и по возможности не сбиваться с ритма. Воздуха не хватало, нестерпно кололо справа под ребрами и такие симптомы были ни у одного его, но не взирая на трудности, взвод, как целостный организм продвигался под листвой деревьев по привычному маршруту. К концу пятикилометровой пробежки, шнурованные сапоги, капитально сшитые из толстой кожи, казались чугунными. Сильно натертые ноги сопротивлялись каждому шагу. Сержант, на общие жалобы отвечал одно и то же:
– «Вы все скоро привыкните. Это просто организм перестраивается, а что до сапог, то они то же разомнутся и привыкнут к вам». Ему никто не верил, тем более, что на пробежку он всегда выходил в легкой спортивной обуви, но бегать все же приходилось. К тому же, от пробежки к пробежке, семижильный Уилк постепенно увеличивал темп. Это никому не нравилось, но на эту тему старались не распространяться.
Хотя Керон и его товарищи по несчастью и считали себя самыми несчастными в этой местности, оказалось, что есть люди, которым намного тяжелее в данный момент, но как ни странно, они от этого ничуть не страдали. Это были службы обслуги. Как в каждой уважающей себя армии, в армии Люиса, солдат должен был только воевать. От него требовалось только качественное выполнение задания. Все остальное, делали другие люди, то же качественно и быстро. В столовой началось движение за два часа до подъема, и никто из сновавших между длинными столами работников не делал из этого трагедии. Работа как работа, в конце концов никто просто так кусочек хлеба никому не давал.
Вернувшись после пробежки, новобранцы обнаружили свою казарму отпертой, а внутри во всю хозяйничали только что вернувшиеся из госпитального отделения ветераны. Кое-кто вы валил из шкафа свое барахло и теперь с энтузиазмом в нем копался, кое-кто просто отдыхал на своих койках.
– Привет Уилк! – Пробасил здоровенный детина, койка которого оказалась рядом с койкой Керона. – Как тебе новое пополнение?
– Нормальные ребята, вроде слушаются, не то что вы, – ответил сержант садясь на свою койку и переобуваясь в местную национальную обувь – тяжелые шнурованные сапоги, на высокой, рифленой подошве. – Ну как там у вас дела, вас всех вылечили?
– Не волнуйся сержант, все нормально, зашили, подклеили. Все как новенькие, вот только Кирх немного подкачал, – понес доктору в последний день какую-то чушь о справедливости. Тот заподозрил неладное и два дня его тестировал на разные там отклонения в мозгах, но ничего подозрительного не нашел. За одно и мы попали под руку этому костоправу. Сколько он нам разных вопросов назадавал! И все странные какие-то… Наука, что ты хочешь… Так что были бы здесь на два дня раньше, но и так хорошо, что отпустили. – Он замолчал, найдя наконец среди разбросанных на койке вещей бритвенный станок. Керон раньше таких вообще не видел. – А здесь что нового? Никакого нового дела не затевается?
Уилк затянул шнурок и несколько раз топнул по ровному как стекло, бетонному полу, проверяя, хорошо ли сидит на ноге, и не определенно ответил:
– Ну какие могут быть дела, с желторотыми? Так, бегаем себе по утрам, здоровья набираемся, начальство по крайней мере ничего не говорило. Вот может через месяц-другой…
Здоровяк возмутился: – Целый месяц сидеть без дела, это же с тоски помереть можно. Да и заработка никакого. Вон, когда привезли нашу группу, то мы на третий же день пошли на задание.
– Начальству видней, – назидательным тоном ответил Уилк, – кому дать контракт, и дать ли вообще. Может нет сейчас подходящего заказчика, может не нужна никому террористическая операция. Ведь им всем сейчас хочется чего-то глобального, мелочи их больше не интересуют. Кирх, – спросил Уилк издевательским тоном, – чем же ты так удивил медицину?
Низенький, по здешним меркам Кирх, потупил взгляд и сделал неопределенный жест руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
Горталий Смелый и Ранод Кид пожали друг другу руки в знак достижения соглашения.
Молчаливый Карт, уловив едва заметное движение руки своего хозяина выскочил из комнаты. Он вернулся через несколько минут, неся блестящий, металлический кейс. Положив чемоданчик на одно из кресел и повозившись с замками, он отбросил крышку. Внутри лежали аккуратно упакованные в прямоугольные пачки кредитные билеты. На затянутых в пластик упаковках стояло достоинство упакованных в них купюр. Кид кинул взглядом по упаковкам,
– все билеты были одного достоинства – тысяча кредитов. Привычно сосчитал упаковки. В чемоданчике было ровно три миллиона.
Правитель Актинии, не желающий ни с кем длить свое могущество, данное ему волей случая по праву рождения, не видя больше никаких неразрешенных сторон в своем вопросе, засобирался обратно на борт своего небесного челнока. Кид, согластно инструкциям начальства и правилам этикета не пустил гостей среди ночи из дому, предложив им роскошные, гостевые апартаменты. При одном взгляде на огромную кровать, по своей площади уступающую взлетно-посадочному полю лагеря самую малость, у древнего старика за все время пребывания на Отстойнике на сморщенном лице засияла счастливая улыбка. Что-что, а толк в постелях он знал, вернее толк знало его изношенное и требующее бережного отношения тело. Гости остались на ночь.
Война всегда была развлечением только для самых богатых, и никогда не считалась дешевым делом, особенно война высокотехнологическая, так что же удивляться, что находились специалисты, способные выжать кредиты из страстно желающего войны человека, волей случая сидящего на мешке с деньгами?
Рентабельность предстоящей операции, по прикидкам Кида составляла 800 процентов. Такой результат получался после вычета стоимости боеприпасов, накладных расходов, транспортировки и отчислений на жалование непосредственных исполнителей. Это был неплохой показатель, хотя в его практике случались и более высокие показатели. Но что поделаешь, уж сильно зажимистые попались в этот раз клиенты.
Шел четвертый час по полуночи. По тропинке между ангарами прошел только-что сменившийся караул, и опять в лагере все затихло. Покорились сну даже гости, так ловко запланировавшие уничтожение большей половины одного из самых больших городов в своей стране. Все спали, кроме караула конечно.
Утро обрушилось на головы ничего не соображающих людей внезапно, как это и бывает со стихийным бедствием. Сонные, как весенние насекомые, солдаты совершали неприменную утреннюю пробежку, по колено в росе, с обнаженными до пояса телами. Жить не хотелось, но было зачем-то нужно, а отстать, или вовсе не бежать запрещалось и наказывалось.
Керон бежал со всеми, стараясь не отставать и по возможности не сбиваться с ритма. Воздуха не хватало, нестерпно кололо справа под ребрами и такие симптомы были ни у одного его, но не взирая на трудности, взвод, как целостный организм продвигался под листвой деревьев по привычному маршруту. К концу пятикилометровой пробежки, шнурованные сапоги, капитально сшитые из толстой кожи, казались чугунными. Сильно натертые ноги сопротивлялись каждому шагу. Сержант, на общие жалобы отвечал одно и то же:
– «Вы все скоро привыкните. Это просто организм перестраивается, а что до сапог, то они то же разомнутся и привыкнут к вам». Ему никто не верил, тем более, что на пробежку он всегда выходил в легкой спортивной обуви, но бегать все же приходилось. К тому же, от пробежки к пробежке, семижильный Уилк постепенно увеличивал темп. Это никому не нравилось, но на эту тему старались не распространяться.
Хотя Керон и его товарищи по несчастью и считали себя самыми несчастными в этой местности, оказалось, что есть люди, которым намного тяжелее в данный момент, но как ни странно, они от этого ничуть не страдали. Это были службы обслуги. Как в каждой уважающей себя армии, в армии Люиса, солдат должен был только воевать. От него требовалось только качественное выполнение задания. Все остальное, делали другие люди, то же качественно и быстро. В столовой началось движение за два часа до подъема, и никто из сновавших между длинными столами работников не делал из этого трагедии. Работа как работа, в конце концов никто просто так кусочек хлеба никому не давал.
Вернувшись после пробежки, новобранцы обнаружили свою казарму отпертой, а внутри во всю хозяйничали только что вернувшиеся из госпитального отделения ветераны. Кое-кто вы валил из шкафа свое барахло и теперь с энтузиазмом в нем копался, кое-кто просто отдыхал на своих койках.
– Привет Уилк! – Пробасил здоровенный детина, койка которого оказалась рядом с койкой Керона. – Как тебе новое пополнение?
– Нормальные ребята, вроде слушаются, не то что вы, – ответил сержант садясь на свою койку и переобуваясь в местную национальную обувь – тяжелые шнурованные сапоги, на высокой, рифленой подошве. – Ну как там у вас дела, вас всех вылечили?
– Не волнуйся сержант, все нормально, зашили, подклеили. Все как новенькие, вот только Кирх немного подкачал, – понес доктору в последний день какую-то чушь о справедливости. Тот заподозрил неладное и два дня его тестировал на разные там отклонения в мозгах, но ничего подозрительного не нашел. За одно и мы попали под руку этому костоправу. Сколько он нам разных вопросов назадавал! И все странные какие-то… Наука, что ты хочешь… Так что были бы здесь на два дня раньше, но и так хорошо, что отпустили. – Он замолчал, найдя наконец среди разбросанных на койке вещей бритвенный станок. Керон раньше таких вообще не видел. – А здесь что нового? Никакого нового дела не затевается?
Уилк затянул шнурок и несколько раз топнул по ровному как стекло, бетонному полу, проверяя, хорошо ли сидит на ноге, и не определенно ответил:
– Ну какие могут быть дела, с желторотыми? Так, бегаем себе по утрам, здоровья набираемся, начальство по крайней мере ничего не говорило. Вот может через месяц-другой…
Здоровяк возмутился: – Целый месяц сидеть без дела, это же с тоски помереть можно. Да и заработка никакого. Вон, когда привезли нашу группу, то мы на третий же день пошли на задание.
– Начальству видней, – назидательным тоном ответил Уилк, – кому дать контракт, и дать ли вообще. Может нет сейчас подходящего заказчика, может не нужна никому террористическая операция. Ведь им всем сейчас хочется чего-то глобального, мелочи их больше не интересуют. Кирх, – спросил Уилк издевательским тоном, – чем же ты так удивил медицину?
Низенький, по здешним меркам Кирх, потупил взгляд и сделал неопределенный жест руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167