Все сочувственно посмотрели на своего коллегу, а разошедшийся начальник, обретя реально виноватого с новой энергией продолжал:
– Ты что мне обещал, когда тебя выкупали у Столтера? Помнишь? Так я тебе напомню. Ты клялся, что нам за тебя не будет стыдно, ты обещал, что с нашей базой никаких затруднений не возникнет, а теперь на твоей территории происходит неповиновение, самый настоящий бунт, а он стоит тут и ничего не делает. Вы только посмотрите на него и запомните это жалкое зрелище.
Присутствующие сделали как им было сказано, и дружно посмотрели на несчастного. От этого ему стало еще хуже, но он собрался и сделал попытку оправдаться:
– Я… Я хотел доложить именно сегодня на утреннем разводе… Я не думал, что все произойдет так быстро. Они только вчера вечером начали говорить об этом. Просто говорили что нужно сопротивляться, но что до такого может дойти, да так быстро, никто словом не обмолвился. Я вот записи принес. Прослушайте их, здесь нет ничего такого, что говорило бы о том, что они так скоро и так отчаянно начнут сопротивляться.
– Мне не нужны теперь никакие записи! – Рявкнул начальник, и все присутствующие опять стали изучать кто стол, а кто свои руки, примерно сложенные на коленях. – Если вы, в течении двух часов не вернете все на свои места, то я за себя не ручаюсь. Берите резервные силы и положите всему этому конец. Секция должна работать уже через два часа, и меня не волнует как вы это сделаете. Да, еще одно, если пострадает хоть что-то из оборудования, вы уже через сутки будете опять на своем Отстойнике, и я не стану разбираться, кто его сломает, мятежники, или какой-то глупый охранник, прострелит по дурости что-то ценное. А с тобой, – указал он на стоящего в той же позе виновника проишедствия, – я разберусь сам. Лучшее, что тебе грозит, просто перейти из охраны в этот самый цех простым работником, ведь наверняка, после наведения порядка там появятся вакансии… Все. Действуйте!
Он еще не закончил говорить слово «действуйте», а в кабинете уже никого не осталось.
Полторы недели прошли одним, мучительным мгновением. Трудно было даже выделить что-то особенное. Замкнутое пространство кабины вездехода надоело до такой степени, что нестерпимо хотелось вновь оказаться среди бесконечных переходов Комплекса, увидеть знакомые лица и поболтать с соседями по спальному боксу. Десять местных суток экспедиции, слились в череду сплошных блужданий по промороженной, безжизненной равнине, остановок для заборов образцов пород, постоянных жалоб со стороны деятелей науки.
Скафандры приходилось надевать и снимать по много раз в день, а делать это в тесном пространстве кабины было делом не из легких. От давно проклятых, неудобных спинок кресел, нестерпимо жгло спины, превращая даже такой желанный сон в изощренную разновидность пытки.
К концу экспедиции, на геологов было больно смотреть. Эти щеголеватые, поначалу, люди, до того осунулись, что теперь глядя на их небритые, сальные лица, в подведенные широкими синяками глазам, с трудом верилось, что они зарабатывают себе на жизнь своими мозгами и умением. Можно было подумать, что они брали жалостью. Даже невозмутимый по началу Кенг, до того издергался за все это время, что превратился в сплошной клубок напряженных нервов, который только тронь, и узнаешь все, о чем тебе даже и близко знать не хотелось.
Роберт то же выглядел не лучшим образом. Это оказалась самая дальняя поездка, которая только была у него за все время.
Вездеход натружено подъезжал к Комплексу. Их заметили издалека. Когда до ближайшего шлюзового бокса оставалось около полукилометра, на нем ярко вспыхнули сигнальные огни и створки ворот гостеприимно разъехались в стороны, открывая ярко освещенное внутреннее пространство. В течении двух лет, которые Роберт провел за штурвалом вездехода, это был первый случай, когда к его приезду относились с таким вниманием. Обычно приходилось долго простаивать перед закрытыми воротами и ждать, пока на тебя обратят внимание.
– Ну наконец-то, – с облегчением пробасил один из геологов, пододвигая ближе к выходу свою аппаратуру. – Я уже и не надеялся, что это когда-то случится. Чтоб я еще раз…
– Заткнись, – грубо оборвал его Кенг, – сколько надо, столько и будешь это делать.
Машина въехала в ярко освещенное помещение шлюзовой камеры. Как только закончилась продувка и вездеход не успел покинуть еще ни один человек, а в шлюзе уже появились представители службы режима. Их было трое. Они быстрым шагом направились к выходному люку вездехода. Один из них с нетерпением забарабанил по стеклу иллюминатора. Когда люк открыли, они не дав возможности никому выйти, ворвались внутрь и выволокли за шкирку ничего не соображающего Роберта. На возмущенные возгласы геологов никто из троицы не обратил внимания.
– Что вам нужно?! – Только и сумел выкрикнуть Роберт, инстинктивно сопротивляясь неожиданному натиску.
– Ты Роберт Линк? – Осведомился старший по званию.
– Да, – ответил тот, глядя на вопрошавшего ничего не понимающими глазами.
– Твой брат работал во второй обогатительной секции?
– Что значит работал? Он и сейчас там работает. Больше его никто ни о чем не спрашивал. На запястьях заведенных за спину рук, с сухим щелчком сомкнулись наручники. Вылезшие из транспортера геологи с интересом наблюдали за происходящим.
– Вы не имеете права! – Заорал Роберт. – За что?!
– Ах ты еще про права вспомнил?! – Озверел старший режимщик, нанося Роберту прямой удар правой. Если бы его подручные не подхватили Роберта под руки, то он улетел бы на несколько метров. Из сломанного носа заструилась кровь. – А вы чего уставились? – Заметил экзекутор геологов. – Что больше делать нечего? А ну убирайтесь отсюда! Те, низко опустив глаза, мигом выполнили требование. Ни один из них даже не заикнулся о том, что они не работают на Комплексе, что их только пригласили для консультации и что им плевать на здешние порядки. В общем, ничего из того, чем они полторы недели развлекали Роберта во время путешествия, сказано не было.
– Забирайте его, а я пойду доложу, что мы его взяли. Роберта бесцеремонно выволокли из шлюза. Когда его вели по коридорам Комплекса, все встречающиеся по дороге люди, даже не поднимали глаз на его залитое кровью лицо. Просто прижимались ближе к стене и потупив взгляд пропускали процессию. Смешно было ожидать от них поддержки. В таких условиях даже на сострадание расчитывать не приходилось.
В камере изолятора, в которую его бесцеремонно запихнули, находился еще один заключенный. На нем не осталось н одного живого места. Тело сильно обгорело. Он тихо лежал на железном полу и только отрывистое, поверхностное дыхание, свидетельствовало о том, что человек еще жив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
– Ты что мне обещал, когда тебя выкупали у Столтера? Помнишь? Так я тебе напомню. Ты клялся, что нам за тебя не будет стыдно, ты обещал, что с нашей базой никаких затруднений не возникнет, а теперь на твоей территории происходит неповиновение, самый настоящий бунт, а он стоит тут и ничего не делает. Вы только посмотрите на него и запомните это жалкое зрелище.
Присутствующие сделали как им было сказано, и дружно посмотрели на несчастного. От этого ему стало еще хуже, но он собрался и сделал попытку оправдаться:
– Я… Я хотел доложить именно сегодня на утреннем разводе… Я не думал, что все произойдет так быстро. Они только вчера вечером начали говорить об этом. Просто говорили что нужно сопротивляться, но что до такого может дойти, да так быстро, никто словом не обмолвился. Я вот записи принес. Прослушайте их, здесь нет ничего такого, что говорило бы о том, что они так скоро и так отчаянно начнут сопротивляться.
– Мне не нужны теперь никакие записи! – Рявкнул начальник, и все присутствующие опять стали изучать кто стол, а кто свои руки, примерно сложенные на коленях. – Если вы, в течении двух часов не вернете все на свои места, то я за себя не ручаюсь. Берите резервные силы и положите всему этому конец. Секция должна работать уже через два часа, и меня не волнует как вы это сделаете. Да, еще одно, если пострадает хоть что-то из оборудования, вы уже через сутки будете опять на своем Отстойнике, и я не стану разбираться, кто его сломает, мятежники, или какой-то глупый охранник, прострелит по дурости что-то ценное. А с тобой, – указал он на стоящего в той же позе виновника проишедствия, – я разберусь сам. Лучшее, что тебе грозит, просто перейти из охраны в этот самый цех простым работником, ведь наверняка, после наведения порядка там появятся вакансии… Все. Действуйте!
Он еще не закончил говорить слово «действуйте», а в кабинете уже никого не осталось.
Полторы недели прошли одним, мучительным мгновением. Трудно было даже выделить что-то особенное. Замкнутое пространство кабины вездехода надоело до такой степени, что нестерпимо хотелось вновь оказаться среди бесконечных переходов Комплекса, увидеть знакомые лица и поболтать с соседями по спальному боксу. Десять местных суток экспедиции, слились в череду сплошных блужданий по промороженной, безжизненной равнине, остановок для заборов образцов пород, постоянных жалоб со стороны деятелей науки.
Скафандры приходилось надевать и снимать по много раз в день, а делать это в тесном пространстве кабины было делом не из легких. От давно проклятых, неудобных спинок кресел, нестерпимо жгло спины, превращая даже такой желанный сон в изощренную разновидность пытки.
К концу экспедиции, на геологов было больно смотреть. Эти щеголеватые, поначалу, люди, до того осунулись, что теперь глядя на их небритые, сальные лица, в подведенные широкими синяками глазам, с трудом верилось, что они зарабатывают себе на жизнь своими мозгами и умением. Можно было подумать, что они брали жалостью. Даже невозмутимый по началу Кенг, до того издергался за все это время, что превратился в сплошной клубок напряженных нервов, который только тронь, и узнаешь все, о чем тебе даже и близко знать не хотелось.
Роберт то же выглядел не лучшим образом. Это оказалась самая дальняя поездка, которая только была у него за все время.
Вездеход натружено подъезжал к Комплексу. Их заметили издалека. Когда до ближайшего шлюзового бокса оставалось около полукилометра, на нем ярко вспыхнули сигнальные огни и створки ворот гостеприимно разъехались в стороны, открывая ярко освещенное внутреннее пространство. В течении двух лет, которые Роберт провел за штурвалом вездехода, это был первый случай, когда к его приезду относились с таким вниманием. Обычно приходилось долго простаивать перед закрытыми воротами и ждать, пока на тебя обратят внимание.
– Ну наконец-то, – с облегчением пробасил один из геологов, пододвигая ближе к выходу свою аппаратуру. – Я уже и не надеялся, что это когда-то случится. Чтоб я еще раз…
– Заткнись, – грубо оборвал его Кенг, – сколько надо, столько и будешь это делать.
Машина въехала в ярко освещенное помещение шлюзовой камеры. Как только закончилась продувка и вездеход не успел покинуть еще ни один человек, а в шлюзе уже появились представители службы режима. Их было трое. Они быстрым шагом направились к выходному люку вездехода. Один из них с нетерпением забарабанил по стеклу иллюминатора. Когда люк открыли, они не дав возможности никому выйти, ворвались внутрь и выволокли за шкирку ничего не соображающего Роберта. На возмущенные возгласы геологов никто из троицы не обратил внимания.
– Что вам нужно?! – Только и сумел выкрикнуть Роберт, инстинктивно сопротивляясь неожиданному натиску.
– Ты Роберт Линк? – Осведомился старший по званию.
– Да, – ответил тот, глядя на вопрошавшего ничего не понимающими глазами.
– Твой брат работал во второй обогатительной секции?
– Что значит работал? Он и сейчас там работает. Больше его никто ни о чем не спрашивал. На запястьях заведенных за спину рук, с сухим щелчком сомкнулись наручники. Вылезшие из транспортера геологи с интересом наблюдали за происходящим.
– Вы не имеете права! – Заорал Роберт. – За что?!
– Ах ты еще про права вспомнил?! – Озверел старший режимщик, нанося Роберту прямой удар правой. Если бы его подручные не подхватили Роберта под руки, то он улетел бы на несколько метров. Из сломанного носа заструилась кровь. – А вы чего уставились? – Заметил экзекутор геологов. – Что больше делать нечего? А ну убирайтесь отсюда! Те, низко опустив глаза, мигом выполнили требование. Ни один из них даже не заикнулся о том, что они не работают на Комплексе, что их только пригласили для консультации и что им плевать на здешние порядки. В общем, ничего из того, чем они полторы недели развлекали Роберта во время путешествия, сказано не было.
– Забирайте его, а я пойду доложу, что мы его взяли. Роберта бесцеремонно выволокли из шлюза. Когда его вели по коридорам Комплекса, все встречающиеся по дороге люди, даже не поднимали глаз на его залитое кровью лицо. Просто прижимались ближе к стене и потупив взгляд пропускали процессию. Смешно было ожидать от них поддержки. В таких условиях даже на сострадание расчитывать не приходилось.
В камере изолятора, в которую его бесцеремонно запихнули, находился еще один заключенный. На нем не осталось н одного живого места. Тело сильно обгорело. Он тихо лежал на железном полу и только отрывистое, поверхностное дыхание, свидетельствовало о том, что человек еще жив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167