Вся страна увидит, какие потери наносит наша авиация гитлеровским захватчикам. Это очень важно.
– Понимаю, – коротко ответил Маслов. – А куда лететь?
– Туда же на Ермаковскую, – вмешался в разговор Мироненко. – Приказано снова лететь на колонну, по которой уже били сегодня.
– Надо – значит надо. Там будет что фотографировать, – спокойно сказал Тимофей, и на его лице не дрогнул ни один нерв, как будто речь идет не о смертельной опасности, а об обычных будничных делах.
– Вот и отлично, товарищ лейтенант, – и на лице майора появилась добрая улыбка. – Мне явно повезло!
– Это скажете после возвращения, товарищ майор, – вежливо, но властно заметил Маслов.
– Да, да, вы правы… после возвращения.
Четвертый раз в этот день лейтенант Маслов полетел туда, где земля и небо дышали огнем, где оккупанты, как саранча, ползли по родной земле, истребляя все на своем пути. Вместе с командиром группы на боевое задание ушли: его заместитель Иван Малышенко, Сергей Аверьянов, Александр Журавлев, Георгий Коваленко, Константин Полбенников и Михаил Пронин.
Десять «Яковлевых» сопровождали штурмовиков. Ведущий уверенно шел по заданному маршруту, ведь он уже не раз летал в этот район за последние дни. Чтобы меньше находиться в зоне зенитного огня, Маслов от Новочеркасска все время шел южнее Дона, только над станицей Мариинской развернулся влево почти на 90 градусов и взял курс на север, держа по левому борту дорогу, идущую от Ермаковской к Дону.
Вот и цель: из Ермаковской на юг шли кучной колонной не менее полсотни танков и столько же автобронемашин. Маслов начал строить маневр для атаки. И тут началось: по штурмовикам обрушился шквал зенитного огня, а самолеты уже в атаке. Командир группы так завел ведомых на цель, что после сбрасывания бомб горели несколько танков. Во второй атаке «эрэсами» и огнем пушек подожгли не менее двадцати машин. Это был сильнейший удар небольшой группы смельчаков по громадной плотной вражеской колонне.
После выхода из атаки ведущий набрал высоту, затем круто развернулся и один направился вдоль пылающей колонны, чтобы корреспондент мог запечатлеть на фотопленке все то, что оставили после себя штурмовики. И сразу же вокруг одиночного «ила» повисла почти одновременно масса черных облаков. Вдруг – на глазах у всех ведомых и находившихся вверху истребителей сопровождения самолет Маслова два раза перевернулся через крыло, затем перешел в крутое пикирование и в пяти километрах южнее Ермаковской врезался в колонну. Высоко в небо взметнулся огненный столб. Малышенко бегло взглянул на бортовые часы: стрелки показывали 16 часов 39 минут. Он сразу же возглавил группу, и все летчики быстро заняли свои места. Произошло такое, что не могло вместиться в сознании. Летчики сначала не поверили в то, что увидели своими глазами. Это продолжалось какие-то секунды, вслед за которыми в эфире раздался отчаянный крик Малышенко:
– Братцы, Маслов погиб! Прощай, наш друг! Будем мстить за тебя до последней возможности!
Случилось, так, что, пролетая над населенным пунктом Трифонов, Малышенко увидел на улицах много гитлеровцев. Вмиг он скомандовал открытым текстом:
– «Соколы», я – Малышенко! Смотрите, сколько гадов ползет по улице! Атакуем! – и ввел самолет в пикирование.
– Вот вам, сволочи, за Тимку!
Если бы кто мог увидеть, какой разъяренный был сейчас Иван. Он вышел из пикирования над самыми головами разбегающих гитлеровцев, потом сделал небольшую «горку», снова пошел со снижением и нажал на гашетку пушек и пулеметов. Ведомые повторили все, что делал их командир. Особенно бесстрашно действовали Коваленко, Аверьянов и Полбенников. Когда стрелять было нечем, все летчики пронеслись вдоль улиц ниже хат. Они видели, как вражеские солдаты метались во всех направлениях. А в это время десять наших истребителей разделились по высоте на две группы и охраняли штурмовиков, которые сполна расплачивались за гибель своего товарища.
После доклада лейтенанта Малышенко о выполнении задания и гибели Маслова, на КП наступила гнетущая тишина. Тяжелая весть словно парализовала находящихся в землянке. Первым нарушил это безмолвие Немтинов:
– Будем митинг собирать.
– Передайте командирам эскадрилий, чтобы в девятнадцать ноль-ноль весь личный состав был у КП, – приказал Мироненко оперативному дежурному.
В назначенный час собрался весь полк, до единого человека. Многие не могли сдержать слез. Митинг открыл Немтинов. Голос его был надломленным, упавшим:
– Товарищи… Мне тяжело говорить об этом. Сегодня на поле боя погиб геройской смертью наш любимец, ас советской авиации, замечательный командир, воспитатель и товарищ, – комиссар умолк, к горлу подкатился комок, затем с трудом выдавил: – Тимофей Кириллович Маслов.
Ежедневно встречавшиеся со смертью воины сейчас стояли в оцепенении. В эту минуту каждый мысленно простился с боевым командиром и другом.
После Немтинова выступали товарищи Тимофея, с которыми он много раз ходил в бой, техники. Анатолий Лукшин успел оформить специальный выпуск боевого листка и вывесил сейчас на борту старой полуторки. Много раз она отвозила Маслова к самолету перед уходом на боевое задание и забирала после возвращения, а теперь заменяла трибуну. С фотографии, окаймленной черной рамкой на боевом листке, смотрел серьезными умными глазами мужественный летчик – лейтенант Тимофей Кириллович Маслов. Ему в ту пору было неполных 26 лет.
Кончится тяжелая война, пройдут десятки послевоенных лет, но в памяти седых ветеранов полка Тимофей Маслов останется таким же молодым. Потому что герои живут вечно.
Так сражался за Родину 103-й штурмовой авиационный полк, в котором теперь мне предстояло продолжить свой боевой путь.
До последнего самолета
На следующий день после приезда в новый полк нам сразу пришлось включиться в жаркие бои. Вражеские истребители надоедали от взлета до посадки. Чтобы уменьшить потери от них, приходилось взлетать прямо из капониров, а, прилетев с задания, фонарь кабины открывать только после заруливания к месту стоянки, возле которой были вырыты щели.
По три, а то и по четыре раза в день летали на уничтожение гитлеровцев, которые рвались к Ростову. Сколько их уже истреблено, а они все идут и идут. Только восточнее станции Персиановки было обнаружено скопление до трехсот танков. Нанося мощные удары, полк в то же время терял летчиков и самолеты.
Вдобавок к этому, до сих пор ничего не было известно, где же делась команда со штабными документами, которая взлетела на ТБ-3 из-под Ворошиловграда еще 12 июля.
«Все погибли? А может, попали к фашистам вместе с секретными штабными документами?» – все чаще задавали себе вопрос командир, комиссар и начальник штаба полка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Понимаю, – коротко ответил Маслов. – А куда лететь?
– Туда же на Ермаковскую, – вмешался в разговор Мироненко. – Приказано снова лететь на колонну, по которой уже били сегодня.
– Надо – значит надо. Там будет что фотографировать, – спокойно сказал Тимофей, и на его лице не дрогнул ни один нерв, как будто речь идет не о смертельной опасности, а об обычных будничных делах.
– Вот и отлично, товарищ лейтенант, – и на лице майора появилась добрая улыбка. – Мне явно повезло!
– Это скажете после возвращения, товарищ майор, – вежливо, но властно заметил Маслов.
– Да, да, вы правы… после возвращения.
Четвертый раз в этот день лейтенант Маслов полетел туда, где земля и небо дышали огнем, где оккупанты, как саранча, ползли по родной земле, истребляя все на своем пути. Вместе с командиром группы на боевое задание ушли: его заместитель Иван Малышенко, Сергей Аверьянов, Александр Журавлев, Георгий Коваленко, Константин Полбенников и Михаил Пронин.
Десять «Яковлевых» сопровождали штурмовиков. Ведущий уверенно шел по заданному маршруту, ведь он уже не раз летал в этот район за последние дни. Чтобы меньше находиться в зоне зенитного огня, Маслов от Новочеркасска все время шел южнее Дона, только над станицей Мариинской развернулся влево почти на 90 градусов и взял курс на север, держа по левому борту дорогу, идущую от Ермаковской к Дону.
Вот и цель: из Ермаковской на юг шли кучной колонной не менее полсотни танков и столько же автобронемашин. Маслов начал строить маневр для атаки. И тут началось: по штурмовикам обрушился шквал зенитного огня, а самолеты уже в атаке. Командир группы так завел ведомых на цель, что после сбрасывания бомб горели несколько танков. Во второй атаке «эрэсами» и огнем пушек подожгли не менее двадцати машин. Это был сильнейший удар небольшой группы смельчаков по громадной плотной вражеской колонне.
После выхода из атаки ведущий набрал высоту, затем круто развернулся и один направился вдоль пылающей колонны, чтобы корреспондент мог запечатлеть на фотопленке все то, что оставили после себя штурмовики. И сразу же вокруг одиночного «ила» повисла почти одновременно масса черных облаков. Вдруг – на глазах у всех ведомых и находившихся вверху истребителей сопровождения самолет Маслова два раза перевернулся через крыло, затем перешел в крутое пикирование и в пяти километрах южнее Ермаковской врезался в колонну. Высоко в небо взметнулся огненный столб. Малышенко бегло взглянул на бортовые часы: стрелки показывали 16 часов 39 минут. Он сразу же возглавил группу, и все летчики быстро заняли свои места. Произошло такое, что не могло вместиться в сознании. Летчики сначала не поверили в то, что увидели своими глазами. Это продолжалось какие-то секунды, вслед за которыми в эфире раздался отчаянный крик Малышенко:
– Братцы, Маслов погиб! Прощай, наш друг! Будем мстить за тебя до последней возможности!
Случилось, так, что, пролетая над населенным пунктом Трифонов, Малышенко увидел на улицах много гитлеровцев. Вмиг он скомандовал открытым текстом:
– «Соколы», я – Малышенко! Смотрите, сколько гадов ползет по улице! Атакуем! – и ввел самолет в пикирование.
– Вот вам, сволочи, за Тимку!
Если бы кто мог увидеть, какой разъяренный был сейчас Иван. Он вышел из пикирования над самыми головами разбегающих гитлеровцев, потом сделал небольшую «горку», снова пошел со снижением и нажал на гашетку пушек и пулеметов. Ведомые повторили все, что делал их командир. Особенно бесстрашно действовали Коваленко, Аверьянов и Полбенников. Когда стрелять было нечем, все летчики пронеслись вдоль улиц ниже хат. Они видели, как вражеские солдаты метались во всех направлениях. А в это время десять наших истребителей разделились по высоте на две группы и охраняли штурмовиков, которые сполна расплачивались за гибель своего товарища.
После доклада лейтенанта Малышенко о выполнении задания и гибели Маслова, на КП наступила гнетущая тишина. Тяжелая весть словно парализовала находящихся в землянке. Первым нарушил это безмолвие Немтинов:
– Будем митинг собирать.
– Передайте командирам эскадрилий, чтобы в девятнадцать ноль-ноль весь личный состав был у КП, – приказал Мироненко оперативному дежурному.
В назначенный час собрался весь полк, до единого человека. Многие не могли сдержать слез. Митинг открыл Немтинов. Голос его был надломленным, упавшим:
– Товарищи… Мне тяжело говорить об этом. Сегодня на поле боя погиб геройской смертью наш любимец, ас советской авиации, замечательный командир, воспитатель и товарищ, – комиссар умолк, к горлу подкатился комок, затем с трудом выдавил: – Тимофей Кириллович Маслов.
Ежедневно встречавшиеся со смертью воины сейчас стояли в оцепенении. В эту минуту каждый мысленно простился с боевым командиром и другом.
После Немтинова выступали товарищи Тимофея, с которыми он много раз ходил в бой, техники. Анатолий Лукшин успел оформить специальный выпуск боевого листка и вывесил сейчас на борту старой полуторки. Много раз она отвозила Маслова к самолету перед уходом на боевое задание и забирала после возвращения, а теперь заменяла трибуну. С фотографии, окаймленной черной рамкой на боевом листке, смотрел серьезными умными глазами мужественный летчик – лейтенант Тимофей Кириллович Маслов. Ему в ту пору было неполных 26 лет.
Кончится тяжелая война, пройдут десятки послевоенных лет, но в памяти седых ветеранов полка Тимофей Маслов останется таким же молодым. Потому что герои живут вечно.
Так сражался за Родину 103-й штурмовой авиационный полк, в котором теперь мне предстояло продолжить свой боевой путь.
До последнего самолета
На следующий день после приезда в новый полк нам сразу пришлось включиться в жаркие бои. Вражеские истребители надоедали от взлета до посадки. Чтобы уменьшить потери от них, приходилось взлетать прямо из капониров, а, прилетев с задания, фонарь кабины открывать только после заруливания к месту стоянки, возле которой были вырыты щели.
По три, а то и по четыре раза в день летали на уничтожение гитлеровцев, которые рвались к Ростову. Сколько их уже истреблено, а они все идут и идут. Только восточнее станции Персиановки было обнаружено скопление до трехсот танков. Нанося мощные удары, полк в то же время терял летчиков и самолеты.
Вдобавок к этому, до сих пор ничего не было известно, где же делась команда со штабными документами, которая взлетела на ТБ-3 из-под Ворошиловграда еще 12 июля.
«Все погибли? А может, попали к фашистам вместе с секретными штабными документами?» – все чаще задавали себе вопрос командир, комиссар и начальник штаба полка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85