— «Мидлендская Сталь», — ответил мистер Дэвис.
— Вы здесь работаете?
Мистер Дэвис впервые взглянул прямо ей в глаза.
— С чего это вы взяли?
— Не знаю, — ответила Энн, осознав с беспокойством, что мистер Дэвис казался простаком, только когда ветер дул в одну определенную сторону.
— Как думаете, мог бы я вам понравиться? — спросил он, положив руку ей на колено.
— Вполне возможно.
Такси миновало Дубильни. Перебралось через целую сеть трамвайных путей и выехало к станции «Ноттвич Товарный».
— Вы живете за городом?
— Нет, на самой окраине.
— Надо бы побольше средств выделять на освещение.
— Вы сообразительная девочка, — заметил мистер Дэвис, — уверен, вы прекрасно видите, что к чему.
— Еще бы! Особенно там, где ни зги не видно, — откликнулась Энн, когда они проезжали под широким стальным железнодорожным мостом, несшим поезда из Ноттвича дальше, в Йорк. На длинном крутом спуске к станции светились лишь два фонаря. За дощатым забором видны были огромные платформы, груженные углем. У входа в маленькое замызганное здание станции стоял автобус и рядом с ним древнее такси: ждали пассажиров. Построенное в 1860 году здание не могло тягаться с вокзалом в Ноттвиче.
— Вам далеко ездить на работу, — сказала Энн.
— Да мы почти приехали.
Такси повернуло налево. Энн прочла название улицы: Хайбер авеню, длинный ряд убогих загородных домов, в окнах — объявления о сдаче комнат. Такси остановилось в самом конце улицы. Энн спросила:
— Вы что, в самом деле здесь живете?
Мистер Дэвис расплачивался с водителем.
— Дом шестьдесят один, — сказал он (Энн заметила, что в окне этого дома, между рамой и плотными кружевными занавесями, объявления о сдаче комнат не было). Мистер Дэвис улыбнулся мягко, даже заискивающе, и проговорил:
— Там, внутри, очень мило, поверьте, моя дорогая. — Он вставил ключ в замок и решительно втолкнул ее в слабо освещенную крошечную прихожую с вешалкой для шляп. Повесил шляпу и пошел тихо, на цыпочках, к лестнице. Пахло газом и тушеной капустой. Голубой огонек газового рожка высвечивал какое-то пропыленное растение в кадке.
— Мы включим радио, — сказал мистер Дэвис, — и послушаем музыку.
В коридоре отворилась дверь, и женский голос произнес:
— Кто там?
— Это всего лишь я — мистер Чамли.
— Не забудьте опустить монеты в счетчик, прежде чем пойти наверх.
— Второй этаж, — сказал мистер Дэвис. — Комната прямо, как подниметесь. Я не задержусь. — Он постоял на лестнице, пока она не прошла мимо него наверх, потом опустил руку в карман, и монеты звякнули под толстыми пальцами.
В комнате было радио, оно стояло на мраморной доске умывальника, но о танцах не могло быть и речи: все пространство занимала огромная двуспальная кровать. Непохоже было, чтобы здесь кто-то жил: на зеркале в дверце шкафа лежала толстым слоем пыль, кувшин рядом с радиоприемником был пуст. Энн выглянула в окно за спинкой кровати: оно выходило в маленький темный двор. Она взялась рукой за раму, чтобы унять дрожь: на такое она не рассчитывала. Мистер Дэвис открыл дверь.
Энн была смертельно напугана. Страх заставил ее атаковать первой. Она сразу спросила:
— Значит, вы называете себя мистером Чамли?
Он сощурился, глядя на нее, и бесшумно закрыл за собой дверь.
— Ну и что из того?
— И вы сказали, что везете меня к себе домой. Это не ваш дом.
Мистер Дэвис сел на кровать, снял ботинки и сказал:
— Мы не должны шуметь, дорогая. Старуха этого не любит.
Он открыл дверцу умывального шкафчика и извлек оттуда картонную коробку; из щелок сыпался сахар; вскоре и кровать и пол оказались в сахарной пудре: это Чамли протянул коробку Энн и сам придвинулся поближе.
— Попробуйте — это турецкие сладости, дорогая.
— Это не ваш дом, — упорствовала Энн.
Мистер Дэвис, ухе поднесший ко рту конфету, ответил:
— Конечно, нет. Не думаешь же ты, что я могу привести тебя в свой дом? Не такая уж ты неопытная, верно? Я не намерен портить свою репутацию. — Потом спросил: — Сначала музыку послушаем, ты не против?
И стал крутить ручки приемника, наполнив комнату воем и скрежетом.
— Атмосферные помехи, — пояснил он, продолжая крутить ручки, пока наконец издалека не послышались звуки оркестра; убаюкивающая мелодия была едва слышна сквозь шум и треск эфира. Энн с трудом разобрала, что играют «Свет ночной, свет любви…».
— Это наша ноттвичская программа, — сказал мистер Дэвис. — Самый лучший оркестр в Мидлендсе. Из «Гранд-Отеля». Давай потанцуем немножко.
И, обхватив ее за талию, он стал трястись и раскачиваться в узком проходе между стеной и кроватью.
— Я знавала танцплощадки и получше этой, — сказала Энн, пытаясь поднять собственное настроение и призывая на помощь жалкие остатки юмора, — но никогда не танцевала в такой давке!
А мистер Дэвис ответил:
— Отлично сказано. Я это запомню.
Вдруг, совершенно неожиданно, сдув остатки сахарной пудры, облепившей его рот, он, словно в порыве страсти, впился губами в ее шею. Энн оттолкнула его со смехом, делая вид, что шутит. Ей нельзя было терять голову. Она заговорила:
— Вот теперь я знаю, как чувствует себя скала когда антик… актин… Вот проклятье никогда не могу выговорить это слово.
— Отлично сказано, — произнес мистер Дэвис машинально, снова привлекая ее к себе.
Она опять заговорила, торопливо, о чем попало, не думая, что говорит:
— Интересно, как будут проводить эти учебные газовые налеты? Правда, ужасно, что этой старой женщине выстрелили прямо в переносицу?
Он уставился на нее, хотя она говорила без всякой задней мысли, и спросил:
— С чего это ты вдруг вспомнила?
— Да только что читала про это. Убийца, должно быть, всю квартиру вверх дном перевернул.
Мистер Дэвис сказал умоляюще:
— Не надо. Пожалуйста, не надо. — И пояснил слабым голосом, опираясь для поддержания сил на спинку кровати: — У меня очень слабый желудок, меня тошнит. Я всех этих ужасов не переношу.
— А я люблю страшные истории, — сказала Энн. — Я на днях читала одну книжку…
— У меня слишком живое воображение, — сказал мистер Дэвис.
— Я помню, как-то раз я порезала палец…
— Не надо. Пожалуйста, не надо.
Успех вскружил ей голову. Она заявила:
— У меня тоже живое воображение. Мне показалось, кто-то следит за этим домом.
— Что ты имеешь в виду? — спросил мистер Дэвис. Видно было, что он здорово испугался. Но Энн уже понесло. Она продолжала:
— Там на улице стоял какой-то темный человек. Он следил за входом. И у него была заячья губа.
Мистер Дэвис встал, прошел к двери и запер ее на ключ. Убавил звук радио. Потом сказал:
— Там нет фонаря. Последний — далеко, шагах в тридцати. Вы не могли разглядеть его губу…
— Я только думала…
— Интересно, что он успел вам рассказать, — сказал мистер Дэвис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61