Она могла просто вытереть эти воспоминания из памяти. — Он нервно забарабанил пальцами по столу. — Я полагаю, было бы чересчур наивно строить какие-то догадки на основе одного только ее телефонного сообщения.
— Я и не пытаюсь спорить, но, как мне кажется, у нас имеется великолепная возможность допросить ее, не вызвав при этом чьего-либо гнева. Я в первую очередь имею в виду ее отца. — Он подался вперед. — Послушай, мы всего-навсего стараемся отыскать адрес родителей Мег. Мы отняли у вора ее кредитные карточки, но безуспешно пытаемся найти саму их хозяйку по указанному в них лондонскому адресу. И полиция Хаммерсмита попросила нас задать несколько вопросов мисс Кингсли с тем, чтобы она помогла проследить передвижения мисс Харрис и отыскать ее. — Он развел руками. — Ну, что, после такой истории можно мне съездить к ней? По-моему, тут все законно, не подкопаешься.
Старший детектив сложил перед собой ладони «домиком» и внимательно посмотрел на Мэддокса:
— Ты понимаешь, что я с тебя шкуру спущу, если ты что-нибудь не то натворишь?
Но Мэддокс только усмехнулся:
— Доверься мне, Фрэнк.
Глаза Чивера сузились:
— Ненавижу людей, которые так говорят. Только сначала убедись в том, что у тебя есть согласие доктора на допрос. Более того, ты должен попросить его поприсутствовать в палате, пока ты будешь беседовать с его пациенткой. Я не хочу, чтобы ты произвел на больную женщину пугающее впечатление.
— Сделай одолжение, перестань, — жалобно заскулил Мэддокс. — Я уже стесняюсь. Не знаю, как я вообще буду задавать ей вопросы. Я так люблю женщин!
Брови Фрэнка зловеще изогнулись. Все знали, что Мэддокс действительно неравнодушен к женщинам, и трижды сотрудницы полиции жаловались на его сексуальные домогательства. Хотя, конечно, во всех случаях Мэддокс выходил победителем.
— Я тебя предупредил, — отрезал старший детектив.
Полицейский участок Каннинг-роуд, Солсбери.
8 часов вечера.
Офицер Блейк в конце рабочего дня помахала фотокопией отчета перед самым носом сержанта:
— Полюбуйся вот на это. Один к одному повторяет происшедшее с Флосси Хейл. Те же самые повреждения, и такая же манера уходить от разговора.
Отчет о происшествии
Полицейские офицеры: Хьюз и Андерсон.
23 марта 1994 года. Сигнал о нападении поступил в 23.10
Адрес: Пэрэдайз-авеню, 54.
Женщина громко стучала в дверь к соседям, производя ужасный шум. При расследовании выяснилось, что женщина нуждалась в срочной медицинской помощи. Обширные кровоподтеки на лице и повреждение заднего прохода.
Имя: Саманта Гаррисон. Известна, как местная проститутка.
Заявила, что подверглась нападению со стороны мужа, но это не соответствует действительности. От дальнейшего сотрудничества с полицией отказалась.
Сержант взял лист обеими руками и положил его на стол перед собой.
— Может быть, для тебя это и новость, Блейк, но у меня прекрасное зрение, и ни к чему пихать мне документ прямо в физиономию. — Затем он углубился в чтение материала.
— А ты уже беседовала с Хьюзом и Андерсоном? — поинтересовался сержант.
— Нет еще.
— Завтра же встреться с ними, — сказал он, накрыв фотокопию отчета широкой ладонью. — И, если отыщешь, попробуй разговорить Саманту. Держи меня в курсе событий. Молодец! Мне кажется, ты что-то откопала. Наверняка у тебя получится прищучить эту скотину.
Блейк зарделась от похвалы. В свои двадцать один год она еще не была заражена цинизмом, и поэтому одобрение начальства имело для нее определенное значение.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
11 часов 30 минут вечера.
Время проходит независимо от нас. Час, проведенный за чтением интересной книги, кажется минутой. Минута агонии растягивается на час. Только страх остается вечным, поскольку питает сам себя. Чей именно страх? Ваш? Их? Наш? Мой? Твой? Его? Ее? Страх, относящийся ко всем сразу?
Даже темнота казалась пугающей.
Смятение… смятение… смятение…
Забудь… забудь… забудь…
Внезапно, на какой-то миг, все стало ясным.
Почему я здесь? Что я делаю?
МЕГ БЫЛА ШЛЮХОЙ! — вопит великий голос разума. Мой отец соткал из меня зло.
Глава десятая
26 июня, воскресенье.
Уилтшир.
2 часа 10 минут дня.
По определенным причинам сержант Шон Фрейзер не испытывал никакого удовольствия от того, что ему пришлось сопровождать Мэддокса на беседу с Джейн Кингсли. Машина мчалась в Солсбери, а он с мрачным видом расположился на пассажирском сиденье. Шон оказался заложником своего опрометчивого обещания провести воскресенье вместе с женой и двумя дочерьми на пляже. Теперь же их слезы и взаимные упреки лежали на его душе тяжелым грузом. Его уныние еще больше усиливало бодрое до отвращения состояние Мэддокса, которое выражалось в жизнерадостном повторении слов из дурацкой песенки: «Вот и солнышко в панаме, гип-гип-гип, ура-ура!».
— Завязывай, шеф, — не выдержал Фрейзер. — Это хуже, чем дергать зуб.
— Ты просто жалкое создание, Фрейзер. Что тебе все не так?
— Сегодня воскресенье, шеф. Вот увидишь, мы только зря время потратим. Неужели не ясно, что в выходные к ней нагрянет все семейство сразу. А отсюда следует вывод, что нам так и не удастся с ней поговорить. Если, конечно, мы не хотим привлекать к себе внимание самого мистера Кингсли.
— Все учтено, — самодовольно хрюкнул Мэддокс. — Я заранее отправил туда Мэнди Барри, чтобы она выведала у персонала, кто и когда приходил к Джейн. Так вот, любящий папуля ни разу не удосужился навестить свою дочурку с тех пор, как ее поместили в эту больницу. Мачеха заявлялась однажды, и непохоже, что она еще раз сунет туда нос. Оба брата приходили по отдельности, и оба выметались из клиники в отвратительном настроении. Короче говоря, в этой семье и не пахнет взаимной любовью или уважением. Вряд ли кто-то из них решит пожертвовать воскресеньем ради встречи с мисс Кингсли.
— Ты шутишь с огнем, — сердито буркнул Фрейзер, ловя себя на том, что невольно становится соучастником неортодоксальных приемов и методов Мэддокса. — Строго придерживаться закона, как говорит главный. Он тебе здорово щелкнет по носу, если узнает, что ты посылал Мэнди шпионить за его спиной.
— А кто ему скажет? — беспечно произнес Мэддокс. — Как раз тут я вообще ничем не рискую. — Он вывел машину на главное шоссе и стал набирать скорость. — Послушай, приятель, тебе не мешало бы подзанять у кого-нибудь твердости характера. В нашем деле далеко не продвинешься, если время от времени не проявишь здоровую инициативу. — И он снова затянул свою панихиду насчет солнышка.
Фрейзер отвернулся и принялся разглядывать в окно пейзаж. Что действительно возмущало его в Мэддоксе, так это то, что этот ублюдок чаще всего оказывался прав. Инициативой на его языке называлось все, что угодно, вплоть до чересчур вольного обращения с вещественными доказательствами и уликами, но ему и это сходило с рук, поскольку Мэддокс, как выражался он сам, обладал «исключительным нюхом на виноватых».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
— Я и не пытаюсь спорить, но, как мне кажется, у нас имеется великолепная возможность допросить ее, не вызвав при этом чьего-либо гнева. Я в первую очередь имею в виду ее отца. — Он подался вперед. — Послушай, мы всего-навсего стараемся отыскать адрес родителей Мег. Мы отняли у вора ее кредитные карточки, но безуспешно пытаемся найти саму их хозяйку по указанному в них лондонскому адресу. И полиция Хаммерсмита попросила нас задать несколько вопросов мисс Кингсли с тем, чтобы она помогла проследить передвижения мисс Харрис и отыскать ее. — Он развел руками. — Ну, что, после такой истории можно мне съездить к ней? По-моему, тут все законно, не подкопаешься.
Старший детектив сложил перед собой ладони «домиком» и внимательно посмотрел на Мэддокса:
— Ты понимаешь, что я с тебя шкуру спущу, если ты что-нибудь не то натворишь?
Но Мэддокс только усмехнулся:
— Доверься мне, Фрэнк.
Глаза Чивера сузились:
— Ненавижу людей, которые так говорят. Только сначала убедись в том, что у тебя есть согласие доктора на допрос. Более того, ты должен попросить его поприсутствовать в палате, пока ты будешь беседовать с его пациенткой. Я не хочу, чтобы ты произвел на больную женщину пугающее впечатление.
— Сделай одолжение, перестань, — жалобно заскулил Мэддокс. — Я уже стесняюсь. Не знаю, как я вообще буду задавать ей вопросы. Я так люблю женщин!
Брови Фрэнка зловеще изогнулись. Все знали, что Мэддокс действительно неравнодушен к женщинам, и трижды сотрудницы полиции жаловались на его сексуальные домогательства. Хотя, конечно, во всех случаях Мэддокс выходил победителем.
— Я тебя предупредил, — отрезал старший детектив.
Полицейский участок Каннинг-роуд, Солсбери.
8 часов вечера.
Офицер Блейк в конце рабочего дня помахала фотокопией отчета перед самым носом сержанта:
— Полюбуйся вот на это. Один к одному повторяет происшедшее с Флосси Хейл. Те же самые повреждения, и такая же манера уходить от разговора.
Отчет о происшествии
Полицейские офицеры: Хьюз и Андерсон.
23 марта 1994 года. Сигнал о нападении поступил в 23.10
Адрес: Пэрэдайз-авеню, 54.
Женщина громко стучала в дверь к соседям, производя ужасный шум. При расследовании выяснилось, что женщина нуждалась в срочной медицинской помощи. Обширные кровоподтеки на лице и повреждение заднего прохода.
Имя: Саманта Гаррисон. Известна, как местная проститутка.
Заявила, что подверглась нападению со стороны мужа, но это не соответствует действительности. От дальнейшего сотрудничества с полицией отказалась.
Сержант взял лист обеими руками и положил его на стол перед собой.
— Может быть, для тебя это и новость, Блейк, но у меня прекрасное зрение, и ни к чему пихать мне документ прямо в физиономию. — Затем он углубился в чтение материала.
— А ты уже беседовала с Хьюзом и Андерсоном? — поинтересовался сержант.
— Нет еще.
— Завтра же встреться с ними, — сказал он, накрыв фотокопию отчета широкой ладонью. — И, если отыщешь, попробуй разговорить Саманту. Держи меня в курсе событий. Молодец! Мне кажется, ты что-то откопала. Наверняка у тебя получится прищучить эту скотину.
Блейк зарделась от похвалы. В свои двадцать один год она еще не была заражена цинизмом, и поэтому одобрение начальства имело для нее определенное значение.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
11 часов 30 минут вечера.
Время проходит независимо от нас. Час, проведенный за чтением интересной книги, кажется минутой. Минута агонии растягивается на час. Только страх остается вечным, поскольку питает сам себя. Чей именно страх? Ваш? Их? Наш? Мой? Твой? Его? Ее? Страх, относящийся ко всем сразу?
Даже темнота казалась пугающей.
Смятение… смятение… смятение…
Забудь… забудь… забудь…
Внезапно, на какой-то миг, все стало ясным.
Почему я здесь? Что я делаю?
МЕГ БЫЛА ШЛЮХОЙ! — вопит великий голос разума. Мой отец соткал из меня зло.
Глава десятая
26 июня, воскресенье.
Уилтшир.
2 часа 10 минут дня.
По определенным причинам сержант Шон Фрейзер не испытывал никакого удовольствия от того, что ему пришлось сопровождать Мэддокса на беседу с Джейн Кингсли. Машина мчалась в Солсбери, а он с мрачным видом расположился на пассажирском сиденье. Шон оказался заложником своего опрометчивого обещания провести воскресенье вместе с женой и двумя дочерьми на пляже. Теперь же их слезы и взаимные упреки лежали на его душе тяжелым грузом. Его уныние еще больше усиливало бодрое до отвращения состояние Мэддокса, которое выражалось в жизнерадостном повторении слов из дурацкой песенки: «Вот и солнышко в панаме, гип-гип-гип, ура-ура!».
— Завязывай, шеф, — не выдержал Фрейзер. — Это хуже, чем дергать зуб.
— Ты просто жалкое создание, Фрейзер. Что тебе все не так?
— Сегодня воскресенье, шеф. Вот увидишь, мы только зря время потратим. Неужели не ясно, что в выходные к ней нагрянет все семейство сразу. А отсюда следует вывод, что нам так и не удастся с ней поговорить. Если, конечно, мы не хотим привлекать к себе внимание самого мистера Кингсли.
— Все учтено, — самодовольно хрюкнул Мэддокс. — Я заранее отправил туда Мэнди Барри, чтобы она выведала у персонала, кто и когда приходил к Джейн. Так вот, любящий папуля ни разу не удосужился навестить свою дочурку с тех пор, как ее поместили в эту больницу. Мачеха заявлялась однажды, и непохоже, что она еще раз сунет туда нос. Оба брата приходили по отдельности, и оба выметались из клиники в отвратительном настроении. Короче говоря, в этой семье и не пахнет взаимной любовью или уважением. Вряд ли кто-то из них решит пожертвовать воскресеньем ради встречи с мисс Кингсли.
— Ты шутишь с огнем, — сердито буркнул Фрейзер, ловя себя на том, что невольно становится соучастником неортодоксальных приемов и методов Мэддокса. — Строго придерживаться закона, как говорит главный. Он тебе здорово щелкнет по носу, если узнает, что ты посылал Мэнди шпионить за его спиной.
— А кто ему скажет? — беспечно произнес Мэддокс. — Как раз тут я вообще ничем не рискую. — Он вывел машину на главное шоссе и стал набирать скорость. — Послушай, приятель, тебе не мешало бы подзанять у кого-нибудь твердости характера. В нашем деле далеко не продвинешься, если время от времени не проявишь здоровую инициативу. — И он снова затянул свою панихиду насчет солнышка.
Фрейзер отвернулся и принялся разглядывать в окно пейзаж. Что действительно возмущало его в Мэддоксе, так это то, что этот ублюдок чаще всего оказывался прав. Инициативой на его языке называлось все, что угодно, вплоть до чересчур вольного обращения с вещественными доказательствами и уликами, но ему и это сходило с рук, поскольку Мэддокс, как выражался он сам, обладал «исключительным нюхом на виноватых».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126