— Мы же планировали потратить на приготовления к свадьбе целую неделю, начиная с четвертого июня. Я давно пометила это в своем дневнике…
Слезы мутными розоватыми ручьями заструились по пухлым щекам миссис Кингсли, на которые та наложила слишком уж много пудры.
— Ты уже приезжала к нам, дорогая моя. Это было почти три недели тому назад, ты провела со мной и папулей десять дней. И мы действительно все сделали так, как было запланировано. Но когда ты вернулась домой, Лео уже собирал свои вещички. Неужели ты этого не помнишь? Он бросил тебя и собирается жить с Мег. О Джинкс, как мне хочется убить этого мерзавца! — Она заломила руки. — Я всегда говорила, что он недостоин тебя, но ты не хотела мне верить. И твой отец ничего не понимал. Он постоянно твердил мне: «Элизабет, он все-таки представитель семейства Уолладер!» — Она продолжала страстно что-то вещать, и ее огромная грудь, втиснутая в чересчур узкое шерстяное платье, трагически вздымалась.
Сама мысль о том, что почти три недели она оставалась в беспомощном состоянии и теперь не может вспомнить ни одного дня, привела ее в такое уныние, что Джинкс решила хотя бы сейчас сосредоточиться на действительности, и перенесла все свое внимание на красные гвоздики и белые лилии, стоящие в вазе на прикроватной тумбочке. Затем она перевела взгляд на огромные, до самого пола, двустворчатые окна, выходившие на вымощенную каменными плитами террасу, за которой виднелся тщательно ухоженный сад. После этого Джинкс принялась разглядывать саму палату. В углу стоял телевизор, по обеим сторонам журнального столика приглашающе расположились два кожаных кресла. Вся мебель, включая маленький туалетный столик, была сделана из ореха. Дверь налево вела в ванную, направо — в коридор. «Интересно, куда на этот раз засунул меня Адам? Это заведение, судя по всему, одно из самых дорогостоящих», — подумала Джинкс и вспомнила, что сестра-сиделка уже говорила ей название клиники. Найтингейл. Это в Солсбери. Но при чем тут Солсбери, если я живу в Лондоне?
Жалобное поскуливание Бетти отвлекло наконец Джинкс от размышлений.
— Как же мне не хотелось расстраивать тебя, дорогая моя! Ты даже не можешь себе представить, как близко к сердцу принял все это папуля. Он воспринял отмену свадьбы как личное оскорбление. Он даже представить себе не мог, что с его малюткой-дочкой кто-то может поступить так… — Она замялась, подыскивая подходящее слово, — так глупо.
Малюткой-дочкой? О чем, во имя всего святого, толкует сейчас Бетти? Никогда не была она для Адама такой. Куклой-марионеткой — да, возможно, но только не «дочкой». Внезапно Джинкс ощутила невыносимую усталость.
— Я ничего не понимаю.
— Ты сильно напилась и попыталась покончить с собой, бедняжка моя. Твоя машина полностью разбита, ее отправили на свалку. — Миссис Кингсли выудила из сумочки фотографию, вырезанную из газеты, и положила ее на колени падчерицы, для убедительности пришлепнув бумажку ладонью. — Вот на что она стала похожа после всего этого. Какое счастье, что ты осталась жива! Это просто чудо! — С этими словами она ткнула в верхний левый уголок вырезки, где значилось число: 14 июня. — Это на следующий день после аварии. А сегодня уже… — Она протянула падчерице еще одну газету, — вот, смотри сама: двадцать второе. Прошла уже целая неделя.
Джинкс с любопытством принялась изучать фотографию. Искореженная масса металла, освещенная полицейскими прожекторами, чем-то напоминала фантасмагорию сюрреалистических полотен. Застывший контур корпуса и искривленная рама были сняты под таким углом, что больше напоминали руку в рыцарской перчатке, судорожно сжимавшую меч-столб.
— Но это не моя машина.
Мачеха взяла ладонь Джинкс и нежно погладила ее:
— Лео не женится на тебе, милая моя. Мы с папулей уже разослали всем гостям предупреждения о том, что свадьбу пришлось отменить. Лео теперь вознамерился жениться на Мег.
Джинкс тупо смотрела, как на ее ладонь падает слеза мачехи, смешанная с пудрой.
— Мег? — словно эхо, повторила Джинкс. — Ты хочешь сказать, Мег Харрис? — Но с какой стати понадобилось Лео жениться на Мег? Она же настоящая шлюха! Шлюха! Смутные воспоминания о каком-то ужасе на долю секунды вспыхнули в мозгу. Что это? Она почувствовала, как к горлу подступает разливающаяся желчь, и в страхе приложила ладонь к губам.
— Она всегда стремилась захватить все, что только можно, — не унималась Бетти. — По-моему, так было всегда. И вот теперь она завладела твоим женихом. Я никогда ее не любила, но ведь ты у нас такая доверчивая, малышка!
Джинкс округленными от удивления глазами уставилась на мачеху. Это же откровенная ложь! Бетти обожала Мег из-за того, что та безразлично относилась к пристрастию миссис Кингсли к бутылке. Мег было наплевать, пьяная или трезвая шатается та по дому. Когда мачеха напивалась до чертиков и все остальные ее игнорировали, она всегда повторяла: «По крайней мере, хоть Мег знает, что я вполне разумна».
Самое забавное заключалось в том, что Мег не могла выносить свою собственную мать, строгую пуританку высоких моральных правил, более двух часов в день. «Нам следовало бы ими поменяться, — шутила Мег. — Бетти хотя бы не строит из себя святую великомученицу».
— Когда же они решили пожениться? — наконец, сумела выдавить Джинкс. — После несчастного случая?
— Нет, милая, еще до того, как это произошло. Ты решила вернуться домой в пятницу, после того, как тебе позвонил Лео. Какой ужасный все же он человек! Он ведь названивал тебе каждый день и без конца повторял, как сильно любит тебя. А в пятницу вечером неожиданно словно разорвалась бомба. Да и открылось все, как мне кажется, как-то уж слишком жестоко по отношению к тебе. В общем, он мог смягчить все это. — Она промокнула глаза носовым платком и продолжала. — И в то же воскресенье полковник Клэнси, твой сосед, вытащил тебя из гаража прежде, чем ты успела насмерть отравиться. К сожалению, он не позвонил нам, и поэтому мы не знали, что ты уже тогда нуждалась в помощи. — Она нервно сглотнула. — Но ты так спокойно разговаривала с нами по телефону в субботу, сообщая об отмене свадьбы, что мы и подумать не могли, будто с тобой может случиться такое…
Возможно, она им просто лгала… Джинкс — большая выдумщица… Ее фантазии стали ее второй натурой…
Джинкс еще раз бросила взгляд на фотографию из газеты и только теперь смогла разглядеть буквы ДЖИН на номерном знаке. Сейчас она узнала подарок отца к ее двадцать первому дню рождения. Эти буквы означали имена ее матери: Джейн Имоджен Никола — самые ненавистные на всем свете. Они словно таили в себе какую-то обреченность. Как и само ее прозвище «Джинкс», что означает «приносящая несчастье». Теперь она вынуждена была признать на фотографии свою машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Слезы мутными розоватыми ручьями заструились по пухлым щекам миссис Кингсли, на которые та наложила слишком уж много пудры.
— Ты уже приезжала к нам, дорогая моя. Это было почти три недели тому назад, ты провела со мной и папулей десять дней. И мы действительно все сделали так, как было запланировано. Но когда ты вернулась домой, Лео уже собирал свои вещички. Неужели ты этого не помнишь? Он бросил тебя и собирается жить с Мег. О Джинкс, как мне хочется убить этого мерзавца! — Она заломила руки. — Я всегда говорила, что он недостоин тебя, но ты не хотела мне верить. И твой отец ничего не понимал. Он постоянно твердил мне: «Элизабет, он все-таки представитель семейства Уолладер!» — Она продолжала страстно что-то вещать, и ее огромная грудь, втиснутая в чересчур узкое шерстяное платье, трагически вздымалась.
Сама мысль о том, что почти три недели она оставалась в беспомощном состоянии и теперь не может вспомнить ни одного дня, привела ее в такое уныние, что Джинкс решила хотя бы сейчас сосредоточиться на действительности, и перенесла все свое внимание на красные гвоздики и белые лилии, стоящие в вазе на прикроватной тумбочке. Затем она перевела взгляд на огромные, до самого пола, двустворчатые окна, выходившие на вымощенную каменными плитами террасу, за которой виднелся тщательно ухоженный сад. После этого Джинкс принялась разглядывать саму палату. В углу стоял телевизор, по обеим сторонам журнального столика приглашающе расположились два кожаных кресла. Вся мебель, включая маленький туалетный столик, была сделана из ореха. Дверь налево вела в ванную, направо — в коридор. «Интересно, куда на этот раз засунул меня Адам? Это заведение, судя по всему, одно из самых дорогостоящих», — подумала Джинкс и вспомнила, что сестра-сиделка уже говорила ей название клиники. Найтингейл. Это в Солсбери. Но при чем тут Солсбери, если я живу в Лондоне?
Жалобное поскуливание Бетти отвлекло наконец Джинкс от размышлений.
— Как же мне не хотелось расстраивать тебя, дорогая моя! Ты даже не можешь себе представить, как близко к сердцу принял все это папуля. Он воспринял отмену свадьбы как личное оскорбление. Он даже представить себе не мог, что с его малюткой-дочкой кто-то может поступить так… — Она замялась, подыскивая подходящее слово, — так глупо.
Малюткой-дочкой? О чем, во имя всего святого, толкует сейчас Бетти? Никогда не была она для Адама такой. Куклой-марионеткой — да, возможно, но только не «дочкой». Внезапно Джинкс ощутила невыносимую усталость.
— Я ничего не понимаю.
— Ты сильно напилась и попыталась покончить с собой, бедняжка моя. Твоя машина полностью разбита, ее отправили на свалку. — Миссис Кингсли выудила из сумочки фотографию, вырезанную из газеты, и положила ее на колени падчерицы, для убедительности пришлепнув бумажку ладонью. — Вот на что она стала похожа после всего этого. Какое счастье, что ты осталась жива! Это просто чудо! — С этими словами она ткнула в верхний левый уголок вырезки, где значилось число: 14 июня. — Это на следующий день после аварии. А сегодня уже… — Она протянула падчерице еще одну газету, — вот, смотри сама: двадцать второе. Прошла уже целая неделя.
Джинкс с любопытством принялась изучать фотографию. Искореженная масса металла, освещенная полицейскими прожекторами, чем-то напоминала фантасмагорию сюрреалистических полотен. Застывший контур корпуса и искривленная рама были сняты под таким углом, что больше напоминали руку в рыцарской перчатке, судорожно сжимавшую меч-столб.
— Но это не моя машина.
Мачеха взяла ладонь Джинкс и нежно погладила ее:
— Лео не женится на тебе, милая моя. Мы с папулей уже разослали всем гостям предупреждения о том, что свадьбу пришлось отменить. Лео теперь вознамерился жениться на Мег.
Джинкс тупо смотрела, как на ее ладонь падает слеза мачехи, смешанная с пудрой.
— Мег? — словно эхо, повторила Джинкс. — Ты хочешь сказать, Мег Харрис? — Но с какой стати понадобилось Лео жениться на Мег? Она же настоящая шлюха! Шлюха! Смутные воспоминания о каком-то ужасе на долю секунды вспыхнули в мозгу. Что это? Она почувствовала, как к горлу подступает разливающаяся желчь, и в страхе приложила ладонь к губам.
— Она всегда стремилась захватить все, что только можно, — не унималась Бетти. — По-моему, так было всегда. И вот теперь она завладела твоим женихом. Я никогда ее не любила, но ведь ты у нас такая доверчивая, малышка!
Джинкс округленными от удивления глазами уставилась на мачеху. Это же откровенная ложь! Бетти обожала Мег из-за того, что та безразлично относилась к пристрастию миссис Кингсли к бутылке. Мег было наплевать, пьяная или трезвая шатается та по дому. Когда мачеха напивалась до чертиков и все остальные ее игнорировали, она всегда повторяла: «По крайней мере, хоть Мег знает, что я вполне разумна».
Самое забавное заключалось в том, что Мег не могла выносить свою собственную мать, строгую пуританку высоких моральных правил, более двух часов в день. «Нам следовало бы ими поменяться, — шутила Мег. — Бетти хотя бы не строит из себя святую великомученицу».
— Когда же они решили пожениться? — наконец, сумела выдавить Джинкс. — После несчастного случая?
— Нет, милая, еще до того, как это произошло. Ты решила вернуться домой в пятницу, после того, как тебе позвонил Лео. Какой ужасный все же он человек! Он ведь названивал тебе каждый день и без конца повторял, как сильно любит тебя. А в пятницу вечером неожиданно словно разорвалась бомба. Да и открылось все, как мне кажется, как-то уж слишком жестоко по отношению к тебе. В общем, он мог смягчить все это. — Она промокнула глаза носовым платком и продолжала. — И в то же воскресенье полковник Клэнси, твой сосед, вытащил тебя из гаража прежде, чем ты успела насмерть отравиться. К сожалению, он не позвонил нам, и поэтому мы не знали, что ты уже тогда нуждалась в помощи. — Она нервно сглотнула. — Но ты так спокойно разговаривала с нами по телефону в субботу, сообщая об отмене свадьбы, что мы и подумать не могли, будто с тобой может случиться такое…
Возможно, она им просто лгала… Джинкс — большая выдумщица… Ее фантазии стали ее второй натурой…
Джинкс еще раз бросила взгляд на фотографию из газеты и только теперь смогла разглядеть буквы ДЖИН на номерном знаке. Сейчас она узнала подарок отца к ее двадцать первому дню рождения. Эти буквы означали имена ее матери: Джейн Имоджен Никола — самые ненавистные на всем свете. Они словно таили в себе какую-то обреченность. Как и само ее прозвище «Джинкс», что означает «приносящая несчастье». Теперь она вынуждена была признать на фотографии свою машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126