— Как прошло вскрытие Майка?
— Никаких особых откровений. Под ногтями ничего, кроме грязи. На тыльной стороне кистей рук есть синяки, но это не обязательно следы борьбы. К то же мы знаем, что он недавно упал. Да и Стоун не может поклясться, что это ушибы — посинение кожи на руках могло быть вызвано положением тела.
— А как насчет следов пороха?
— Имеются на обеих руках. Конечно, не исключено, что кто-то заставил его засунуть револьвер себе в рот, но как это доказать?
— Значит, Стоун даст заключение о самоубийстве?
— Она мне обещала не давать никакого заключения, пока не поступят все результаты анализов. К тому же бумаги часто кладут не туда, куда надо, — если ты понимаешь, что я имею в виду.
Лиска усмехнулась.
— Думаю, доктор Стоун не возражала бы, чтобы ты положил не туда, куда надо, ее саму, — если ты понимаешь, что имею в виду я.
Ковач почувствовал, что краснеет. Перед его мысленным взором предстала не Мэгги Стоун, а Аманда Сейвард. Он заставил себя нахмуриться.
— Я не собираюсь ложиться в постель с женщиной, которая зарабатывает себе на жизнь потрошением трупов. А если серьезно, Мэгги обеспечит нам немного времени, но едва ли за этот период произойдет чудо. Я также попросил ее взглянуть на результаты вскрытия Энди Фэллона на случай, если Апшо что-то напортачил.
— Вы нуждаетесь в чуде? — осведомился Элвуд, входя в каморку. Плотный мохеровый свитер поверх рубашки с галстуком делал его похожим на шерстистого мамонта.
— Я бы продал за него душу дьяволу, — отозвался Ковач.
— Тут есть противоречие, так как чудеса обычно ассоциируются с положительными высшими силами, — назидательно произнес Элвуд. — Но так и быть. Можешь продавать душу дьяволу и не забудь передать ему от меня привет.
— Ты что-то узнал? Так выкладывай же, черт побери!
— Соседка видела грузовик Нила Фэллона, стоявший у дома Майка в ночь со среды на четверг — точнее, в девять минут второго. Я проверял показания, которые вчера взяли патрульные у соседей. Они приходили и в тот дом, но хозяйки не было — дверь открыла уборщица. Я решил позвонить — и вот результат.
Ковач вскочил со стула.
— Слава богу, Элвуд!
— Я тоже решил, что это уже кое-что.
— Соседка видела грузовик, но не слышала выстрел? — с сомнением спросила Лиска.
— Она глухая, как пень, и днем обычно пользуется слуховым аппаратом, — объяснил Элвуд. — Ей восемьдесят три, но с головой все в порядке.
— А со зрением?
— Тоже — особенно когда она смотрит в бинокль, лежащий на кофейном столике.
— Как насчет освещения?
— У ее дома стоят прожекторы. Она не узнала грузовик, но запомнила номер.
— Пожалуй, ей стоит занять мое место, когда Леонард меня уволит.
— Она видела, когда отъехал грузовик?
— Да, в час тридцать две.
— Раньше, чем предполагаемое время смерти, но, сойдет.
Ковач спрятал в ящик снимки Майка Фэллона и поправил галстук, глядя в темный экран компьютера.
— Доставь для допроса Нила Фэллона, — велел он Элвуду. — А я сообщу новости Леонарду.
* * *
— Что, черт возьми, все это значит? — осведомился Нил Фэллон.
Пара патрульных забрала его прямо из магазина. На Фэллоне был все тот же засаленный комбинезон, что и в тот день, когда Ковач сообщил ему о смерти брата. Руки были темными от грязи и жира.
— Господи, мой брат и отец мертвы, а вы привозите меня сюда, как какого-то гребаного преступника! — негодовал Фэллон, меряя шагами тесное пространство комнаты для допросов — той самой, где Джамал Джексон огрел Ковача по голове. — Ни объяснений, ни извинений…
— Вы и есть гребаный преступник, — спокойно отозвался Ковач. — Мы знаем о приговоре, который вы получили за нападение, Нил. Думали, мы не станем проверять ваше прошлое? Как насчет ваших объяснений и извинений?
Он стоял, скрестив руки на груди, прислонившись спиной к стене рядом с зеркалом и наблюдая за реакцией Фэллона. Лиска заняла позицию у противоположной стены, а Элвуд — возле двери. Никто не воспользовался стульями вокруг стола. Видеокамера мерцала красным светом.
Фэллон сердито уставился на Ковача:
— Это было давным-давно и не стоило выеденного яйца. Просто несчастный случай.
— Вы случайно ударили парня в баре так, что он провалялся неделю в коме? — заговорила Лиска.
— Была драка. Он упал и ударился головой.
Ковач посмотрел на Элвуда:
— Кажется, Каин то же самое сказал об Авеле?
— По-моему, да.
— Так как насчет извинения за то, что вы лгали мне вчера, Нил? — продолжал Ковач. — Или, может быть, объясните, что вы делали в доме вашего отца в ночь его смерти — после часа?
Выражение лица Фэллона мигом изменилось — теперь оно было смущенным и испуганным.
— Я… я не знаю, о чем вы говорите.
— Бросьте, — посоветовала Лиска. — Соседка вашего отца видела ваш грузовик на подъездной аллее в час тридцать.
— Вчера вы сказали мне, что последний раз говорили с ним вечером по телефону. — Ковач замолчал, выжидательно глядя на Нила.
Глаза Фэллона метались по комнате, словно в поисках объяснения.
— Почему вы солгали мне, Нил? Вам было стыдно, что вы не смогли убедить отца раскошелиться на сумму, которую должны выплатить бывшей жене? Об этом вы двадцать три минуты говорили по телефону, когда позвонили ему из вашего бара в одиннадцать вечера?
Фэллон судорожно втягивал в себя воздух, как астматик на грани приступа, потирая шею грязной рукой.
— Вы выглядите так, как будто у вас спазм прямой кишки, Нил, — заметила Лиска.
— Неужели вы думали, что я не позвоню в телефонную компанию проверить ваши разговоры? — снова заговорил Ковач. — Должно быть, вы считаете меня тупицей.
— Зачем вам все это? — нервно осведомился Фэллон. — Я ведь не подозреваемый. Мой отец просто покончил с собой…
— Именно я обнаружил его с размозженной головой, так что вам незачем напоминать мне об этом, Нил. Это неэффективная стратегия. Любая насильственная смерть подлежит расследованию, и в первую очередь обращают внимание на семью. Самые весомые мотивы убийства обычно бывают у родственников? Вы ведь сами сказали мне, что ненавидели Майка. Добавьте к этому факт, что вам нужны деньги для выплаты жене и что Майк отказался вам их дать. Это и называется мотивом.
Страх начал выходить на поверхность — движения Фэллона стали резкими, над верхней губой выступил пот. Он отошел к углу, где раньше находилась книжная полка.
— Но я не мог такое сделать! Ведь это был мой отец!
— Который тридцать с лишним лет твердил вам, что вы хуже вашего “голубого” брата. Это называется растравлять рану.
— Старик был ублюдком, но я его не убивал, — заявил Фэллон. — А что касается этой суки Черил, то не ее собачье дело, где я возьму деньги. Я выплачу ей все.
— Или потеряете бизнес, который заработали горбом, — сказала Лиска. — В аду не наберется столько злобы, сколько у оскорбленной мстительной женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91