Домоправительница презрительно фыркнула.
- Если и не думал, то вовсе не из-за отсутствия желающих.
Еще бы, подумала Кьяра. Красивый молодой мужчина. Да к тому же богатый и знаменитый. Ну, может, и не знаменитый, но известный в своих кругах. Но ее это интересовать не должно. Она здесь - совсем по другому поводу.
Ее комната располагалась в самом конце коридора. Размеры поражали воображение. Наверное, вся ее нью-йоркская квартира целиком была чуть меньше, чем одна эта комната. Всю середину занимала огромная кровать с пологом. Окно выходило на широкую балюстраду, от которой ступеньки вели вниз, в заросший сад. Было очень много цветов, в особенности роз, но очертания клумб едва угадывались в густой высокой траве. За садом виднелся невысокий, увитый плющом заборчик, за которым голубел бассейн, - видимо, тот самый, в котором плескался Филиппо.
Постояв у окна, Кьяра снова вернулась в комнату. Каменный пол был покрыт плетеными соломенными циновками, которые тихонько поскрипывали под ногами. Одну из стен украшало длинное панно в египетском стиле: среди фиолетовых ирисов шли друг за дружкой большие пестрые гуси. Разглядывая гусей, Кьяра в который раз задумалась о том, что же ей делать дальше.
Сможет ли она сохранить инкогнито и до конца сыграть избранную роль? Как трудно все время сдерживаться, вежливо улыбаться, беседовать о всякой ерунде, когда хочется только одного: крепко обнять своего мальчика, зацеловать его, крикнуть всем, что это - ее сын. Кьяра подошла к высокому зеркалу в широкой раме темного дерева и вгляделась в свое отражение, пытаясь обнаружить какое-либо сходство с сыном.
Тот же разрез больших темных глаз, опушенных длинными ресницами, тот же рисунок рта. Но овал лица - иной. У Филиппо мордочка круглая, с пухлыми щечками. Неужели и у нее когда-то было такое же веселое круглое личико? И нос другой… Различие пола тоже сказывается. Будь Филиппо девочкой, сходство между ними наверняка было бы заметнее. На своего отца - того, родного, - мальчик вообще не похож. Впрочем, она уже смутно помнила, как выглядел Серджио. У Кьяры привычно сжалось сердце.
Да, дорого ей обошелся тот вечер у Луиджи. А эти тоскливые вечера в Нью-Йорке… Она садилась у окна и, глядя на высокие, вечно дымящие черные трубы, вспоминала деревню, горы, кипарисы, оливковую рощу. И Филиппо. Ни новая жизнь, ни новые друзья не помогли ей забыть того, что случилось на родине. Кьяра окончила курсы медсестер, а затем - воспитателей, успела поработать няней в нескольких семьях. Но упорно продолжала думать о прошлом и стремиться назад, в Италию. Пока была жива мать, Кьяра не решалась уехать, - последние годы та сильно болела, и ей был необходим постоянный уход.
Но после смерти матери девушка поняла, что в Америке ее больше ничто не держит. Семья брата так и не стала ей близка, да они и не нуждались в ее помощи. Карло неплохо устроился; его маленький ресторанчик всегда был полон посетителей, заказы разносили подросшие дети, за кассой, как всегда, сидела Виттория. Кьяра была не нужна. Поэтому никто не стал возражать, когда она заявила, что хочет переехать в другой город, - девушка не призналась в какой, а Карло не стал расспрашивать, ему было все равно.
Через несколько месяцев Кьяра улетела в Италию. Не задержавшись в Риме даже на день, она пересела на междугородний автобус и через пару часов уже была в Санто-Феличе.
Смеркалось. Она шла по узким улочкам, осторожно оглядываясь по сторонам, отворачиваясь от случайных прохожих. Вокруг мелькали полузабытые лица, знакомые дома. Только все стало как-то меньше, теснее, уже. Встречные смотрели на нее с любопытством, но не узнавали в высокой, красивой, уверенной в себе иностранке пугливую худенькую девочку, сестренку Карло.
У подножия горы Кьяра остановила старый грузовичок, водитель которого за несколько сотен лир согласился довезти красавицу до деревни. Всю дорогу он бросал на нее взгляды, полные восхищения и жгучего любопытства, но Кьяра молча смотрела в окно, делая вид, что не замечает этого. Высадившись около траттории, она дождалась, пока грузовик скроется за поворотом, и лишь после этого направилась к дому Аделины.
С замиранием сердца она постучала в дверь. Здесь ли Аделина? Жива ли она? С ней ли Филиппо?
- Кто там? - испуганно спросил из-за двери старческий голос.
- Тетушка Аделина, открой, это я, Кьяра. Ты помнишь меня? Кьяра.
Скрипнул засов, и дверь медленно приоткрылась. Высоко подняв над головой фонарь, на девушку недоверчиво смотрела седая старуха.
- Кто вы такая? Что вам нужно?
- Тетушка Аделина, это же я. Неужели ты не узнаешь меня?
Некоторое время старуха молча вглядывалась в лицо красивой незнакомки, и вдруг из глаз ее медленно потекли слезы.
- Кьяра, девочка моя! Боже мой! Я, наверное, сплю. Этого не может быть…
- Это я, я… - тоже плача, твердила Кьяра, крепко обнимая старуху.
- Заходи же скорее, что же мы стоим на пороге!
В домике было чисто и пусто. Не похоже, чтобы здесь жил ребенок.
- Тетушка Аделина, где мой сын? - проговорила Кьяра, торопливо осматриваясь по сторонам. - Что с ним? Неужели он… - Она схватила старуху за рукав.
- Он жив, с ним все в порядке. Но он живет не здесь, - ответила та спокойно. - Садись, девочка, и слушай. Я все тебе расскажу. Тебя долго не было, и за это время многое произошло.
Медленно ковыляя по комнате, Аделина выставила на стол большое блюдо с оливками и помидорами, положила кусок сыра, свежий хлеб, достала кувшинчик с кислым домашним вином. Не обращая внимания на еду, широко раскрыв глаза, Кьяра слушала ее рассказ.
Деньги, которые оставил Карло, кончились очень быстро. Аделина была в отчаянии. Ее скудных средств хватало на то, чтобы прожить самой, но на еду и одежду для быстро растущего ребенка их было явно недостаточно. И вот однажды к ней в дом явился молодой синьор Виченци, - старый хозяин поместья умер вскоре после того, как уехала Кьяра. Виченци был не один, а с женой.
Господа бегло осмотрели дом, а затем все внимание переключили на маленького Филиппо, - казалось, он совершенно очаровал их. Пробыв у Аделины около двух часов и подарив ей деньги, они уехали. А потом, примерно через неделю, синьор вернулся один. Он предложил Аделине забрать у нее мальчика, объяснив, что они с женой мечтают о детях, но Бог не дал им ребенка. Они усыновят малыша, воспитают его как родного.
- Я не верила в то, что ты когда-нибудь вернешься, Кьяра. А для Филиппо это была огромная удача. Я согласилась. Синьор Виченци назначил мне небольшую пенсию, и иногда я издали вижу нашего малыша, - когда прихожу за деньгами. Но он, конечно, не помнит меня. Все эти годы он был счастлив, Кьяра. Синьора Лаура стала для него родной матерью, а синьор Никколо - отцом. Они добрые люди. Но два года назад синьора умерла, и мальчик вновь остался без матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
- Если и не думал, то вовсе не из-за отсутствия желающих.
Еще бы, подумала Кьяра. Красивый молодой мужчина. Да к тому же богатый и знаменитый. Ну, может, и не знаменитый, но известный в своих кругах. Но ее это интересовать не должно. Она здесь - совсем по другому поводу.
Ее комната располагалась в самом конце коридора. Размеры поражали воображение. Наверное, вся ее нью-йоркская квартира целиком была чуть меньше, чем одна эта комната. Всю середину занимала огромная кровать с пологом. Окно выходило на широкую балюстраду, от которой ступеньки вели вниз, в заросший сад. Было очень много цветов, в особенности роз, но очертания клумб едва угадывались в густой высокой траве. За садом виднелся невысокий, увитый плющом заборчик, за которым голубел бассейн, - видимо, тот самый, в котором плескался Филиппо.
Постояв у окна, Кьяра снова вернулась в комнату. Каменный пол был покрыт плетеными соломенными циновками, которые тихонько поскрипывали под ногами. Одну из стен украшало длинное панно в египетском стиле: среди фиолетовых ирисов шли друг за дружкой большие пестрые гуси. Разглядывая гусей, Кьяра в который раз задумалась о том, что же ей делать дальше.
Сможет ли она сохранить инкогнито и до конца сыграть избранную роль? Как трудно все время сдерживаться, вежливо улыбаться, беседовать о всякой ерунде, когда хочется только одного: крепко обнять своего мальчика, зацеловать его, крикнуть всем, что это - ее сын. Кьяра подошла к высокому зеркалу в широкой раме темного дерева и вгляделась в свое отражение, пытаясь обнаружить какое-либо сходство с сыном.
Тот же разрез больших темных глаз, опушенных длинными ресницами, тот же рисунок рта. Но овал лица - иной. У Филиппо мордочка круглая, с пухлыми щечками. Неужели и у нее когда-то было такое же веселое круглое личико? И нос другой… Различие пола тоже сказывается. Будь Филиппо девочкой, сходство между ними наверняка было бы заметнее. На своего отца - того, родного, - мальчик вообще не похож. Впрочем, она уже смутно помнила, как выглядел Серджио. У Кьяры привычно сжалось сердце.
Да, дорого ей обошелся тот вечер у Луиджи. А эти тоскливые вечера в Нью-Йорке… Она садилась у окна и, глядя на высокие, вечно дымящие черные трубы, вспоминала деревню, горы, кипарисы, оливковую рощу. И Филиппо. Ни новая жизнь, ни новые друзья не помогли ей забыть того, что случилось на родине. Кьяра окончила курсы медсестер, а затем - воспитателей, успела поработать няней в нескольких семьях. Но упорно продолжала думать о прошлом и стремиться назад, в Италию. Пока была жива мать, Кьяра не решалась уехать, - последние годы та сильно болела, и ей был необходим постоянный уход.
Но после смерти матери девушка поняла, что в Америке ее больше ничто не держит. Семья брата так и не стала ей близка, да они и не нуждались в ее помощи. Карло неплохо устроился; его маленький ресторанчик всегда был полон посетителей, заказы разносили подросшие дети, за кассой, как всегда, сидела Виттория. Кьяра была не нужна. Поэтому никто не стал возражать, когда она заявила, что хочет переехать в другой город, - девушка не призналась в какой, а Карло не стал расспрашивать, ему было все равно.
Через несколько месяцев Кьяра улетела в Италию. Не задержавшись в Риме даже на день, она пересела на междугородний автобус и через пару часов уже была в Санто-Феличе.
Смеркалось. Она шла по узким улочкам, осторожно оглядываясь по сторонам, отворачиваясь от случайных прохожих. Вокруг мелькали полузабытые лица, знакомые дома. Только все стало как-то меньше, теснее, уже. Встречные смотрели на нее с любопытством, но не узнавали в высокой, красивой, уверенной в себе иностранке пугливую худенькую девочку, сестренку Карло.
У подножия горы Кьяра остановила старый грузовичок, водитель которого за несколько сотен лир согласился довезти красавицу до деревни. Всю дорогу он бросал на нее взгляды, полные восхищения и жгучего любопытства, но Кьяра молча смотрела в окно, делая вид, что не замечает этого. Высадившись около траттории, она дождалась, пока грузовик скроется за поворотом, и лишь после этого направилась к дому Аделины.
С замиранием сердца она постучала в дверь. Здесь ли Аделина? Жива ли она? С ней ли Филиппо?
- Кто там? - испуганно спросил из-за двери старческий голос.
- Тетушка Аделина, открой, это я, Кьяра. Ты помнишь меня? Кьяра.
Скрипнул засов, и дверь медленно приоткрылась. Высоко подняв над головой фонарь, на девушку недоверчиво смотрела седая старуха.
- Кто вы такая? Что вам нужно?
- Тетушка Аделина, это же я. Неужели ты не узнаешь меня?
Некоторое время старуха молча вглядывалась в лицо красивой незнакомки, и вдруг из глаз ее медленно потекли слезы.
- Кьяра, девочка моя! Боже мой! Я, наверное, сплю. Этого не может быть…
- Это я, я… - тоже плача, твердила Кьяра, крепко обнимая старуху.
- Заходи же скорее, что же мы стоим на пороге!
В домике было чисто и пусто. Не похоже, чтобы здесь жил ребенок.
- Тетушка Аделина, где мой сын? - проговорила Кьяра, торопливо осматриваясь по сторонам. - Что с ним? Неужели он… - Она схватила старуху за рукав.
- Он жив, с ним все в порядке. Но он живет не здесь, - ответила та спокойно. - Садись, девочка, и слушай. Я все тебе расскажу. Тебя долго не было, и за это время многое произошло.
Медленно ковыляя по комнате, Аделина выставила на стол большое блюдо с оливками и помидорами, положила кусок сыра, свежий хлеб, достала кувшинчик с кислым домашним вином. Не обращая внимания на еду, широко раскрыв глаза, Кьяра слушала ее рассказ.
Деньги, которые оставил Карло, кончились очень быстро. Аделина была в отчаянии. Ее скудных средств хватало на то, чтобы прожить самой, но на еду и одежду для быстро растущего ребенка их было явно недостаточно. И вот однажды к ней в дом явился молодой синьор Виченци, - старый хозяин поместья умер вскоре после того, как уехала Кьяра. Виченци был не один, а с женой.
Господа бегло осмотрели дом, а затем все внимание переключили на маленького Филиппо, - казалось, он совершенно очаровал их. Пробыв у Аделины около двух часов и подарив ей деньги, они уехали. А потом, примерно через неделю, синьор вернулся один. Он предложил Аделине забрать у нее мальчика, объяснив, что они с женой мечтают о детях, но Бог не дал им ребенка. Они усыновят малыша, воспитают его как родного.
- Я не верила в то, что ты когда-нибудь вернешься, Кьяра. А для Филиппо это была огромная удача. Я согласилась. Синьор Виченци назначил мне небольшую пенсию, и иногда я издали вижу нашего малыша, - когда прихожу за деньгами. Но он, конечно, не помнит меня. Все эти годы он был счастлив, Кьяра. Синьора Лаура стала для него родной матерью, а синьор Никколо - отцом. Они добрые люди. Но два года назад синьора умерла, и мальчик вновь остался без матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37