Поэтому Ройс и добился, чтобы работать с тобой в Токио послали его. Бернард разрешил Ройсу эту поездку — тогда он не был уверен, что именно Ройс, а не кто-нибудь другой, копает за его спиной. Как только Бернард выяснил, что Ройс интересуется его делами, смертельный приговор был вынесен. Судьба дурака-ковбоя была решена. А теперь подумай, Тори-сан, чего стоят твои угрозы? Из Центра в Токио никто не явится, чтобы отомстить мне за тебя и мистера Слейда. Конечно, какое-то расследование проведут — для вида, — но Бернард обязательно возьмет расследование в свои руки. Вот такие складываются обстоятельства.
Хитазура снова издал странный смешок, и Тори поежилась; вид у нее был крайне озадаченный.
— Ты шокирована? — с явным удовольствием в голосе спросил Хитазура. — Может быть, я говорю слишком быстро, и ты не успеваешь следить за моей мыслью? Я могу говорить медленнее.
Тори не ответила. Она думала об одном человеке — о Бернарде Годвине. Как же ловко он манипулировал людьми, включая и ее, разумеется! А она-то, наивная, относилась к нему, как к родному отцу! А он просто использовал ее для своих целей. В мозгу Тори пронеслись недавно сказанные ей слова Рассела: «...Бернард дал мне конкретное указание на тот случай, если ты будешь слишком своевольничать и твое своеволие будет вредить интересам Центра. Он приказал убрать тебя». Как же был прав Рассел!
— Продолжай, пожалуйста, — попросила Тори. — Значит, ты работал на Центр много лет?
— Нет, я работал не на Центр. Я работал на Бернарда Годвина. — Хитазура как-то странно ухмыльнулся, словно украдкой съел шоколадную конфету, несмотря на категорический запрет врача-диетолога есть сладости. — Гораздо интереснее и приятнее иметь дело с одним человеком, чем быть составной частью какой-либо организации. Думаю, ты это очень хорошо понимаешь, Тори-сан. И что только заставило тебя к ним вернуться? Зачем ты вернулась в Центр?
— У меня не было выбора.
— Бедная девочка! Если бы я знал об этом раньше, я бы тебе предложил...
— Забудь об этом, — остановила его Тори. — Меня твои предложения не интересуют. Боже мой! — Тори закрыла руками лицо. — Как же я могла так ошибиться в Бернарде? В конечном итоге, и он оказался причастным к этому проклятому суперкокаину!
— Ты что, с ума сошла? Да Бернард содрал бы с меня заживо шкуру, узнай он, чем я занимаюсь!
Тори удивленно уставилась на Хитазуру. Сердце ее тяжело и болезненно билось, словно находилось не в теле, а в жидком цементе.
— Я тебя не понимаю.
— В некоторых вопросах Бернард до странного старомоден. Я объясняю эту его особенность тем, что у него характер альтруиста. На мой взгляд, это несколько необычно для человека, занимающегося такими делами, какими занимается он: его профессия требует исключительно прагматического подхода ко всему. Но что ж поделаешь? Люди оказываются намного сложнее, чем о них поначалу думаешь.
— И Бернард хорошо тебе платит?
— О, да. Бернард — превосходный деловой партнер, только, к сожалению, не всегда. Его нелепая любовь к русским и стремление окончательно освободить их от коммунистов приняли гипертрофические размеры и сделали его слепым. Он, к примеру, не знает, как я достаю гафний. То есть, он у меня не спрашивал, а я не лез к нему с откровениями. Бернард слишком занят другим: он следит за тем, чтобы миниатюрные ядерные реакторы с контрольными стержнями из гафния не уходили на сторону, а служили для создания нового вида ядерного оружия.
— Боже мой! — Тори чувствовала себя так, будто наяву видела кошмар.
— Я получил много удовольствия, делая деньги на альтруизме Бернарда. — Хитазура рассмеялся. — Только вот заявилась ты и стала везде совать свой нос. Ты не женщина, Тори-сан, а настоящая чума. Вредительница. Я в тебе разочаровался. Неприятно обнаружить такие черты характера у своего друга.
Тори охватил ужас. В голове у нее стучало, и вообще состояние было такое, словно она получила удар ниже пояса, Но Тори не желала отступать, она была готова выслушать все до конца, испить до дна чашу с ядом.
— А Ариель Соларес? — спросила Тори.
— А, этот, — Хитазуре разговор явно начинал надоедать. — Он, как и Ройс, лез во все дыры, вынюхивал, выспрашивал. Изрядно досадил Бернарду своим неуемным любопытством. И мне, кстати, тоже. Поэтому и получил свое.
— Это Бернард приказал убрать Солареса? — с замиранием сердца высказала предположение Тори.
— Нет, что ты! — Хитазура, казалось, развеселился от ее слов. — Бернард бы никогда на это не пошел! Мы обсудили все между собой, разумеется. Бернард опасался дружбы Солареса с Эстило. Но я был лучше проинформирован и знал, что в своем расследовании Соларес зашел гораздо дальше, чем предполагал Бернард, Я сделал то, что должен был сделать, Для нашей обоюдной пользы.
Тори откинулась на спинку кресла, вздохнула глубже. В душе ее появилось чувство пугающей пустоты, как случалось всегда, когда ей приходилось убивать людей. С каждым убитым ею человеком уходила в черное, мертвое пространство частичка ее души, кусочек жизни. Тори подумала о том, что Эстило предупредил ее насчет Хитазуры не только из дружбы, но и из желания отомстить, и тут же вспомнила историю о двух братьях-близнецах. Историю о том, как Эстило отомстил братьям, убившим его любимого кота; как он, выждав удобный момент, сумел посеять вражду между ними, и вражда эта сделала близнецов заклятыми врагами. Любовь и доверие превратились в страх и ненависть. Эстило жил по своим собственным законам чести. Выстрелить врагу в затылок из-за угла — это мелко. Слишком быстрая смерть. И бестолковая. Он считал, что лучше врага помучить, и, желательно, подольше. Ариель Соларес наверняка рассказал своему другу о том, что подозревает Бернарда, и поэтому Эстило, когда Ариель попал в западню и погиб, вполне естественно предположил, что именно Бернард приказал убить Солареса. Месть Эстило состояла в следующем; он надеялся, что Тори все разузнаем и тогда Бернарду придется плохо.
— Бернард был в курсе дел компании Каги благодаря тебе? — спросила Тори у Хитазуры. Тот кивнул.
— Мои люди работают во многих местах. Мы пока не можем контролировать различные отрасли промышленности, но сделать кое-что в соответствии со своими интересами можем.
— А зачем же тогда понадобилась Бернарду я? Если у него есть такие прекрасные помощники, как ты и Мурасито, какую пользу он видел во мне? Чего он от меня хотел?
— Трудно сказать. Могу только предположить, хорошо зная Бернарда, что он нанял тебя для того, чтобы не выпускать меня из виду, держать руку на моем пульсе, если можно так выразиться.
— По-моему, в этом смысле от меня мало пользы.
— Почему? Ты видишь, чем я занимаюсь, а Бернард — нет.
— Пожалуйста, объясни мне, что произошло бы в том случае, если бы я тогда так глупо не купилась на ту историю, рассказанную Мурасито, и убила его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Хитазура снова издал странный смешок, и Тори поежилась; вид у нее был крайне озадаченный.
— Ты шокирована? — с явным удовольствием в голосе спросил Хитазура. — Может быть, я говорю слишком быстро, и ты не успеваешь следить за моей мыслью? Я могу говорить медленнее.
Тори не ответила. Она думала об одном человеке — о Бернарде Годвине. Как же ловко он манипулировал людьми, включая и ее, разумеется! А она-то, наивная, относилась к нему, как к родному отцу! А он просто использовал ее для своих целей. В мозгу Тори пронеслись недавно сказанные ей слова Рассела: «...Бернард дал мне конкретное указание на тот случай, если ты будешь слишком своевольничать и твое своеволие будет вредить интересам Центра. Он приказал убрать тебя». Как же был прав Рассел!
— Продолжай, пожалуйста, — попросила Тори. — Значит, ты работал на Центр много лет?
— Нет, я работал не на Центр. Я работал на Бернарда Годвина. — Хитазура как-то странно ухмыльнулся, словно украдкой съел шоколадную конфету, несмотря на категорический запрет врача-диетолога есть сладости. — Гораздо интереснее и приятнее иметь дело с одним человеком, чем быть составной частью какой-либо организации. Думаю, ты это очень хорошо понимаешь, Тори-сан. И что только заставило тебя к ним вернуться? Зачем ты вернулась в Центр?
— У меня не было выбора.
— Бедная девочка! Если бы я знал об этом раньше, я бы тебе предложил...
— Забудь об этом, — остановила его Тори. — Меня твои предложения не интересуют. Боже мой! — Тори закрыла руками лицо. — Как же я могла так ошибиться в Бернарде? В конечном итоге, и он оказался причастным к этому проклятому суперкокаину!
— Ты что, с ума сошла? Да Бернард содрал бы с меня заживо шкуру, узнай он, чем я занимаюсь!
Тори удивленно уставилась на Хитазуру. Сердце ее тяжело и болезненно билось, словно находилось не в теле, а в жидком цементе.
— Я тебя не понимаю.
— В некоторых вопросах Бернард до странного старомоден. Я объясняю эту его особенность тем, что у него характер альтруиста. На мой взгляд, это несколько необычно для человека, занимающегося такими делами, какими занимается он: его профессия требует исключительно прагматического подхода ко всему. Но что ж поделаешь? Люди оказываются намного сложнее, чем о них поначалу думаешь.
— И Бернард хорошо тебе платит?
— О, да. Бернард — превосходный деловой партнер, только, к сожалению, не всегда. Его нелепая любовь к русским и стремление окончательно освободить их от коммунистов приняли гипертрофические размеры и сделали его слепым. Он, к примеру, не знает, как я достаю гафний. То есть, он у меня не спрашивал, а я не лез к нему с откровениями. Бернард слишком занят другим: он следит за тем, чтобы миниатюрные ядерные реакторы с контрольными стержнями из гафния не уходили на сторону, а служили для создания нового вида ядерного оружия.
— Боже мой! — Тори чувствовала себя так, будто наяву видела кошмар.
— Я получил много удовольствия, делая деньги на альтруизме Бернарда. — Хитазура рассмеялся. — Только вот заявилась ты и стала везде совать свой нос. Ты не женщина, Тори-сан, а настоящая чума. Вредительница. Я в тебе разочаровался. Неприятно обнаружить такие черты характера у своего друга.
Тори охватил ужас. В голове у нее стучало, и вообще состояние было такое, словно она получила удар ниже пояса, Но Тори не желала отступать, она была готова выслушать все до конца, испить до дна чашу с ядом.
— А Ариель Соларес? — спросила Тори.
— А, этот, — Хитазуре разговор явно начинал надоедать. — Он, как и Ройс, лез во все дыры, вынюхивал, выспрашивал. Изрядно досадил Бернарду своим неуемным любопытством. И мне, кстати, тоже. Поэтому и получил свое.
— Это Бернард приказал убрать Солареса? — с замиранием сердца высказала предположение Тори.
— Нет, что ты! — Хитазура, казалось, развеселился от ее слов. — Бернард бы никогда на это не пошел! Мы обсудили все между собой, разумеется. Бернард опасался дружбы Солареса с Эстило. Но я был лучше проинформирован и знал, что в своем расследовании Соларес зашел гораздо дальше, чем предполагал Бернард, Я сделал то, что должен был сделать, Для нашей обоюдной пользы.
Тори откинулась на спинку кресла, вздохнула глубже. В душе ее появилось чувство пугающей пустоты, как случалось всегда, когда ей приходилось убивать людей. С каждым убитым ею человеком уходила в черное, мертвое пространство частичка ее души, кусочек жизни. Тори подумала о том, что Эстило предупредил ее насчет Хитазуры не только из дружбы, но и из желания отомстить, и тут же вспомнила историю о двух братьях-близнецах. Историю о том, как Эстило отомстил братьям, убившим его любимого кота; как он, выждав удобный момент, сумел посеять вражду между ними, и вражда эта сделала близнецов заклятыми врагами. Любовь и доверие превратились в страх и ненависть. Эстило жил по своим собственным законам чести. Выстрелить врагу в затылок из-за угла — это мелко. Слишком быстрая смерть. И бестолковая. Он считал, что лучше врага помучить, и, желательно, подольше. Ариель Соларес наверняка рассказал своему другу о том, что подозревает Бернарда, и поэтому Эстило, когда Ариель попал в западню и погиб, вполне естественно предположил, что именно Бернард приказал убить Солареса. Месть Эстило состояла в следующем; он надеялся, что Тори все разузнаем и тогда Бернарду придется плохо.
— Бернард был в курсе дел компании Каги благодаря тебе? — спросила Тори у Хитазуры. Тот кивнул.
— Мои люди работают во многих местах. Мы пока не можем контролировать различные отрасли промышленности, но сделать кое-что в соответствии со своими интересами можем.
— А зачем же тогда понадобилась Бернарду я? Если у него есть такие прекрасные помощники, как ты и Мурасито, какую пользу он видел во мне? Чего он от меня хотел?
— Трудно сказать. Могу только предположить, хорошо зная Бернарда, что он нанял тебя для того, чтобы не выпускать меня из виду, держать руку на моем пульсе, если можно так выразиться.
— По-моему, в этом смысле от меня мало пользы.
— Почему? Ты видишь, чем я занимаюсь, а Бернард — нет.
— Пожалуйста, объясни мне, что произошло бы в том случае, если бы я тогда так глупо не купилась на ту историю, рассказанную Мурасито, и убила его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151