Увидеть на улице богатого человека было почти невозможно – они редко выходили из своих районов, похожих на средневековые крепости. Если выходили, то с несколькими телохранителями, а если выезжали – легко могли поймать кирпич на ветровое стекло. Тот, кто его бросил, считался героем.
– Вспыхивали массовые беспорядки, – продолжал Петр. – Они, конечно, возникают то здесь, то там уже дюжину лет. Поволнуется народ и перестанет. Мы с твегом Гонсалесом не понаслышке знаем, что это такое. Но теперь, во всяком случае на Центруме, все выглядело иначе. Бунтовали не только те, кому нечего терять – обитатели трущоб и безработные, – бунтовали все. И не потому, что им хотелось полюбоваться зрелищем горящих магазинов или добиться, чтобы пришел наконец транспорт с продовольствием, а потому, что каждый был чем-то сильно обижен и не дождался ничьих извинений. По холо какое-то время показывали, как такие же волнения сотрясают и другие планеты Конфедерации. Но потом все эти репортажи прекратились, как будто правительство запретило журналистам быть честными. Стали ходить разные слухи. Говорили о планетных системах, с которыми прервалась связь. О целых группах звезд, претендующих на независимость и собирающихся выйти из Конфедерации. Дважды я слышал истории о том, как кого-то застрелили прямо в парламенте Конфедерации. Я в это не верил, но может быть, зря. Не могу судить, сэр. Возможно, это просто мои фантазии – ведь я много читаю. Но все, что я видел вокрут, напоминало мне другие империи, когда они начинали шататься под собственной тяжестью. Рим, Британия, Второй Марс, теперь – Капелла. Так что обрыв вашей связи меня не удивляет. Вы просили меня рассказать. Я рассказал, что знаю.
– Спасибо, Петр, – сказал Хедли. – Ты свободен. Спасибо.
– Да, сэр. Спасибо вам, сэр.
Ньянгу едва успел отключить интерком и отскочить, как из кабинета вышел Кипчак. Он был слегка бледен.
– Черт! Черт! – бормотал он. – Как я не люблю говорить с офицерами! Особенно когда их больше двух. – Он не стал задерживаться, и Иоситаро снова включил интерком.
– … так что вряд ли есть повод удивляться, – сообщил незнакомый голос.
– Но все же крах после… Я хочу сказать, сколько времени уже существует Конфедерация?
– Тысячу лет, даже больше.
– Но когда что-то ломается, – сказал Хедли, – то ломается очень быстро.
– Особенно, – включился Гонсалес, – когда все годами заботятся только о фасаде здания, укрепляют его балками и суют штукатурку в трещины. И никого не волнует, что творится внутри.
– Но что будет с нами? – спросил кто-то другой. – Вот в чем главный вопрос. Если у Конфедерации проблемы, если не работает политическая система, транспорт, связь, то какие выводы из этого должны сделать мы?
– Кто эти мы? – спросил Хедли. – Корпус? Камбра? Человечество?
– В гробу я видел человечество! – отозвался голос. – Начнем с Корпуса.
– Ну, – сказал еще один офицер, – Корпус никуда не денется. В системе Камбра мы – сила. Вряд ли 'раум в джунглях зашевелятся быстрее, когда узнают новости. Как вы считаете?
– Я считаю, – сказал Хедли, – что с той минуты, когда они узнают, что за Планправом больше не стоит Конфедерация, они с большим удовольствием станут слушать своих диссидентов: и с гораздо большим воодушевлением кричать: «В задницу рантье! В задницу Планправ!» Как бы вы поступили, если бы были простым шахтером-'раум?
– Поскольку я не 'раум, то не буду это обсуждать, все и так ясно, – сказал кто-то. – Но нет ли какой-то связи между потерей связи и пропажей «Мальверна»?
– Пираты, – презрительно сказал другой голос. – Неужели коуд Уильямс действительно верит в эту чушь?
– У него нет выбора, – ответил Хедли. – Или эта чушь, или ему, бедному, пришлось бы думать о том, что затевает Редрут.
– Мне не нравится этот поворот разговора, – заявил офицер. – Мы вступили на очень скользкую дорогу. Не лучше ли перейти к другим проблемам. Но, должен заметить, Редрут мог быть в курсе трудностей Конфедерации. Допустим, таковые действительно имеют место, а этот ваш Кипчак – не сумасшедший. Тогда Редрут давно мог тянуть одеяло на себя. Я не прав?
– Я думаю, этот вопрос тоже лучше оставить без ответа, да и не наше это дело на него отвечать. Во всяком случае – не мое, – сказал Хедли. – Действительно, давайте сменим тему разговора, – поддержал Хедли. – Ангара, ты ведь женат на местной уроженке? Как ты думаешь, когда все узнают, что большой долбаный папа оказался мыльным пузырем, не начнут ли люди превращаться в сраных макак? Похоже, на Центруме уже превратились, если верить Петру.
– По первым прикидкам ничего такого не случится, – ответил незнакомец. – Камбра всегда была захолустьем на краю Галактики, и особо тесных связей с Конфедерацией у нее никогда и не было. У местных рантье своя собственная маленькая империя. Так что им до лампочки, что там произошло на большой земле. Что до 'раум, то они только о своей доморощенной нирване и думают. Может быть, недовольство проявится позже, когда станут кончаться запасы импортных продуктов. Но импортируются в основном предметы роскоши, а кто станет воевать с правительством из-за бутылки вегийского шампанского?
– Ну а мусфии? – спросил Хедли. – Вдруг, когда они узнают, что у нас за спиной больше нет большой палки, им вздумается немного побуянить?
Ньянгу услышал шаги в коридоре, быстро выключил интерком и помог деку Куант погрузить напитки и закуски на большой поднос. Когда с этим было покончено, он попросил разрешения выйти на улицу подышать свежим воздухом.
С неба на него посмотрели два из трех спутников D-Камбры. Один висел над головой, второй, более далекий, быстро пересекал ночное небо. Ньянгу стал всматриваться в холодный блеск неродных, затерянных на краю империи звезд.
Какое будущее ждет его, если Конфедерации больше нет, если от нее остались одни обломки? Если до конца своих дней ему придется жить на этой богом забытой планете?
Ньянгу сковал такой ужас, какой он до этого испытал лишь однажды, в полузабытом детстве. Он испугался чего-то, чего нельзя увидеть, с чем нельзя подраться, от чего нельзя убежать.
Глава 12
Джорд'н Брукс с удовольствием слушал рев трибун, доносящийся с гигантского стадиона. «Отлично, – думал он, – Свиньи у лохани. Пусть смотрят, как их братья молотят друг друга'».
Он кивнул двоим подручным, они все вместе вышли из подъемника, угнанного днем раньше, и направились к главному входу на стадион. Все трое были в длинных плащах, хорошо укрывавших от измороси, которую принес ветер с залива.
Заметив их, два охранника из частного агентства, контролирующие вход, перестали болтать.
– Извините, парни, – сказал один. – Вам туда не попасть. Прошло уже больше половины матча, и ворота закрыты.
– Какие это парни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Вспыхивали массовые беспорядки, – продолжал Петр. – Они, конечно, возникают то здесь, то там уже дюжину лет. Поволнуется народ и перестанет. Мы с твегом Гонсалесом не понаслышке знаем, что это такое. Но теперь, во всяком случае на Центруме, все выглядело иначе. Бунтовали не только те, кому нечего терять – обитатели трущоб и безработные, – бунтовали все. И не потому, что им хотелось полюбоваться зрелищем горящих магазинов или добиться, чтобы пришел наконец транспорт с продовольствием, а потому, что каждый был чем-то сильно обижен и не дождался ничьих извинений. По холо какое-то время показывали, как такие же волнения сотрясают и другие планеты Конфедерации. Но потом все эти репортажи прекратились, как будто правительство запретило журналистам быть честными. Стали ходить разные слухи. Говорили о планетных системах, с которыми прервалась связь. О целых группах звезд, претендующих на независимость и собирающихся выйти из Конфедерации. Дважды я слышал истории о том, как кого-то застрелили прямо в парламенте Конфедерации. Я в это не верил, но может быть, зря. Не могу судить, сэр. Возможно, это просто мои фантазии – ведь я много читаю. Но все, что я видел вокрут, напоминало мне другие империи, когда они начинали шататься под собственной тяжестью. Рим, Британия, Второй Марс, теперь – Капелла. Так что обрыв вашей связи меня не удивляет. Вы просили меня рассказать. Я рассказал, что знаю.
– Спасибо, Петр, – сказал Хедли. – Ты свободен. Спасибо.
– Да, сэр. Спасибо вам, сэр.
Ньянгу едва успел отключить интерком и отскочить, как из кабинета вышел Кипчак. Он был слегка бледен.
– Черт! Черт! – бормотал он. – Как я не люблю говорить с офицерами! Особенно когда их больше двух. – Он не стал задерживаться, и Иоситаро снова включил интерком.
– … так что вряд ли есть повод удивляться, – сообщил незнакомый голос.
– Но все же крах после… Я хочу сказать, сколько времени уже существует Конфедерация?
– Тысячу лет, даже больше.
– Но когда что-то ломается, – сказал Хедли, – то ломается очень быстро.
– Особенно, – включился Гонсалес, – когда все годами заботятся только о фасаде здания, укрепляют его балками и суют штукатурку в трещины. И никого не волнует, что творится внутри.
– Но что будет с нами? – спросил кто-то другой. – Вот в чем главный вопрос. Если у Конфедерации проблемы, если не работает политическая система, транспорт, связь, то какие выводы из этого должны сделать мы?
– Кто эти мы? – спросил Хедли. – Корпус? Камбра? Человечество?
– В гробу я видел человечество! – отозвался голос. – Начнем с Корпуса.
– Ну, – сказал еще один офицер, – Корпус никуда не денется. В системе Камбра мы – сила. Вряд ли 'раум в джунглях зашевелятся быстрее, когда узнают новости. Как вы считаете?
– Я считаю, – сказал Хедли, – что с той минуты, когда они узнают, что за Планправом больше не стоит Конфедерация, они с большим удовольствием станут слушать своих диссидентов: и с гораздо большим воодушевлением кричать: «В задницу рантье! В задницу Планправ!» Как бы вы поступили, если бы были простым шахтером-'раум?
– Поскольку я не 'раум, то не буду это обсуждать, все и так ясно, – сказал кто-то. – Но нет ли какой-то связи между потерей связи и пропажей «Мальверна»?
– Пираты, – презрительно сказал другой голос. – Неужели коуд Уильямс действительно верит в эту чушь?
– У него нет выбора, – ответил Хедли. – Или эта чушь, или ему, бедному, пришлось бы думать о том, что затевает Редрут.
– Мне не нравится этот поворот разговора, – заявил офицер. – Мы вступили на очень скользкую дорогу. Не лучше ли перейти к другим проблемам. Но, должен заметить, Редрут мог быть в курсе трудностей Конфедерации. Допустим, таковые действительно имеют место, а этот ваш Кипчак – не сумасшедший. Тогда Редрут давно мог тянуть одеяло на себя. Я не прав?
– Я думаю, этот вопрос тоже лучше оставить без ответа, да и не наше это дело на него отвечать. Во всяком случае – не мое, – сказал Хедли. – Действительно, давайте сменим тему разговора, – поддержал Хедли. – Ангара, ты ведь женат на местной уроженке? Как ты думаешь, когда все узнают, что большой долбаный папа оказался мыльным пузырем, не начнут ли люди превращаться в сраных макак? Похоже, на Центруме уже превратились, если верить Петру.
– По первым прикидкам ничего такого не случится, – ответил незнакомец. – Камбра всегда была захолустьем на краю Галактики, и особо тесных связей с Конфедерацией у нее никогда и не было. У местных рантье своя собственная маленькая империя. Так что им до лампочки, что там произошло на большой земле. Что до 'раум, то они только о своей доморощенной нирване и думают. Может быть, недовольство проявится позже, когда станут кончаться запасы импортных продуктов. Но импортируются в основном предметы роскоши, а кто станет воевать с правительством из-за бутылки вегийского шампанского?
– Ну а мусфии? – спросил Хедли. – Вдруг, когда они узнают, что у нас за спиной больше нет большой палки, им вздумается немного побуянить?
Ньянгу услышал шаги в коридоре, быстро выключил интерком и помог деку Куант погрузить напитки и закуски на большой поднос. Когда с этим было покончено, он попросил разрешения выйти на улицу подышать свежим воздухом.
С неба на него посмотрели два из трех спутников D-Камбры. Один висел над головой, второй, более далекий, быстро пересекал ночное небо. Ньянгу стал всматриваться в холодный блеск неродных, затерянных на краю империи звезд.
Какое будущее ждет его, если Конфедерации больше нет, если от нее остались одни обломки? Если до конца своих дней ему придется жить на этой богом забытой планете?
Ньянгу сковал такой ужас, какой он до этого испытал лишь однажды, в полузабытом детстве. Он испугался чего-то, чего нельзя увидеть, с чем нельзя подраться, от чего нельзя убежать.
Глава 12
Джорд'н Брукс с удовольствием слушал рев трибун, доносящийся с гигантского стадиона. «Отлично, – думал он, – Свиньи у лохани. Пусть смотрят, как их братья молотят друг друга'».
Он кивнул двоим подручным, они все вместе вышли из подъемника, угнанного днем раньше, и направились к главному входу на стадион. Все трое были в длинных плащах, хорошо укрывавших от измороси, которую принес ветер с залива.
Заметив их, два охранника из частного агентства, контролирующие вход, перестали болтать.
– Извините, парни, – сказал один. – Вам туда не попасть. Прошло уже больше половины матча, и ворота закрыты.
– Какие это парни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97