Я щедро разбавил его водой. Он явил, что сочтет за честь перевезти нас в Редонд. Деньги он потребовал золотом и вперед. Меня чуть не стошнило от такой суммы, и я сказал, что всего лишь нанимаю его игрушку, а вовсе не собираюсь покупать ее насовсем. Он улыбнулся, словно я шутил, и скорбно заговорил об опасностях Перечного побережья.
Я спросил, что же такого особенного в этих опасностях? Мрачное перечисление производило впечатление: он упомянул о рифах, меняющих свое положение, о гигантских водоворотах, о морских чудовищах, о пиратах, о ложных бухтах, где ветер свирепствует сильней, чем в открытом море; о штормах, налетающих среди ясного неба и без сомнения, насылаемых великим и злым магом, обитающим где-то на Перечном побережье; о блуждающих звездах, по которым ни один штурман не может определить местонахождение судна. Нагромоздив эту кучу ужасов, он сказал:
– У меня быстрое судно. И я могу нанять самый искусный экипаж, людей, которые могут обращаться как с парусами, так и с пращей и с катапультой. А со своей стороны надеюсь, что в вашей свите найдутся люди, которые знают, с какого конца стрела вставляется в алебарду.
Каждый день я приезжал в порт, и мы так и эдак обговаривали нашу сделку, бессовестно хвастаясь друг перед другом, разбирая все «за» и «против». Когда мы наконец ударили по рукам – а мы договорились, что половину я заплачу в день отплытия, а вторую – в день прибытия в Редонд, – я уже был готов погрузить себе на спину всю мою команду из четырнадцати человек плюс сундуки с деньгами и пуститься вплавь к этим проклятым богами берегам Валарои. Впрочем, должен прибавить, и по сей день моряки не изменились.
За день до того, как я и Л'юр пришли к соглашению, случились весьма странные происшествия. В гостинице сидел, явно кого-то поджидая, Гриф. У него при себе была тщательно перевязанная упаковка, в которой, по его словам, содержалось нечто «драгоценное» для Яноша. Я предложил ему отдать узел мне, но он отказался, сообщив, что ему должен заплатить только капитан Серый Плащ и отвечает Гриф тоже только перед ним. Я уже собирался прикрикнуть на него, что Янош, мол, мой подчиненный и что от меня у Яноша не может быть секретов, но вдруг понял, что ужасно устал от этих бесконечных переговоров с Л'юром. Только из вежливости я предложил Грифу вина.
Он согласился выпить, и мы отыскали укромный уголок в общем зале гостиницы.
– Как странно, – сказал он. – Я, выросший в приюте для подкидышей, пью с принцем торговли. Не могу поверить. – Он засмеялся, показывая черные зубы. – Даже вино становится слаще, когда я понимаю, что оказываю услугу Антеро.
– Откуда ты знаешь мою фамилию?
– Один из ваших солдат говорил своему приятелю. Мои уши хоть и укоротили, зато направили в нужную сторону, и слышат они все прекрасно. Да вы не волнуйтесь. Гриф умеет хранить секреты своих друзей. Уж чему-чему, а молчанию меня научили.
Он почти с нежностью погладил рубцы на своей руке А я не мог дождаться, когда же придет Янош. От присутствия Грифа мне было как-то не по себе, даже кожа зачесалась, словно я завшивел.
– И ты слыхал о нашем семействе? – спросил я. Гриф кивнул, затем повернулся на стуле и опустил с плеч тунику. У меня в желудке все сжалось. Мне доводилось видеть рубцы от плети на спинах людей, белые и прямые, но таких глубоких я еще не видел. Должно быть, кнут рассекал до костей.
– Однажды, – сказал Гриф, поворачиваясь обратно и вновь натягивая тунику, – мне не повезло, и я согласился сделать одну работенку для Нису, главы семейства Симеонов. Да, – да, я вижу, вы вздрогнули, Симеонов. Даже такой уличный тип, как я, знает о вашей наследственной вражде. Но случилось так, что расплачиваться пришлось не ему, а мне перед ним. Он лично сек плетью. Во владениях Симеонов есть собственная подземная тюрьма. Я не знаю, орал я или нет. Наверное, да. Завопишь, когда в кожаную плеть вплетены металлические нити. – Он улыбнулся и облизнул губы, словно вспоминая об объятиях любовницы. – А затем он швырнул меня в этот залив. Я уж и не думал, что выживу. Но выжил. И поклялся отомстить, когда придет другое время. И другие возможности. Вот разболтался, нельзя мне пить. Но только, может быть, поэтому вам и помогаю, чтоб хоть как-то насолить Симеонам. Хоть немного. Немного тут, немного там… Я видел, как таким вот путем мышка целую буханку слопала.
Он допил вино, и я жестом заказал еще. Гриф пошел в уборную. Я оглядел зал. Немногочисленные посетители с большим интересом наблюдали, как, спотыкаясь, двигался Гриф, нежели за мной. Я наклонился и ощупал узел, предназначенный для Яноша, как ребенок, который нашел спрятанный до дня рождения подарок и пытается по обертке определить, что внутри. Какие-то бутылки, котика нечто хрустящее, вроде сухих растений, еще что-то. И тут я отдернул руку, увидев, как прорвав упаковку, блеснуло лезвие. Я быстро надорвал еще немного. Лезвие было изогнутым. Это был крошечный серп, миниатюрная копия инструмента, которым крестьяне жнут пшеницу. Но сделан он был из золота – и даже не глядя, я знал, что на самом лезвии должны быть тайные письмена. И предназначен этот серп был для срезания особых трав, и больше ни для чего другого. А растения эти используются для сотворения заклинаний.
Интересно, зачем это Яношу Серый Плащ понадобились эти загадочные орудия колдовства? Интересно, что еще за предметы в этом узелке? Хотя можно было бы и догадаться. Я вспомнил, как в Ориссе старейший из воскресителей, Гэмелен, расспрашивал Яноша и как тот перевел все в шутку, так и не ответив. Но я ничего не сказал Яношу, когда он вернулся почти одновременно с возвращением Грифа. Такие вопросы надо задавать с глазу на глаз, поскольку незаконное занятие воскресительством, как и использование магических предметов, карается наказанием от тюремного заключения до смертной казни.
Этой ночью, впервые за несколько месяцев, ко мне вернулся мой ночной кошмар. Я не помнил, на кого походил раньше мой лодочник, ведущий меня к гибели, но теперь у него был облик Грифа. У него не было одного глаза, а в пустой глазнице не то извивался червь, не то мерцал огонек.
А следующим вечером меня, да и всех моих спутников, посетил другой кошмар, но на этот раз наяву. Направляясь наверх, в свою комнату, я заметил, что сегодня полнолуние. Я уже готовился лечь, как поднялся собачий лай. Схватив рапиру, я выбежал на балкон. В свете двух горящих по бокам ворот факелов я разглядел во дворе какое-то существо. Такое не могло явиться иначе как силой заклинаний воскресителя. Гиена, бесшерстная гиена, исхудавшая до смерти и с лицом человека.
Существо заговорило слабым голосом человека, которого только что выпустили из подземной тюрьмы архонтов.
– Вас призывают, – зловеще прохрипело существо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151